КОЛОНКА ЧИТАТЕЛЯ
ЧИТАЕМ: Сергей Зхус. Стихи
Лирический эксперимент по методу Монте-Карло в поэтике Зхуса
В математическом моделировании есть метод Монте-Карло, когда свойства системы исследуются путем статистического эксперимента. И вот давно уже пробил час для поэтического эксперимента. Пробация взаимодействия и равновесия поэзии с миром давно является предметом поэтических изысканий. Особенно это стало практикой в начале прошлого 20-го века. Века рассвета и благоухания целого букета "измов" в искусстве. Исследованием хаоса в поэтическом творчестве невольно занимались ОБЭРИУты. Понимание корпускулярно-волнового дуализма и квантовая теория оказали удивительное влияние на развитие поэзии. Все эти "измы" - символизм, акмеизм, футуризм, имажинизм, реализм возникли как разложение света в оптической призме. Активным элементом, как телом этого поэтического лазера, стал интеллект, рефлексия, познание мира через взрыв научных теорий начала века. Изменилось вИденье мира. И вот уже начало следующего века, и новые имена на новом витке развития пробуют синтезировать новую гармонию в искусстве.
"Плывёт ли кит прозрачнотелый.
Идёт ли солнце на закат.
Мы видим всё на самом деле.
Ведь он солдат и я солдат."
Страсть проникнуть в уже полупознанную суть флегматичного мира, данного нам в ощущениях становится не только объектом но и субъектом поэзии.
"...чувствуя, как в окружающем мире
Возникают всё новые и новые чудесные подробности"Нелинейность и неэвклидовость, открывшиеся для созерцателя мира, возбуждают в поэте новые поэтические аккорды:
"И эта женщина в платочке
С гиперболическим ведром
Бежит по трепетной цепочке
В свой извивающийся дом."
Гипербола, воспринимавшаяся в классической поэзии как объективное приложение поэтической метафоры, вдруг просыпается в новом веке в постмодернистском субъективизме. Лирика, сжившаяся за века со строгим расписанием ролей, становится вдруг объектом в поэтике Новейшего Времени:
"Среди колеблющихся веток
Услышь мой тихий рёв сполна.
Твоя тяжёлая карета
Упала в нежные луга.
Вне трав останься на мгновенье
Без упоительных одежд,
Космонавт - Божье упущенье,
Не прячь индустриальных вежд."
Так же, как Есенин в свое время хотел повенчать прекрасную розу с жабой, так же и новейшие спонтанные лирики, как Сергей Зхус, вынуждены заниматься синтезом, творческим восстановлением мирового эфира, расползающегося под острым углом зрения науки:
"В гигантском небе возникает кислород.
Я потянул микроскопический невод.
Он прямо в море - царстве микро-рыб.
Здесь батискаф среди подводных глыб
Мечтает о ноябрьских ветрах.
В нём физик в перламутровых очках,
Под лампочкой, с улыбкой неземной
Ушёл в свои расчёты с головой.
Пред ним летают тусклые фотоны.
Он чует рядом тайные нейтроны.
Он придаёт табличный смысл вещам,
Присущим лишь тропическим морям."
Лирика, как свойство чувственности живого, не может так просто сдать позиции, и тем ожесточённее ведутся в поэзии лирические поиски современными статистическими методами проб и ошибок. Конечно, между поэтикой Зхуса и Заболоцкого много общего методологически. Но есть кардинальные отличия - это совершенно новая постиндустриальная неоромантика и лирика вИдения мира:
"Чредой угрюмых хомячков
Мелькнула первая догадка:
При динамической отладке
Сместились сонмы кулачков.
Уж пригород над головой
Растёт незыблемой твердыней.
