Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


Наши проекты

Обратная связь

   
П
О
И
С
К

Словесность



АНТОНОВКА


* НЕСКОЛЬКО ЛЕТ НАЗАД
* СНЕГ ПАДАЕТ
* Так зябли руки, что пришла зима...
* ВОДЯНАЯ РОЗА
* УГОВОР
* Всю ночь господь шептал о желудях...
 
* АНТОНОВКА
* МОРОЗ
* Она говорит: "Никогда тебя не прощу..."
* Она живёт в сытое время...
* Дачники смотрят вечером боевик...



    НЕСКОЛЬКО  ЛЕТ  НАЗАД

    Перекованный голос пробовал соловей,
    на тропе иногда попадались встречные.
    Даже здесь, в окруженье зелёных лесных ветвей,
    нам мерещились звёзды пятиконечные.

    Даже здесь овраг живого укрыл и спас,
    а ручей печально обмыл лежачего.
    День Победы опять выходил из нас,
    как сказуемое выходит из подлежащего.

    Он пронизывал нас, как штык, и была горька
    эта рана. Но, плача от умиления,
    говорила мама, что там, на конце штыка,
    хватит места ещё для целого поколения...

    _^_




    СНЕГ  ПАДАЕТ

    Снег падает машине на крестец,
    и вес осадков выверен до грамма.
    И каждая снежинка - словно текст,
    понятная лишь богу стенограмма.

    Пожаты, упакованы в архив -
    на семь дождей, на сто туманов хватит.
    Не вырваться природе из сухих,
    прохладных и щекочущих объятий.

    Снег падает на свой аэродром.
    И понимаешь, подставляя шапку:
    из города, укрытого ковром
    застывших мыслей, не ступить ни шагу.

    Всё замерло, испытывая стресс.
    Лишь электрички, покидая город,
    врываются в засыпанный по горло
    холодными кристалликами лес.

    _^_




    * * *
          Лизе Пономаревой

    Так зябли руки, что пришла зима...
    Ртуть, затаясь у среднего деленья,
    следит, как из холодного зерна
    растут большие белые деревья.
    Луну и солнце в небе погасив,
    циклоны, словно сборище лосих,
    спешат к жилью и смотрят исподлобья
    на их скупые, слабые подобья.
    И, досчитав до тысячи подряд,
    когда остынет утренняя спальня,
    вдруг замечаешь: вон они стоят,
    копытами слегка переступая...

    _^_




    ВОДЯНАЯ  РОЗА

            для Фомика

    Чем удивишь ночного соловья?
    Зашиты швы, заштопаны карманы
    у белых роз. Внутри садовой ванны
    не будит эха сонная струя.

    Вбирая птиц горячечную речь,
    напоминая видом полировку,
    вода лежит. Но стоит вынуть пробку, -
    она, как вор, набросится на течь.

    И, может быть, из памяти певца
    исчезнут ночь, возлюбленная, просо,
    когда, вращаясь, водяная роза
    поднимется из тёмного кольца.

    Минуту, две - спасибо и на том, -
    цветок живёт. Он вздрагивает робко.
    И чем быстрее крутится воронка,
    тем шире раскрывается бутон.

    _^_




    УГОВОР

    Все люди смертны. Так иль сяк, но всех когда-нибудь не станет.
    Уйдёт из жизни верный враг, товарищ преданный обманет.
    Но если кто-то дорогой предаст внезапно и невольно,
    всё тело выгнется дугой и будет больно, очень больно.
    Ругаться, плакать, воевать, к обидам привыкать и к шорам -
    пора сердца тренировать таким житейским тренажёром.

    Давай условимся на треть зарплаты (или как придётся):
    кому приспичит умереть, пускай разок ещё вернётся.
    В потёках летнего дождя, собрав табачный дым по лифтам,
    пускай расскажет, снизойдя к другого пламенным молитвам:
    "Иду за тридевять морей, за триста тридевять народов.
    А ну-ка кофе мне налей, нарежь побольше бутербродов.
    В один карман закинь пятак, в другой насыпь немного соли..."

    Тут о своей сердечной боли второй подумает: пустяк.
    Да, жизнь не сахар и не шёлк; грязна и склонна к просторечью.
    Но если ты пришла/пришёл, то вот гарантия на встречу.
    А гость, освоившись, как вор, крадущий мысли (но неловкий),
    подскажет: "Это разговор о временной командировке.
    Найди-ка парный мне носок, и свитер упакуй, и шорты".

