Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


     
П
О
И
С
К

Словесность




ЧЕРТОВ  СЫН


Деревня Троица дремала в голубоватых декабрьских сумерках. Избалованный франт Локи - кот породы "лесной норвежец" - за секунду до посадки в машину завредничал и выгнул спину. Презрительно покосился на распахнутую пассажирскую дверцу и углубился в заросли.. На заботливый зов хозяина только фыркнул и скользнул за сарай, где под забором чернел секретный лаз в соседский сад. Там и затаился.

Дурное настроение копилось целый день, пока хозяин перетаскивал мешки и коробки, деловито стучал, подгоняя планки на закрытых ставнях, и клацал тяжелыми замками.

Коту, привыкшему к летней дачной вольнице, в зазимье на природе решительно нечем было заняться: ни пестрых бабочек, ни крупных стрекоз, режущих воздух радужными крыльями. Мыши затаились в околевшем поле, мерзлая трава колола подушечки лап. Но хуже всего тишина, нагоняющая уныние. Подружки, и соперники бог весть где, никто не откликается на призывный мяв.

А ведь мог бы сейчас рядом с аквариумом отслеживать любопытным глазом маневры полосатых барбусов вокруг тучной золотой рыбки. Или затеять возню с маленьким хозяином, поводя чутким носом на мясной аромат с кухни... Нет же, вывезен в холодную пустыню, в итоге зол от неуютного безделья.

На хозяина зол, на кого же еще.

Локи презрительно сбил лапой танцующий в воздухе бурый листок. От добычи слабо тянуло прелой пылью. Противно...



Захрустели близкие шаги, зов становился тревожным и сердитым. Локи прижал уши. Совесть боролась с упрямством. Но тут за забором хрустнуло, чавкнуло, и мерзлый воздух прошило ругательство.. Рявкнул двигатель и заурчал, удаляясь.



Локи выбрался из засады и растерянно обнюхал стылую колею. Слабо пахло резиной, едким маслом и табаком. Кот стал смотреть с обрыва вниз на прозрачный лед, устланный редкими тушками дохлых белых мух.

- Цвирк! - проворная птичка с пурпурной грудкой слетела на пруд и деловито заскребла лапкой.. Пахнуло теплым пухом и жизнью. Охота! Радостный кот сиганул прямо с обрыва, распластался, и через миг его крепкое тело, проломив тонкий лед, ушло на глубину.



С виду норвеги очень крупные. И, кажется, весят не меньше пуда. Это из-за богатого меха, на самом деле не более девяти килограммов. Но и этого хватило, чтобы погружение вышло бурным. Нестрашным поначалу, совсем, как летом, когда хозяин устраивал заплывы. Мощная шуба защитила Локи, только обожгло морду и лапы. Под водой привычно поплыл к берегу, а вынырнуть не сумел. Треугольная морда с прижатыми ушами уткнулась в твердое. Выпученные глаза столкнулись с белой мутью. Локи забился, царапая нежный нос. Задние лапы вытянулись, ища опору и увязли в илистом дне отмели.



Длинные, мощные задние лапы. Они позволяли красоваться на зависть соперникам. И под восхищенными взглядами подруг спускаться с деревьев головой вниз по спирали, как белка. Никто из деревенских котов так не мог.



Твердь дрогнула, потом разломилась. Кот пробивался сквозь ледяное крошево к берегу, как морж, удирающий от гарпуна браконьера.

На подгибающихся лапах, промокший, нахлебавшийся ледяной воды, он выбрался на твердое и прилег, дрожа от стужи и напряжения. Спохватился отряхнуться, но не смог. Пушистая шуба, набрав воды, тяжело обвисла, слиплась панцирем, быстро твердеющем на колючем ветру.

Гудело в морозных ветвях, дрожащий Локи брел к дому. Сверху щерилось бледным месяцем синюшное небо, будто охотилось, высасывая беззубым ртом остатки тепла и жизни...



