"Опера летит дальше, летит на одном дыхании, - исполнители, оркестр,
декорации, свет - всё сопряжено в единой гармонии, пьянит и чарует
необычайно. Мы хлопаем самозабвенно, как школьники, и тяжелое немецкое слово
гезамткунстверк оживает в моей памяти."
Огромный зал. Поют микрочастицы.
Великий бас на отравленной спице
Всё время открывает страшный рот.
И зал испуганно встаёт.
Смычками в клочья стёрты контрабасы.
Придерживая пышные атласы,
Ревут певицы с прогнутых хоров
В партера опустевший ров.
От дальнобойного удара
лишь головой поколебал,
винтовку вынул из отвара
и выстрелил в колонный зал.
Ревели басом балерины,
когда по стенам вниз ползли.
И пух кружился лебединый
в каменноугольной пыли.
Меж театров ревущих под вечер
я по улицам тёмным бродил.
Закоулков пустынных диспетчер,
режиссёр, дирижёр, гамадрил.
Я к театрам прикладывал руки,
к их бетону лицо прижимал.
Там прекрасные бледные буки
танцевали изысканный бал.
Над рвами сумрачного зала
гудит бирманский костолом.
Ему главу поколебала
моя дубина под углом.
Печальных мышц его всё выше
растут комбайны предо мной.
Но я уже безумно движу
внутри него стальной трубой!
Домой! Реветь над синим ядом
в тарелке розовой своей,
менять гусарские наряды
на шёлк и бархат площадей,
лететь в тяжёлыя карете
в театр огромный и пустой,
где мертвецы в тяжёлом свете
стоят коричневой толпой.
В театре девушка мигнула
биноклем смуглого лица,
где я бродил по сцене хмуро
внутри полночного дворца.
Когда, держа в руке процессор,
я <бедный Йорик> говорил,
её рвало в большое кресло
кусками жареных горилл.
Клоун тянет больно мошку
В стеке солнечных ракит,
Но сейчас же понарошку
Он торжественно убит.
Стонут ровные кувалды
Над красивой головой,
Так, что вверх взлетают фалды
Безупречною дугой.
Казнить казнить лебяжьим пухом
До невозможной красоты!
Убить медяночку над ухом
Для безупречной пустоты!
А там и слушать в упоеньи
Рёв контрабаса ре минор,
Заставив смолкнуть на мгновенье
Певицу выстрелом в упор.
На стеклянной ножке скачет
Относительный бандит.
То смеётся он, то плачет,
То дубиной вдруг убит.
И в горе парного мяса
Не узнать его черты.
То ли четверть контрабаса,
То ли сросшиеся львы...
Я пришлю тебе мёртвого мима
С обмороженным бледным лицом,
С голубыми цветами в корзине,
В чёрной шляпе с павлиньим пером.
Ты отпрянешь испуганной ланью
Вглубь квартиры красивой своей,
А уж я тут как тут, и тираню,
И целую меж строгих грудей!
Недвижным колом дико завращал,
театр лица ко мне чудовищно придвинув,
злой Челубей, но я ударов шквал
ему на печень медленную ринул!
Был светел взгляд его печальных глаз.
Куда-то вбок задумчивое время
текло неспешно. Печени топаз
вдруг раскололся. Нету Челубея.
Лукавый, в мыльном пузыре
указывал количество рептилий.
У самого же, в глиняном горшке
угадывался череп крокодилий!
Ну, полно! Борщ уже готов.
Давай сюда отравленные булки!
По скорописи путаных следов
нас через миг разыщут в переулке.
Елена Мудрова (1967-2024). Люди остаются на местах[Было ли это – дерево ветка к ветке, / Утро, в саду звенящее – птица к птице? / Тело уставшее... Ставшее слишком редким / Желание хоть куда-нибудь...]Эмилия Песочина. Под сиреневым фонарём[Какая всё же ломкая штука наша жизнь! А мы всё равно живём и даже бываем счастливы... Может, ангелы-хранители отправляют на землю облака, и они превращаются...]Алексей Смирнов. Два рассказа.[Все еще серьезнее! Второго пришествия не хотите? А оно непременно произойдет! И тогда уже не я, не кто-нибудь, а известно, кто спросит вас – лично Господь...]Любовь Берёзкина. Командировка на Землю[Игорь Муханов - поэт, прозаик, собиратель волжского, бурятского и алтайского фольклора.]Александра Сандомирская. По осеннему легкому льду[Дует ветер, колеблется пламя свечи, / и дрожит, на пределе, света слабая нить. / Чуть еще – и порвется. Так много причин, / чтобы не говорить.]Людмила и Александр Белаш. Поговорим о ней.[Дрянь дело, настоящее cold case, – молвил сержант, поправив форменную шляпу. – Труп сбежал, хуже не выдумаешь. Смерть без покойника – как свадьба без...]Аркадий Паранский. Кубинский ром[...Когда городские дома закончились, мы переехали по навесному мосту сильно обмелевшую реку и выехали на трассу, ведущую к месту моего назначения – маленькому...]Никита Николаенко. Дорога вдоль поля[Сколько таких грунтовых дорог на Руси! Хоть вдоль поля, хоть поперек. Полно! Выбирай любую и шагай по ней в свое удовольствие...]Яков Каунатор. Сегодня вновь растрачено души... (Ольга Берггольц)[О жизни, времени и поэзии Ольги Берггольц.]Дмитрий Аникин. Иона[Не пойду я к людям, чего скажу им? / Тот же всё бред – жвачка греха и кары, / да не та эпоха, давно забыли, / кто тут Всевышний...]