Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


     
П
О
И
С
К

Словесность



*


 


      * * *

      Ветер предгрозья срывает листву,
      Небо вокруг потемнело -
      Так и скажу, раз уж в мире живу -
      Пусть я живу неумело.

      Что же со мною? Да так и дышу -
      Там, где привольней и проще -
      И напоследок узреть не спешу
      Монстра державного мощи.

      Бреда всеобщего я сторонюсь,
      Пытанный ядом и горем, -
      Лучше очнусь и смелей породнюсь
      С чудом, а попросту - с морем.

      Не для того я сумел уцелеть
      В бедах и кровных обидах,
      Чтобы душой за живых не болеть, -
      Где он, спасительный выдох?

      Не потому я напутствую вас -
      Как-нибудь после поймёте,
      Что за пора наступает сейчас -
      Сами ко мне вы придёте.

      Нет, не случайно я с детства привык
      Чуять в порыве знакомом
      Гул прорицаний и тайны язык,
      Свет благодати над домом.

      _^_




      * * *

      Надо ли, чтобы слова разрастались,
      Вместе с растеньями в песнях сплетались,
      В сумерках прятались, в мыслях взметались,
      В листьях сумбур учинив?
      Сколько бы им на простор ни хотелось,
      Как бы за ветром к дождям ни летелось,
      Где бы развязка вдали ни вертелась,
      Ток их широк и ленив.

      Где бы решимости им поднабраться,
      Как бы вольготностью им надышаться,
      Как бы с наивностью им побрататься,
      Чтобы опять одолеть
      То ли стесненье, где некуда деться,
      То ли смиренье, где впрок не согреться,
      То ли томленье, где в тон не распеться,
      Вырваться - и уцелеть?

      С кем бы им там на пути ни якшаться,
      Как бы о прожитом ни сокрушаться,
      Где бы ни рушиться, ни возвышаться -
      Нет им покоя, видать,
      Ибо успели с раздольем вскружиться,
      Ибо сумели с юдолью сдружиться,
      С долей намаяться, с болью прижиться, -
      Знать, по плечу благодать.

      Дай же им, Боже, чтоб реже считались,
      Больше ерошились, чаще скитались,
      В дни переплавились, в годы впитались, -
      В будущем, их ощутив
      Где-то, насупясь, а всё же надеясь,
      Что-то почуяв, что ждёт, разумеясь,
      Кто-то изведает, высью овеясь,
      Ясноголосый мотив.

      _^_




      * * *

      К югу - и на восток,
      Вкось, в киммерийский ропот,
      С крыши, где водосток,
      Ниже, сходя на шёпот,
      Ближе, где ниши нет,
      В даль, где повсюду - благо,
      Вешний смелеет свет
      И возрастает влага.

      Всё это вдруг вкуси,
      Перенеси, попробуй, -
      Вьётся вокруг оси
      Запах добра особый,
      Старые жернова
      Вслед за гончарным кругом
      Сдвинутся вмиг, едва
      Кто-то пойдёт за плугом.

      Горы заволокло,
      Гущею замутило, -
      Кажется, пронесло,
      Вроде бы отпустило,
      Переплело, смутив,
      Зрение и дыханье,
      Новый вогнав мотив
      В лепет и полыханье.

      То-то порханья ждёт
      Крыл на ветрах певучих
      Тот, кто ещё войдёт
      В мир на холмах и кручах,
      Тот, кто придёт сюда,
      Где на пороге речи
      Молча стоит звезда,
      Этой заждавшись встречи.

      _^_




      * * *

      Так в марте здесь, как в Скифии - в апреле:
      Рулады птичьи, почки на ветрах,
      Произрастанья запахи и цвели,
      С восторгом вместе - неизжитый страх,
      Неловкая оглядка на былое,
      На то, что душу выстудить могло,
      В ночах пылая чёрною смолою,
      Выкручивая хрупкое крыло.

      Подумать только - всё же миновало
      Удушье - и в затишье мне тепло -
      Бог миловал, чтоб снова оживало
      Всё то, что встарь сквозь наледь проросло,
      Чтоб нелюди не шастали, вполглаза
      Приглядывая, где я побывал,
      Чтоб сгинула имперская зараза,
      Как хмарь, что вновь ушла за перевал.