    Ты чмокнешь глупого в висок и скажешь ласково: "Пошёл ты!"

    _^_




    * * *

    Всю ночь господь шептал о желудях,
    сплетал из ветра вервии канатные
    и трогал землю граблями дождя;
    но облачная ручка надвое

    переломилась. В ожиданье скреп
    господь присел у края атмосферного
    и, уплетая ветчину и хлеб,
    как никогда напоминает фермера.

    А день распластан в облачных сетях.
    Не видя тьмы под крыльями тяжёлыми,
    во чреве мирно возится дитя -
    не крепче иль крупнее жёлудя.

    _^_




    АНТОНОВКА

    Ночью зашаришь по ставням захлопнутым,
    в панике стиснешь реле:
    это железные яблоки с грохотом
    катятся по земле.
    Капли дождя - лилипутские сабельки -
    колют и мучают сад.
    Вот и грохочут железные яблоки,
    бравый воздушный десант.
    В них растворённые пули да лезвия
    сами, бывает, грызём.
    Так и земля - вполовину железная,
    твёрдый, скупой глинозём.
    Эти тревоги - лишь малая толика
    тех, что ждут впереди.
    Не суетись.
    Укрепит антоновка
    стержень в твоей груди.

    _^_




    МОРОЗ

    Злой генерал метелей полевых,
    покрытый орденами до мошонки,
    старик Мороз челночничать привык
    и джинсами торгует по дешёвке.

    Ты выглянешь на улицу, пиит,
    во мраке никотином отравиться,
    а там - Мороз: полозьями пылит,
    влачит дары и машет рукавицей.

    Он перехватит гамбургер двойной,
    запьёт его шипучей кока-колой
    и смастерит нам панцирь ледяной;
    ведь как-никак период - ледниковый.

    А в новостях отметят: у реки,
    где на деревьях шапки либо дреды,
    опять зазимовали челноки -
    андед Мороз и прочие андеды.

    _^_




    * * *

    Она говорит: "Никогда тебя не прощу,
    хоть тысячу поклонов мне положи!"
    Господь отвечает: "В сердце твоём прочту".
    Читает и уличает её во лжи.

    Она говорит: "Нашёлся мне грамотей!
    Кому расскажу я правду о детских травмах?"
    А Бог ей: "Промеж родителей и детей
    нет правых и виноватых. Они на равных".

    Тогда она говорит: "Порицай меня,
    но я сохраню суровую эту мину.
    Моё непрощенье - это моя броня.
    Неужто Ты пустишь голой меня по миру?"

    Господь улыбается. Рот Его на замке.
    Она продолжает сбивчивый монолог,
    а Он уже держит сердце её в руке
    и в чистую строчку вписывает урок.

    _^_




    * * *

    Она живёт в сытое время.
    У девушек крепкие икры,
    гладкие ноги; они веселятся с теми,
    кто им по нраву; выходят в самую темень,
    ничего не боятся, играют в разные игры,
    парней отбивают, друг дружке не потакая.
    Ей ли не знать - она и сама такая.

    Она, конечно, слыхала о страшных войнах,
    читала книжки, видела киноленты.
    И дед воевал, да рано ушел, покойник.
    Но знание отрезает её, как войлок,
    от этих событий, они для неё - легенды.

    И только, бывает, ночью она проснётся
    с бьющимся сердцем, вскинется: фу-ты, ну-ты,
    вроде бы сон, а вот же, порой взгрустнётся,
    всплакнёт. Сидит и следит, как бегут минуты.

    А утром, если и вспомнит, то только мельком:
    зайдёт в магазин - приценится к карамелькам,
    на всякий пожарный купит каких-то круп...

    Мы можем это назвать, например, римейком
    памяти, выходящей на новый круг.

    _^_




    * * *

    Дачники смотрят вечером боевик,
    призрак экрана пляшет над мокрым хреном.
    Ночь надевает боты и дождевик,
    бродит вокруг, шуршит полиэтиленом.
    Зреет в канавах, лопается икра,
    гнёздышки тины, хижина инфлюэнцы.
    Вот появился сон, погасил экран.
    Спят, подбородки спрятали поселенцы.
    Сахаром растворяется жизнь во сне.
    Ковриками и шторами сумрак выстлан.

    Мимо окна деревья летят со свистом,
    словно иголки, скользящие по струне.

    _^_



© Ольга Дернова, 2008-2024.
© Сетевая Словесность, 2008-2024.




Словесность