Заколоченные ставни, тяжелые замки - ни щели, ни уголка укромного. Пытаясь свернуться в клубок и согреться, кот мелко дрожал на крыльце коченеющим телом и поскуливал от боли еще почти час. Потом успокоился, утих. Желтые глаза широко распахнулись, застыв взглядом на небе, клыки обнажились под судорожной губой. Локи не жалел себя и не сдавался. Он просто ждал хозяина и огорчался несправедливости его задержки. С недоверием ощутил подкравшееся тепло. И, неохотно вытянувшись, поддался его навязчивой сонливости. Так было легче ждать.



Андрей ехал по обледенелой Волоколамке и чувствовал себя нехорошо. Климат в очередной раз отчебучил рекорд. Около часу прошло, как тронулся с дачи, душевно выведенный в расход кошачьими приколами. До Москвы оставалось километров двадцать. И буквально на глазах стекла "хонды" затягивались ползущим узором, будто стужа после недели оттепели свалилась камнем с неба. Андрей включил обогрев заднего стекла и посмотрел на датчик температуры за бортом: мать честная - минус двадцать два. Локи, чертов сын, угораздило же тебя капризничать в такой дубак.

Андрей начал было притормаживать, но, вспомнив про двухслойную, водонепроницаемую шубу молодого норвега, про его прекрасное чутье и знание местности, успокоился. И даже улыбнулся. Представил, как завтра пораньше вернется на дачу, как нагулявшийся за ночь кот, обалдевший от зимних впечатлений, привычно выбежит на свет фар. Как запрыгнет на грудь, выдав руладу мелодичных мурчаний, в которых будет все: и приветствие, и извинение, и рассказ о том, что случилось за время отсутствия хозяина и вопрос, где в конце концов, хозяин так долго шлялся?



Внутри заныло... Ох, если б не жена с тревожным звонком, если б не температура за сорок у Славки. "Андрюш, он бредит, я не знаю, что делать!" Если бы не севшая батарейка походного фонаря, и не набухший ледяной водой замшевый ботинок угодивший в сливную канаву при попытке отыскать засаду Локи. Ведь наверняка совсем рядом таился, приглашая сыграть в прятки. А Андрей тогда в сердцах рявкнул: "Ну, и катись к черту!".

И уехал.

Все будет хорошо... Все будет хорошо... - упрямо повторял он, подъезжая к кольцевой. Трепыхнулся мобильник, и повеселевший голос жены сообщил, что был врач и сделал укол. Что жар спал, и Славик пьет морс. А за арбидолом и горчичниками в дежурную аптеку отправилась соседка. Да... Жены - они такие. Столкнувшись с проблемой, паникуют первые пятьдесят секунд. Аккурат, чтобы дотянуться до телефона и поставить абонента на уши. Потом они берут себя в руки и энергично проблему решают.



- Все будет хорошо, - шептал Андрей, плавно разворачивая "хонду". Шины мягко шуршали по искрящемуся асфальту, осторожно разгоняя машину до рискованной скорости



Когда через час он доехал до Троицы, Локи не выбежал на свет фар. Он встречал хозяина на крыльце, нелепо вытянувшись окоченелым телом.

Слипшийся мех примерз к дощатому полу. Остекленевшие глаза спокойно смотрели в небо. Андрей, еще когда шел к дому, заметил ледяное крошево в пруду. После этого нытье под ложечкой уже не отпускало.

Увиденное не стало ударом. Он молча присел на ступеньку, не решаясь дотронуться, еще не понимая, что делать с чувствами. И надо ли дать им волю. И есть ли, чему давать.

Все было как-то по-дурацки... Ни желания заплакать, ни угрызений. Мозговая маята: как и где хоронить? Жене позвонить или сказать, когда вернется. И надо ли Славке знать правду?

И слова какие-то: прощальные, сожалеющие - пусть произнесенные мысленно, нужны, наверное. Хотя зачем?