      Не так я жил, как некогда мечталось,
      Да что с того! - какое дело вам
      До строк моих, чья вешняя усталость
      Сродни стряхнувшим зиму деревам?
      Их свет ещё расплещется с листвою
      В пространстве Киммерии, - а пока,
      Седеющей качая головою,
      Сквозящие встречаю облака.

      _^_




      * * *

      Ближе к вечеру воздух тонок,
      Облака разбрелись - куда? -
      И заплачет во сне ребёнок,
      И в саду прожурчит вода.

      Вот и ждёт глубина в кристаллах:
      Припади - и увидишь сам
      Даль, прозрачнее стёкол талых, -
      Ну так что ты услышал там?

      Чей-то голос, давно тоскуя,
      В лабиринтах среди зеркал
      Прозвучал, чтоб, уже рискуя,
      Хоть на ощупь его искал.

      Не удержит сосуд скудельный
      И уронит ладонь в траву
      То, что звук сохранит отдельный -
      Не напрасно его зову.

      Звук единый, сей ключ гармоний,
      Сей хрустальный клочок луча,
      Из каких извлечёшь агоний,
      Чтоб зажглась для живых свеча?

      Вот сверчок, истомлённый страстью,
      Точит в сердце астральный нож -
      И стоишь, наделённый властью,
      Где луна поднялась, - и всё ж - -

      _^_




      * * *

      Что же ты вновь, как и прежде, тревожишь
      Душу мне, время ночное?
      Может, и нынче поддержишь и сможешь
      Сердце насытить весною?

      Нечего ждать мне поблажек от яви -
      Всё-то она выжидает, -
      Значит, по-своему действовать вправе
      Тот, кто живым сострадает.

      Некогда помнить мне зло и обиды,
      Всех обходя стороною, -
      Пусть на пути я и видывал виды -
      Имя повсюду со мною.

      По ветру, други, рассеяно племя,
      По миру, братья, - плеяда,
      В почву заветную брошено семя
      Певчими в дни звездопада.

      Пламя поднимется вместе с листвою,
      Мёртвые встанут с живыми,
      Знамя расплещется вслед за молвою,
      Снами пройдёт грозовыми.

      Стремя нащупают узкой стопою
      Вестники света с востока -
      Значит, и мы небывалой тропою
      К ясному выйдем истоку.

      _^_




      * * *

      На севере - тихо, на юге - тепло,
      Промышленный гул - на востоке,
      На западе - пусто, - вот солнце взошло, -
      Безвременья годы жестоки.

      Да помнишь ли ты, как, смеясь у реки,
      Мы влагу в ладонях держали -
      И ночи бывали всегда коротки,
      И дни никуда не бежали?

      На лодке - весло, да над лодкой - крыло,
      Взлетавшие к облаку птахи, -
      Так вот оно, сердце, и вот ремесло,
      Забывшее вовсе о страхе!

      Крыло надломилось, и лодка худа,
      И облако тучи сменили -
      И маску с обличья срывает беда,
      И вёсла гребцы уронили.

      И Дантова тень, в зеркалах отразясь,
      Как эхо, давно многократна -
      И с веком прямая осознана связь,
      И поздно - вернуться обратно.

      И есть упоенье в незримом бою
      С исчадьями тьмы и тумана! -
      У бездны алмазной на самом краю
      От зрячих таиться не стану.

      И так набродился я в толпах слепых,
      И с горем не раз повидался, -
      В разорванных нитях и в иглах тупых
      Погибели зря дожидался.

      Сомнения - нет, и забвения - нет,
      И смерть - поворот карусели,
      Но свет изначальный, мучительный свет -
      Вот он и бессмертен доселе.

      _^_




      * * *

      Сохрани мне зрение, небо!
      Не томи зрачок слепотой! -
      Ах, встречаться б нам не в огне бы
      В повседневности непростой.

      Сохрани нас, Господи, грустных,
      Средь январской киевской тьмы,
      Чтоб в движениях безыскусных
      Не могли раствориться мы.

      Говори нам, Господи: "Братья!
      Вам впервой ли здесь зимовать?" -
      Пред небесною всею ратью
      Не пристало озоровать.

      Как воробышек незамёрзший,
      Скачет сердце - за веткой ствол, -
      Не умерший и не умолкший,
      Ты куда, словно день, забрёл?

