Вот воздух, еще нелистанный, -
То черен, то нежно-бел.
И ветер с последней пристани
Еще пока не у дел.
Опять поплывешь на ялике,
Мерцающем, как река,
И смерть еще не предъявлена,
Еще на вырост пока...
Ветки и облака
Машут изглубока:
Из кистеперой зги
Тихо идут круги.
Кто-то натянет лук:
Вскроют Бирнамский лес
Артезианский звук,
Аортианский всплеск.
...Что ж ты меня зовешь,
Властно и невтерпеж,
Всхолмье мое, трава...
Дельфы ли, острова...
Тенью на волоске,
Облаком по тоске,
Веткою по лицу,
Может, и полечу -
Дальше летучих рыб
Ласточки, глухаря:
За роковой изгиб
Жизни и словаря.
Зензубель в папиных руках,
Как птичка на семи ветрах, -
Как зяблик-зимородок.
Там, где трава бежала вдаль,
Уже настругана печаль
До шелковистых кромок.
Такое русское словцо -
В нем жизнь с собой заподлицо.
Звени, звени, зензубель.
...По тишине и по словам
Жизнь раскатилась, по углам,
Как пригоршня изюмин.
Где громоздился мой миракль,
Теперь качается корабль,
Верней, ладья без весел.
И все видней она, видней
На кромке восходящих дней,
На стыке снов и весен.
Свистулькой детской полетим,
И зябликом, и иже с ним,
Погонной мглой полетной -
На присных папиных руках
На невозвратных облаках,
Вдоль тополей бесплотных.
2
Апрельский неподсудный день
Разрезан пополам.
Взлетает белая сирень
К заоблачным цветам.
И смотрит ангел, не дыша,
Как пресечется боль
И как умножится душа
На Божию любовь.
...Лети прозрачным лоскутком
Вдоль неземных аллей
И смерть встречай к лицу лицом, -
Но нет лица на ней...
3
Над маминой жизнью, чуть слышимой,
Над папиной жизнью былой
Фаготное лето и лишние
Трава и дрова за стеной -
Из детской далекой считалочки, -
Ее до конца домолчи,
И жизнь, дорогая скиталица,
Откликнется смерти в ночи,
Басам хоровым ли, тромбону ли, -
Что выберет жесткая тьма?
...Как мало мы вместе здесь побыли,
Идя от псалма до псалма,
От вздоха до вздоха витального, -
Их ветер-посланец унес, -
До терции сна госпитАльного,
В венке ледяных лакримоз.
Свиристи, печаль-утеха,
Зимних птиц корми с руки,
Пусть летят они, как эхо,
Поперек и вдоль тоски
От земли обетованной
До последних судных дней,
Над моей фата-морганой
И над памятью моей,
Где среди любого вздора
День за днем в ушах звенит
Древнегреческого хора
Нерастраченный лимит.
Мамин листок убытия
Все подытожит дни.
Даты на нем и литеры
Еле уже видны.
Над чабрецами мокрыми
Справка, квиток, билет
В детских рисунков облако
Без канцелярских мет.
Он еле слышно движется,
Скорбен его полет.
Чуть различимой ижицей
Мамина жизнь плывет,
Как уплывала папина
Из лазаретов сих.
Может, небесных капельниц
Хватит им на двоих.
Прибрано все и воздано,
Только листок гоним
Здешним коротким воздухом
Или уже иным
В небо густое звездное,
В землю, что спит под ним.
2
Старая чашка, советский диван,
Ситец сорочек ночных.
...Тянется август октавиан
Дольше иных.
Вот и закончился сороковой,
Словно все прочие дни.
Призраки ласточек мчат над травой,
Жизни и смерти сродни.
Помнишь ли ласточки юркий чертеж,
В лоджии купол гнезда,
Как расплескалась в небесную дрожь
В чашке живая вода...
3
Ты плывешь в вышине надо мною
Близким облаком, вязовым днем,
Всею горечью дней кочевою
За рассохшимся южным окном.
...Горсти звезд над соседнею крышей -
Это ночью, а ласточки днем.
Ты лепила "спасибо" чуть слышно,
В забытье оставаясь своем.
Помню вздоха тоску межевую,
Что повем я об этой тоске?
...Как текли мои слезы вслепую
По твоей невесомой щеке.
Как сияла небес благостыня,
Принимая в себя на века
Песню песен окрестной полыни
И кладбищенский шорох песка.
Звенит цикадою смиренной
Дождливый бледный летний день -
Неразговорчивой вселенной
Не звук, а только звука тень.
Так воздух ткут не прялки - Парки,
Так дышит жизнь... Она длиной
Не боле запаха фиалки
Ночной.
Пой, любовь моя, со мною -
Так не спеть потом в раю.
Граммофон иглой стальною
Разрывает грудь мою.
Мир поющий не пустынен,
Хоть и катится из рук
Полусыгранной пластинкой,
Где залег в бороздках звук.
То щемит он, то шаманит
Граммофонною трубой, -
Где отдаст, где прикарманит
Принесенное с собой.
Голоса и отголоски,
Обреченный балаган -
По расплавленной бороздке,
По растресканным губам...
Между навсегда и никогда
Тянется недолгая вода,
Воздух, испытуемый на слом,
Бабочка за канувшим стеклом.
И не надышаться наугад
Музыкой стрижей Твоих, цикад,
Беглых лет и зим Твоих, Господь,
По сусекам собранным в щепоть.
Айдар Сахибзадинов. Жена[Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...]Владимир Алейников. Пуговица[Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...]Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..."["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...]Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа[я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...]Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки[где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...]Джон Бердетт. Поехавший на Восток.[Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...]Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём[В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...]Владимир Спектор. Четыре рецензии[О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.]Анастасия Фомичёва. Будем знакомы![Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...]Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога...[Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...]Анна Аликевич. Тайный сад[Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...]