А я с печалью в зал машинный
Смотрю, подавлен красотой. "
В свое время ОБЕРИУтами собственная поэтика рассматривалась невольно, как мучительное искажение классической гармонии, и в качестве эмоциональных красок использовалась мрачная и пессимистическая палитра. Так вот, сравнивая поэтику Зхуса, можно выдвинуть следующее возражение против простых аналогий этих явлений, разделенных веком мучительной истории русского духа и мировых катаклизм:
У Зхуса ОБЕРИУтика своя, она почти без фекальных сгустков, как обычно принято воспринимать смысло-эмоциональные кульминации в такого рода арте. У Зхуса нежно-лирическая обериутика, с некоторым юношеским рукоделием, мастеровитостью технически грамотного парня. Но это все flavour, оттенки. Приходит на ум сравнение: тут некий синтез лирики типа Шагала, ОБЭРИУтской раскрепощённости и, конечно, театрально-постановочной манипулятивности. Если у классических обериутов метафизика была ситуативно-статическая, парадокс случившегося, драма факта, то здесь театрально-динамическая, как эти летающие шагаловские герои и такая же лирическая палитра. У Зхуса стих, как правило, разворачивающееся ОБЭРИУТское действо, театр с элементами дадаистического мировосприятия, всеощущения. У него классическая модель резонансного поэта, которую ставит во главу угла Ника Батхен: (http://gondola.zamok.net/083/83nikapoez_1.html)
Разговор насчёт хаотичного выдавливания красок на мольберт неуместен, поскольку это не прихоть поэта, а резонансные свойства мирового оркестра, в который вслушивается Зхус. Тут возникает органность, баховость и неслучайность стиха. В общем, это не просто тюбик в мастерской, на который художник с похмелюги наступил. Ядовитый кадмий Шагала - накал музыки вселенского пастушьего божественного рожка.... Подборка УЕ-bОХ (http://www.guelman.ru/slava/texts/zhus5.htm; http://megalit.ru/akm/txt/zhus-ueboh.shtml), разумеется, не может не восхитить меня. На самом деле эта вещь достойна разборки и даже на многих листах, поскольку она очень точно укладывается в русло современного сознания. Я хочу сказать, что она оригинальна в этом, что хотя и звучит парадоксально, но именно парадоксальность сейчас ощущается, как естественная мысленная стихия, естественная среда для размышлений. У меня нет желания называть такие вещи экспериментом, поскольку это немного их снобистски принижает, а это совсем не то, что хочется выразить в сторону этих стихов. А выразить хочется как раз обратное - сопереживание. Вполне будоражащие мысль, сознание, строчки ищут в ответ откровенности - в этом их великая ценность. Мне кажется, эти стихи по сути - новый подход, новое ощущение поэзии и текста. Но как всегда, новое создается синтезом известного. Тут синтез какого-то интерактивного современного импровизационного театра и старого понятия текстуальности. Текст становится действующим, происходящим, активной диалоговой моделью, не пассивным материалом для размышлений, не "фикшэн", а "акшэн". Текст перестает быть лишь материалом, глиной, гипсом, ждущим когда его обожжет воспламененное читательское сердце. Скорее он уже - огонь, которым обжигаются сырые читательские души, вялится это рыбное читательское самосознание, пассивность, читательская самодостаточность. И с другой стороны, это строгая инструментальность - игральная кость поэтических поисков. Синтез площадного паяца и классического шекспировского текстуального готического храма в мучительных переживаниях кающегося, предающего иуды... Катарсис, как способ существования стиха. Пожалуй, это все очень выпукло и сильно. Трудно сказать, куда это все свалится или сгорит в самосожжении, или захлебнется от раскаянья, отчаянья и вины, но, на мой взгляд все это весьма интересно.
"Не уеби дубиной голубой
снежинок бесподобный рой.
А уеби лишь некие растенья
из пулемёта до изнеможенья.
О штурмбанфюрер чувств моих прекрасных!
Ты каждый миг из вод выходишь ясных
с печальными дубинами весны
чтоб уебать бесчувственные льды."