      В города, застывшие мнимо
      Пред Рождественской красотой! -
      Что любимо нами в даримом,
      Обозначенном простотой?

      Ты, о Господи, разберёшься -
      Нам же, сгустками по глазам,
      Как ни рвёшься и как ни бьёшься,
      Поначалу узнаешь сам,

      Каково оно, расстоянье,
      И каков он, сумерек снег, -
      Вот и выбор, вроде бы ранью
      Просветляется человек.

      И опухшие густо веки,
      И гульба воробьёв по ветвям
      Не скрываются в человеке,
      А острастку дают кровям.

      Не златою сенью парчовой,
      Не отчаяньем на ветру
      Я воспринял что-то толково -
      И, почуяв, здесь не умру.

      Не страной крыла воробьиного,
      Не звездами над головой
      Реет веянье для невинного,
      Облетевшей лежит листвой.

      Вот он, клок над крышею серою,
      Там, за проблеском, как в очах, -
      Не напрасно с такою верою
      Пробуждаемся мы в ночах.

      Что бессонница? - тень бездомицы,
      Неуюта кривая прядь,
      Чтоб кормилицу от питомицы
      Научились мы отличать.

      Что беспамятство? - след безвестности,
      Закрывание тех же вежд, -
      Заплутается в неизвестности
      Трижды принятый без надежд.

      Я опять-таки - и скажи теперь -
      Что же кружится? - что же кажется?
      Не открыта ли для набега дверь
      И верёвка в узел не свяжется?

      Вот звезда стоит, вот звезда,
      Проявляются города, -
      И чудовищный негатив,
      Как ни странно, и сыр, и жив.

      _^_




      * * *
            Тучи ушли на запад
            бок земле холодя
            только остался запах
            спелых капель дождя.

      Всегда живут в моём воображенье
      корзинщики весёлые Стамбула -
      не потому ли мальвы хорошели
      когда из детства славный грек Замбуло
      ещё на венском стуле восседает
      и попугая с ложечки не кормит -
      всегда на завтрак груши наверстают
      и к сроку в краску только бы при шёлке
      на блюдечке увядшими цветами
      оставлен отпечаток пересохший -
      размытое стекло течёт вповалку
      и оплывает мутным стеарином
      знакомый палисад роняет стебли
      не выбирая только бы посуше -
      неразбериху этажерки вижу
      и добрых книжек тонкие страницы
      среди которых изредка случались
      немодные кафтаны царедворцев
      как бабочки присохшие степные

      неловкая домашняя гордыня!
      я вновь с тобой я вновь с самим собой -
      как мало быть уверенным и смертным -
      бумажные цветы похорошели
      шальные пчёлы в кухонке лохматы
      как будто воздух напоить доступно
      и затаить желание помочь

      какое солнце сбудется сегодня?
      тяжёлое как шапка Мономаха
      с прокладкой твёрдой крепче наизнанку
      с широкой оторочкою бобровой
      как Хлебникова влажные ресницы

      какие скрипки в музыкальной школе
      достанут из футляров педагоги
      и тронут пальцами привыкшими к работе
      ковыльные смычки?

      мне всё равно мне только на часок
      паркета уловить ещё одышку
      валторны словно к новогодней ёлке
      огромные игрушки в серебре
      и в трещинах поспешных контрабасы
      и трубы
      что вызовут в сознании дельфина
      желание сказать и умереть
      и финикийским кораблём качнётся - -
      но я уже не в силах повторить

      ______

      греческих стёкол блеск
      в неровной чешуе без опозданья
      нарезанной гравёрами босыми
      мне говорит о людях невысоких
      но с профилем чеканки именной

      крупицы света нам присуждены
      рассеянные в тысяче иллюзий
      в нагретой почве набухают зёрна
      и духоту выдерживают поры
      лишь для того чьё тело начеку
      чьё сердце как ничьё.

      _^_




      * * *

      Был век и чуждым, и родным -
      Другого не было такого,
      Чтоб ветром полнился ночным
      В пределах разума людского.

      Кого он вызвал из могил,
      Кому глаза открыть пытался?
      Он в каждом слове нашем жил, -
      Ни с кем, как видишь, не расстался.

      Пускай слезам он волю даст,
      Пускай в душе не умолкает, -
      Он льда растопит тяжкий пласт,
      В котором сердце застывает.

