Говорят, что люди, обитающие в местах, далёких от моря,
не верят, что есть море. Цицерон, "О природе Богов", XXXI (88)
- Я рано научился читать - отец служил истопником в городской библиотеке и недостатка в книгах у меня не было; все мальчишки бредят морем и я бредил морем и узнавал о море из книг. Мои сверстники хотели стать Колумбами, чтобы открывать свои маленькие паршивые Америки. О, этот Колумб и его каравеллы с их дурацкими именами! Санта-Клаус... Санта-добрая-Пинта-пива... Мне было плевать на Америку. Я мечтал стать кальмаром. И даже записался в шкиперскую школу, но началась военная кампания - Монголию заняли японцы и в руки мне дали винтовку; боже мой, она такая тяжёлая! Война скоро утомила меня и я был пленён. Я работал клоуном на урановых рудниках в Южной Родезии и все смеялись надо мной, когда мне снилось море, смеялись даже сторожевые псы; тогда непальский лама призвал меня - он сказал, что смеются над мудрейшими и предложил мне разыграть шахматную партию на бесконечной доске; мы играли дни и ночи и, чем дольше играли мы, тем дальше уходил я от рудника, пока не оказался на пороге пустыни. Я набрал в ладони последнего дождя и двинулся к морю, держа руки перед собой, чтобы не растерять влагу - каждого глотка мне хватало на тысячу двадцать шагов; я сделал двести четыре глотка, когда сон свалил меня и вода расплескалась. Наутро, палимый солнцем и лишённый воды я отчаялся и потребовал у небес лёгкой смерти. Тогда с неба до земли свесился вихрь - он поднял песок и смешал время. Я видел зверя с двумя хвостами и рогатого царя на нём, покорителя персов - он бросил мне динарий; я видел чёрных людей, которых не отмывал Нил, и воздушную усыпальницу сиамского калифа, купол которой держался силою пара из сопящей горы; видел птицу-веер, хвост которой смотрел на меня тысячью золотых глаз; я видел ослепительной красоты охотницу - её покой берегли косматые вепри, я взглянул на неё одним глазком - и этот глаз ослеп; я видел столько, сколько не дано видеть смертному за целую жизнь - и подумал, что умер; но я только спал. Во сне я узнал разгадку числа два; во сне узнал, как калиф пустыни утоляет жажду - он слизывает слюну с рук, которые целуют ему подданные; во сне же побывал в большом городе из двенадцати земель, поставленных одна на другую - там в моей жизни произошли замечательнейшие события, которые я забыл. Будучи изгнан из города я увидел пастухов в седых шкурах и среди них мальчишку, занимающего себя удивительной игрушкой - набитым опилками и затянутым в серебро шаром на живой нити; шаром, который умеет прыгать в ладонь, если отбросить его от себя. В прежние времена такой же был у племянника соседа-ростовщика, я всегда завидовал тому мальчику. Я поддался искушению и вырвал у мальчишки шар; я думал, он поколотит меня, но он схватился за живот и закричал: посмотрите на этого полоумного старика, он играется, как ребёнок! И мальчик и все его спутники смеялись надо мной. В гневе я проснулся и бежал от них - к моему морю. По дороге на меня напал тигр, но я уговорил его не есть меня целиком; я соврал, что один у моего отца, я отдал ему только одну мою руку. Вскоре путь мой преградила река и я решил напиться; я склонился над её водами и вдруг увидел своё отражение. Я был совсем седым и понял, что скоро смерть приберёт меня. Я собрался улететь от неё, но мои крылья привязали к этому ложу... Кстати, почему у вас стетоскоп?
- Но... я доктор.
- Мне сказали, вы мой психиатр, не так ли? Вы собираетесь слушать мою голову? Но я и так рассказал вам всё.
Я промолчал.
- Поверьте, больше там ничего нет. Там только шум океана, которого я никогда не видел...
Свет в комнате погас; замерцав, погасли и городские огни за окнами. Вполголоса задребезжали крест-накрест оклеенные стёкла - в лад нарастающему гулу и запоздалому вою тревожной сирены. Вторую неделю бомбардировщики Люфтваффе не оставляли в покое наш маленький прибрежный Портсмут.
Я тихо вышел из палаты и, чуть прикрыв дверь, заглянул в щель.
Выхватываемый изо мрака голубыми всполохами с окраин города, старик держал в костлявой руке кружку, погрузив единственный глаз в её глубину, безучастный к германским бомбам. Он осторожно пил тёплый бульон и не знал о войне. Он и не должен был знать ничего, что составляет существо человека, этот старик Сэнди, девятилетним мальчишкой впавший в летаргический сон и проснувшийся вчерашним вечером...
Елена Мудрова (1967-2024). Люди остаются на местах[Было ли это – дерево ветка к ветке, / Утро, в саду звенящее – птица к птице? / Тело уставшее... Ставшее слишком редким / Желание хоть куда-нибудь...]Эмилия Песочина. Под сиреневым фонарём[Какая всё же ломкая штука наша жизнь! А мы всё равно живём и даже бываем счастливы... Может, ангелы-хранители отправляют на землю облака, и они превращаются...]Алексей Смирнов. Два рассказа.[Все еще серьезнее! Второго пришествия не хотите? А оно непременно произойдет! И тогда уже не я, не кто-нибудь, а известно, кто спросит вас – лично Господь...]Любовь Берёзкина. Командировка на Землю[Игорь Муханов - поэт, прозаик, собиратель волжского, бурятского и алтайского фольклора.]Александра Сандомирская. По осеннему легкому льду[Дует ветер, колеблется пламя свечи, / и дрожит, на пределе, света слабая нить. / Чуть еще – и порвется. Так много причин, / чтобы не говорить.]Людмила и Александр Белаш. Поговорим о ней.[Дрянь дело, настоящее cold case, – молвил сержант, поправив форменную шляпу. – Труп сбежал, хуже не выдумаешь. Смерть без покойника – как свадьба без...]Аркадий Паранский. Кубинский ром[...Когда городские дома закончились, мы переехали по навесному мосту сильно обмелевшую реку и выехали на трассу, ведущую к месту моего назначения – маленькому...]Никита Николаенко. Дорога вдоль поля[Сколько таких грунтовых дорог на Руси! Хоть вдоль поля, хоть поперек. Полно! Выбирай любую и шагай по ней в свое удовольствие...]Яков Каунатор. Сегодня вновь растрачено души... (Ольга Берггольц)[О жизни, времени и поэзии Ольги Берггольц.]Дмитрий Аникин. Иона[Не пойду я к людям, чего скажу им? / Тот же всё бред – жвачка греха и кары, / да не та эпоха, давно забыли, / кто тут Всевышний...]