Слезы настигли, когда он бережно укладывал погибшего норвега на его насиженное штурманское место. Машинально включил обогрев сидения. Кот стал невидимым, укутанный в меховую куртку Андрея, только негнущаяся лапа торчала вбок, будто тянулась к ручному тормозу. При взгляде на нее больно обожгло память: Локи, умостившись на плечах жены, игриво выгибается жемчужным меховым воротником, втянув когти и доверив свесившиеся лапы нежным женским ладошкам. Как, ну вот как со всем эти справиться?

Проклятье!



Переключая скорость на подъеме он все же не удержался, скосил глаза. Оттаявшая кошачья лапа на его глазах вдруг стала похожей на птичью. Потому что задрожала, напряглась, растягивая в стороны пальцы с выпущенными когтями. За шиворот будто сыпануло горсть мурашек, как еще по тормозам не вдарил от души. Плавно прижавшись к обочине, он с надеждой откинул полу куртки. Напрасно. Остекленевшие глаза Локи, недышащее тело: мрак, в общем. Мрак и глюки.

И все-таки надежда не хотела покидать уютное тепло натопленного салона. Промахиваясь по кнопкам, Андрей набрал номер Архипыча. Ветеринар с сорокалетним стажем слушал своего молодого друга спокойно:

- Сколько, говоришь, времени прошло?... Угу... Так... Да не кричи ты, я все понял. Вези. Печку выключи, слышишь? Можешь даже окно приоткрыть. Закутай его во что-нибудь меховое или в шерсть, но чтобы в салоне не выше плюс двух, понял? И поосторожнее рули. Убьешься - Локи нам этого не простит.



Под утро Андрей с Архипычем пили чай прямо в операционной, задвинув под стол бикс, наполненный обрывками целлофана, пустыми ампулами и шприцами. Андрей не хотел далеко отходить от термокамеры, где трудно и слабо дышал Локи. Глаза норвега были устало закрыты, он спал. Но подсохший мех блестел живой шелковистостью. А главное, билось сердце потомка полудиких лесных кошаков, которые прекрасно чувствовали себя на драккарах викингов, по полгода не видя земли. И не дрейфили окунаться в суровую волну Северного моря, участвуя в молодецких забавах хозяев.

- Это удивительная порода, Андрюша, - рассказывал старый врач, прикусывая карамельку. В скандинавских сагах у богини любви Фреи была упряжка, запряженная пушистыми сильными кошками. Так вот, если ты увидишь ее где-нибудь на старой гравюре или рисунке, обрати внимание на чистый римский профиль этих животных. Ни в одной известной на земле длинношерстой породе такого не встретишь, только у лесного норвега.

- Воинская доблесть и любовь... да. Знаешь, Архипыч, мне его котенком друг привез из Скандинавии. Так вот даже малышом... Даже тогда, он, если сердился на что-то - просто уходил. Никогда не мелочился, не понтовал и не гадил в тапочки. Аристократическое достоинство не позволяло, - губы Андрея дрогнули, он заморгал часто.

- О, брат, да ты совсем плывешь. Ну, вот что, сейчас налью тебе граммулечку, это чтобы за руль не тянуло. И ложись вон там, на кушетке. Днем заберешь своего воина домой.

- Ладно. Только я лучше еще посижу немножко, мало ли, - и Андрей вплотную придвинул табурет к стеклянному боксу.



Локи снились серебристые волны, которых он никогда раньше не видел и все-таки считал знакомцами. Он карабкался на мачту боевого драккара, а снизу смотрел могучий человек в кожаной одежде и доспехах, с лицом хозяина. Вот Локи долез до верхушки, где полоскался на ветру лоскут, расшитый драконами, а выше - только сияющее небо. И вовсю наслаждался солнечным потоком, свободно льющимся отовсюду. Это было счастье. А потом кот заскучал и посмотрел вниз. Хозяин ласково улыбался и ждал его.

Наверное, простил.

Что ж, самое время вернуться. Домой.




© Татьяна Карпачева, 2012-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2012-2024.




Словесность