      Оставь ему всю боль его -
      Возьми себе хотя бы кроху,
      Чтоб речи помнить естество,
      А с ним и целую эпоху.

      И вот уходит он - туда,
      Где только тень воспоминанья, -
      Кого забыл он навсегда
      И чьё продлил существованье? - -

      И там, где мрак смыкался с ним,
      Стирая шелест листопада,
      Был голос ясно различим -
      Но только чей? - гадать не надо.

      Его услышал ты сейчас -
      И поминать не станешь всуе,
      В своей глуши в который раз
      Хребтом неведомое чуя.

      Его нельзя не ощутить -
      Как откровенье неземное,
      Он здесь, на свете, будет жить
      И до сих пор ещё со мною.

      Его нельзя не осознать -
      Быть может, там, за небесами,
      Хранит он жизни благодать,
      Земными полнясь голосами.

      Есть грань, которую иной
      Перешагнуть ещё не в силах -
      В разливах музыки земной
      Весь Космос дышит в наших жилах.

      Не примиряйся никогда
      Ни с тем, что землю покидает,
      Ни с тем, что время, как вода,
      В песке забвенья пропадает.

      Взойди, коль надо, на костёр,
      Чтоб страсть сквозь пламя расплескалась,
      Дай мысли выйти на простор,
      Чтоб в тесноте не задыхалась.

      В ладони влажные возьми
      Весь мир - ему не до прощанья! -
      В нём нет безмолвия, пойми,
      Есть только вечное звучанье.

      Звучит космическая высь -
      Нутром, из самой сердцевины, -
      И там, где встречи заждались,
      Земные вторят ей глубины.

      _^_




      * * *

      Форточке, марлей завешенной, -
      Ветру служить окариной,
      В лености, с мятой замешанной, -
      Вести зудеть комариной.

      Власти сменяться по-прежнему -
      Зноя, дождя через силу,
      Лепету веток прилежному -
      Лета напруживать жилы.

      Честного, страстного, лестного -
      Сколько угодно, пожалуй,
      В хаосе говора местного
      Бледен словарь обветшалый.

      Солью предания устного
      Сдобрена правды приправа,
      Сока подобьем капустного
      Кажется времени слава.

      К локтю поспешно придвинется,
      Чтоб укусить побольнее,
      Всё, что вовек не разнимется,
      Что вечеров мудренее.

      Вот и гадай, неприкаянней,
      Чем залетевшая птица, -
      Будет ли впредь обтекаемой
      Ночь в поливальной водице.

      Вот и суди, огорошенней,
      Чем подневольный свидетель, -
      Будет ли вправду непрошенной
      Речи твоей добродетель,

      Если по нраву язычеству
      В сумерках шастать бездомных -
      И не смущает количество
      Слов обнаруженных тёмных.

      _^_




      * * *

      Это песен густые узлы,
      Это замыслов стебли тугие,
      Это вставшее из летаргии,
      Сохранившее запах золы.

      Уплывут по теченью венки,
      Расплетённые эхом знакомым, -
      И останешься с чем-то искомым,
      Хоть у страха глаза велики.

      Но пока что скажи: повезло!
      Не шути с толковищем кошмарным, -
      Лучше выйди к наплывам фонарным,
      Загадай ненароком число.

      Потому-то опять подождёт
      Налетевшая с севера стужа -
      Не тужи по ушедшему, друже,
      Не забудь - впереди поворот.

      Что же дружбы? - осталось вздохнуть -
      Но без них не бывать нам счастливей -
      И сужу о тебе справедливей,
      Да и ты обо мне не забудь.

      В непреложный уверовав путь,
      Стану петь, как один я умею, -
      И досужие слухи развею,
      И живу, не смущаясь ничуть.

      Но куда же мне душу девать
      И куда мне уйти от печали,
      О которой слова не молчали
      И которую поздно скрывать?

      И чего мне от спутников ждать,
      Если речь от рожденья крылата
      И намного сильней, чем когда-то,
      Где готовилась только страдать.

      _^_




      * * *

      В деревья вслушиваясь ныне,
      Скажу о том,
      Что нет, пожалуй, и в помине
      В саду пустом
      Той обречённости притворной,
      Что вся как месть,
      Но красоты нерукотворной
      Черты в нём есть.

