Словесность: Кибература:
Владимир Татаринцев. ОСКОЛКИ



Третий

Least but not last.

Третий появился тогда, когда и Слон и Тюлень спали. Каждый из них ясно слышал тот звонкий короткий двойной стук, с которым керамическая фигурка ставится на полированную деревянную плоскость, но ни тому ни другому не хотелось ломать свой хрупкий фарфоровый сон из-за подобного пустяка.

- Здравствуйте, - сказал Третий надтреснутым голосом, когда утром Слон и Тюлень открыли глаза, - и оба поняли, что новая фигурка неновая.

Слон вопросительно взглянул на Тюленя. Тот не был его другом - просто сосед по полке, просто обожженный и покрытый глазурью глиняный слепок, просто бессменный рассказчик одной и той же истории про Слона - той, от которой в хоботе оставался приятный привкус лаванды и розы, но не оставалось следа в сердце. (Слон подозревал, что и тюленем-то его знакомец сделался лишь для того, чтобы жить в воде, где не остается следов.) Сам же он был последней фигуркой разбитого стада, состоявшего некогда из двенадцати разновеликих экземпляров, - не самым большим, но и не самым маленьким. Он был не то чтобы робким, но и не слишком общительным, и он терпеть не мог незнакомцев - вот почему первым делом Слон вопросительно взглянул на Тюленя.

- Уа-рр-ааф! - чихнул Тюлень, в нос ему попала пылинка. С тех пор как глаза его потускнели и глазурь покрылась мелкими трещинками, ему было решительно все равно, вдвоем они стоят на полке или втроем, но он был вежливым млекопитающим и поэтому, прочихавшись, ответил приветливо:

- Привет.

- Не могли бы вы мне сказать, уважаемые, - поинтересовался Третий, - кто из вас Слон.

А был он гораздо больше Слона - что среди керамических фигурок не редкость, хотя в природе всегда случается наоборот - был он разбит и склеен, и склеен не слишком удачно, так что длинный желтый шрам тянулся от уха до самого живота, выдавая непрофессионализм реставратора.

Слон вскинул хобот, намереваясь протрубить в ответ гордо - но промолчал. Он уже несколько лет говорил только с Тюленем, и присутствие незнакомца стесняло его. "Хоть бы представился, - думал Слон, - а то непонятно даже как к нему обращаться". Тюлень же, будучи зверем компанейским и в общем-то добрым, не склонен был отмалчиваться.

- Да, это чудесно, знаете ли, уважаемый, что Вас к нам поставили, это очень, очень примечательное для нас событие и, как я понимаю, для Вас также случай незаурядный... - как всегда любезно заурчал он, но внезапно, поймав на себе стеклянный взгляд Третьего, неожиданно смолк и пробормотал как-то растеряно: - Слон - он.

Незнакомец ничего не ответил на это. Он, казалось, забыл уже о своем вопросе. Вытащив из кармана баночку с сажей, Третий окунул в нее кусочек железной проволоки и прямо на полировке написал что-то. Повернувшись к Слону и Тюленю спиной, он, не торопясь, двинулся прочь. Текст начинался словами:

"Слону от неТюленя".

- Вы когда-нибудь падали с каминной полки, - прочитал вслух Тюлень, - спасаясь от железной улитки?

Когда он снова поднял голову, они опять были вдвоем.

Слон задумчиво катал толстой ногой обмусоленный морскими волнами кусочек зеленого бутылочного стекла с пузырьком воздуха внутри, который так походил на улитку, если стекляшку расположить между глазом и источником яркого света.


назад