      Пронизан грустью просветлённой,
      Предвидит он
      Каким-то чудом отдалённый
      Свой зимний сон -
      И вот стоит на перепутье,
      Полураздет,
      Вбирая стынущею грудью
      Вечерний свет.

      _^_




      * * *

      Из окна в январе
      где снежок на заре
      по дворам распыляется цельным
      ты кручины не ждёшь
      и рябины не рвёшь
      и зовёшь мимолётное дельным

      нет рябины в миру
      не пришлась ко двору
      не прошлась точно зябкою дробью
      не краснело сквозь снег
      не жалело ночлег
      то что ночью придёт к изголовью

      ни жары ни поры
      где уж будьте добры
      хоть куда-то главу приклоните
      ни сирени в порту
      ни сомнений в цвету
      сколько нитей вокруг ни тяните

      что ж ты смотришь как снег
      дорогой человек
      полунощное вылепив око?
      ты и сам не совсем
      подошёл между тем
      ко двору что лежит нешироко

      междувременья гул
      да намеренья вал
      да размеренный оклик уж выгнул
      кто идёт в караул
      точно где-то знавал
      а потом в повилике отвыкнул

      нет в окне у меня
      ни родни ни огня -
      не серчай понапрасну дружище! -
      то что с нами взошло
      мы не бьём как стекло
      в зеркалах пепелища не ищем

      нет ни нот в январе
      ни морщин на коре
      у дерев что растут над песками -
      пообвыкнем и мы -
      это небо зимы
      поднимается в горле комками.

      _^_




      * * *

      Ты к чему улетаешь синица?
      не к тому ль чтоб шумела пшеница
      и ковыль обволакивал даль
      иль оплакивал пыль да печаль?

      или облака всё тебе мало?
      или Оку да Лику внимала?
      или голубь летал в лучезарье
      в подражанье Ивану без Марьи?

      что синица тебя за ненастье
      до весны оставляет без счастья?
      неужели и то что с дождями
      непутёвыми бродит путями?

      иль в Путивле от нас поотвыкли
      что не чуют уж мал ли велик ли
      без хоругви а то без кувшинки
      затевая зарок без запинки?

      о союзница выгоды узкой
      что молитвою выгнута русской
      как узорчатых ставень отставка
      в тишине в глубине полустанка!

      я поющие годы измерил -
      и чему бы я ныне ни верил
      не ютясь не скупясь не таясь
      лишь отсюда и сердце и связь.

      _^_




      * * *

      На Сретенке мартовским днём
      Дома не играли с огнём,
      Но высилось солнце над нами -
      И мы, пробуждённые им,
      Прощались с неспешными снами,
      С продышанным сумраком зим.

      Бывалый точильщик стоял
      Средь искр, отлетавших упруго,
      И что-то уже прозревал,
      Склонившись к слепящему кругу.
      Он пел, чародей и шутник,
      В особом он жил измеренье,
      Он в тайну пространства проник,
      Её нам готовя в даренье.

      Мгновенно сплотило сердца
      Усердие доброе это,
      Готовность служить до конца
      Блаженному, тёплому свету,
      Намеренье в песню вложить
      Лучи над округой живые, -
      И даже уставшие жить
      Поверили в чудо впервые.

      А действо весны налицо -
      Ручьями асфальт озадачит
      И, бросив словцо, как кольцо,
      Глаза от прохожих не прячет.
      Иль грустного беса столкнёт
      В канаву, в разбухшую глину,
      Иль форточку вдруг распахнёт,
      Иль греет кому-нибудь спину.

      И хриплого сквера наклон
      Выходит из рамок приличий,
      И молча пройдёт почтальон,
      И хор затевается птичий.
      И точно строка в письмеце,
      Протянута с почками ветка
      К холму в золотистом венце,
      К ладони потомка и предка.

      И радость реальности дней,
      Буквальность её и условность
      Уже проявляла ясней
      Московского мира огромность.

      _^_




      * * *

      Зачастили дожди -
      Вперевалку, как гости хмельные,
      Ходят рядом - но где остальные?
      Их заела хандра - не впервые
      Поселилась кукушкой в груди.

      Надоело им лить
      Беспричинные пресные слёзы
      Над шипами колючими розы,
      Где горючею примесью грозы
      Соизволят глаза опалить.

      Им позволено течь
      Над проточными водами края,
      Где, привычно в молчанку играя
      И мечом нечестивцев карая,
      Пробуждается речь.

      И охапки цветов,
      Затаив про себя ощущенья,
      Неустанно проходят крещенье -
      И уже назревает прощенье
      У сожжённых мостов.

      _^_




      * * *

      Цветы ещё не встречены теплынью
      Гостями, что попали в круг семьи, -
      Вульгарною школярскою латынью
      Гурьбою щеголяют воробьи.

      Весна ещё, как страсть, неощутима,
      Светило где-то прячется от нас
      И следствие хлопот необратимо -
      Пускай его постигнет невеглас.

      И это двуязычие - прохлады
      И брезжущего сговора садов -
      Такие обозначило рулады,
      Что сразу я прислушаться готов.

      Свежи ещё несчастий полумеры -
      И, памяти словарь перелистав,
      Ищу необъяснимого примеры,
      Событий и химер полуустав.

      Я горе понимаю с полуслова -
      Куда как приосанилось опять!
      Как любит безнадёжно и сурово
      Перуны неизменные метать!

      По-вражески уронит полуимя,
      Нетронутый присвоив талисман, -
      И дышишь ты желаньями благими,
      И горек расставания туман.

      Хотелось на живую только руку
      Прорехи нитью Парок мне зашить -
      И вспомнил я недобрую науку,
      И понял я, что некуда спешить.

      И молча я встречаю в отрешенье
      Бессрочный одиночества призыв,
      И чувствую: исчезли прегрешенья -
      И голос мой немотствующий жив.

      _^_




      * * *

      Ненавидимых страхов семья
      Верховодит на каждом дворе -
      И подальше бредут от жилья,
      Чтобы молча стоять на горе.
      И разруха, тряхнув стариной,
      Хочет на плечи торбой взвалить
      То, что было судьбой и страной,
      Чтоб трухой рассыпать племенной
      То, что стало бедою сплошной,
      То, что зельем любым не залить.

      Золотится ли осень, скажи,
      В опустевшем, усталом Крыму,
      Если вновь от межи до межи
      Затевают впотьмах кутерьму
      Тени прошлого, если опять
      Начинают безумный отсчёт
      От броженья, идущего вспять,
      От всего, что с собой увлечёт?

      Что же в смутах от нас не ушло,
      Что осталось живым и родным?
      Налегать ли смелей на весло,
      К берегам направляясь иным?
      Что за словом сквозь ночь проросло? -
      Всё, что временем стало земным.

      _^_




      * * *

      Год Обезьяний, после Рождества
      Припасший впрок удачи Козерожьи,
      А мне-то, может, вздох на бездорожье
      По признакам неясного родства.

      Совсем тепло - и розы на ветру,
      Белёсые бутоны раскрывая,
      Качнутся к солнцу, тоже понимая,
      Что свежесть их пришлась не ко двору.

      И, щурясь, я взираю на восток -
      Туда, где свет прозрачного залива
      Подъемлется из бездны молчаливо -
      И зимний мир не резок, не жесток,

      Мир Киммерии, чующий сквозь сон,
      Вернее, сквозь недолгую дремоту,
      Какую-то особенную ноту,
      С которой лад высок и просветлён.

      О, кто же вспомнит ныне обо мне,
      Кто добрым словом прошлое помянет?
      Кто вслушиваться пристальнее станет
      В мелодию от века в стороне?

      Кто, музыкою зимнею влеком,
      Придёт сюда, к единственному дому,
      Где время постигаем по-другому
      С его доступным чувствам языком?

      _^_




      * * *

      Дать речи вылиться - и выситься за ней
      Гигантом в мареве долинном,
      В пристрастьях путаясь, как в месиве корней,
      По расплывающимся глинам,
      По чернозёму, по солончаку,
      По травам, вышедшим с повинной,
      Покуда бед с избытком на веку,
      Брести сквозь посвист соловьиный,

      Чтоб эта летопись погибнуть не могла,
      Как западающие ноты -
      И нарастающая звукопись вошла
      В твои высокие частоты,
      В твои заветные, святейшие места,
      В твои тишайшие страданья, -
      Дать строю зрение - и чуять неспроста,
      Что в этом - жизни оправданье.

      _^_



© Владимир Алейников, 2016-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2016-2024.




Словесность