П О И С К

Элина Войцеховская [Написать письмо]
Мне случилось родиться в провинциальном городе, в котором я никогда впоследствии не жила. Причины тому были сугубо практическими: бабушка со стороны отца работала в роддоме. Так случилось, что только во взрослом возрасте я взглянула на это красно-кирпичное здание, и ничего во мне при этом не дрогнуло. Когда отец, в том же провинциальном городе, отправился докладывать советской власти о малорадостном для нее, как оказалось впоследствии, факте моего явления на свет, ему было сказано, что избранного им имени нет и никогда не было, и пусть он подыщет что-нибудь полегче. Роковую роль сыграло явление пьяного вдребезги дядечки, требовавшего назвать новорожденную дочь Чайкой. На этом фоне прошло бы, видимо, почти любое имя. Раннее детство прошло в коммуналке, где на 16 кв.м. обитали мама, папа, бабушка, прабабушка, и я. В возрасте двух лет я спросила, во-первых, все ли люди видят одинаково, и во-вторых, действительно ли существует то, что видят люди, или это им только мерещится? В 3 года я объявила о своем намерении стать писателем, в 4 - разучилась летать. Прежде было вполне естественным, улучив момент, когда все выйдут из комнаты (что случалось по понятным причинам нечасто) предаваться скромной левитации на высоте 30-40 сантиметров от пола. Занималась мною почти исключительно бабушка, в результате чего во мне засели такие осколки возможностей и невозможностей прошлых эпох, которые сами по себе представлялись невозможными. Бабушка умерла, когда мне было 6 лет. Ее смерть стала первым моим сиротством. Тогда же официально развелись родители. Впоследствии я училась не тому, чему надо, а, может, и тому. То, что надо, рано или поздно выучивается само, а то, чего не надо, нипочем не выучишь, если не заставят, но и оно не бывает лишним. К счастью, мир не так прост. В школе мне приходилось трудно, знаком чего явилось, в частности, удовлетворительное поведение в аттестате о среднем образовании - случай исключительный для приличной девочки, что и говорить. Нет, я не колотила окон. И одноклассников почти не колотила. Антисоветских высказываний не допускала, ибо мама жестко предупредила, что если я что-то "нетакое" скажу вслух, то она окажется в тюрьме, а я в детском доме. Этот дух - ежеминутно возможной посадки - был принесен бабушкой из лагерей и ощущался в семье куда как явственно. Моей школьной провинностью были наивные исправления учительских ошибок. Школа была очень плохой - рядовая школа в рабочем районе. Было ли бы в другой по-другому? Не знаю. С лепрозным этим аттестатом мне удалось поступить в университет, и, более того, удалось его закончить. Не допуская, по обыкновению, антисоветских высказываний, я все-таки активно уклонялась от того, что тогда именовалось общественной работой. В результате обычную стипендию получала всегда, повышенную - редко. Родители были слишком хороши для той эпохи, которая им досталась, и умерли молодыми с интервалом в год. Во взрослую жизнь я вступила со свежим дипломом в руках, двумя свежими могилами в двух разных городах и однокомнатной квартирой в рабочем микрорайоне, война за которую, в частности, стоила жизни маме. С этих пор единственной возможностью существования для меня стало вечное движение, с частой переменой декораций, ибо в самоубийстве смысла вряд ли больше, чем в жизни. Приходилось жить на пыльном Востоке, явившем великолепную почву для рассуждений на тему восток-запад. Приходилось в добропорядочном Цюрихе, показавшемся мертвенным после Рио с его кокосами и прелестной пошловатой барственностью. От нервной истощенности великолепно исцелила антикварная квартирка в Венеции - тысячелетние стены! Посмотрим, что будет дальше.		Утехи пантеизма стихи (13 мая 2002) Двенадцатая дочь или Вам это понравится комедия в соавт. с Михаилом Сазоновым (6 мая 2002) Освобожденный Одиссей или Ведь мы - ведьмы! комедия в соавт. с Михаилом Сазоновым (1 апреля 2002)

Книга отзывов

НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ"

Ростислав Клубков: Петрушка: и Анна Эммерих. Маленькие пьесы [И как - что ты хочешь - это должно быть все таки хорошо, человеконенавидеть здесь, и - человеконенавидя - хочешь чего - умереть в другой стране, как будто...] Анатолий Добрович: Загадки Бориса Клетинича [Его недавно опубликованные в Нью-Йорке стихи меня ошарашили. Почему он не показывал нам их раньше, если они были написаны в Израиле лет 15 назад?..] Владимир Гоголев (1948-1989): Зов утопающей жизни [И зов утопающей, тонущей жизни опять... / Недвижимость пищи и вечера дивного след. / Внимай, о народ, отворяя молитвенный рот, / Не меньше, чем...] Михаил Рабинович: ... На границе холода с теплом [То ли табличку повесили: "Переучет" - / там, на окошке божественной вечности дальней, / то ли убрали ее - вот и время течет, / и протекает, как...] Полина Орынянская: Стихотворения [Пока нам не роют окопов с траншеями, / Пока среди ночи не газует под окнами воронок, / Ты можешь спокойно бросаться на шею мне. / Всё ОК...] Сергей Петров: Тонкая материя [Рана, нанесенная мечом, заживёт, нанесённая языком - нет. Главное: оставайся самим собой, не изменяй себе и будешь жить в душевном покое...] Елена Добрякова. "Ни денег, ни товаров у пиита..." [Презентации двухтомника Антологии Литературных чтений "Они ушли. Они остались" и "Уйти. Остаться. Жить" в Санкт-Петербурге и Ленинградской области...] Андрей Иркутский. Вечер памяти Виктории Андреевой у академика Лихачёва [В Культурном центре академика Д. С. Лихачёва в Москве, в литературном клубе "Стихотворный бегемот", руководимом поэтом Николаем Милешкиным, прошел...] Юлия Долгановских: Стихотворения [но я плыла - а что мне оставалось? - плыть / Офелией, рекой, отцом, ребёнком, / зеркальным шаром - быть или не быть - / звучащим жалобно и тонко...] Юрий Рыдкин: Симметрия смерти [так исчезло то / чего никогда не было / но как же всё-таки существенна / и болезненна / эта тоска по отсутствию...] Читайте также: Игорь Андреев: Консультант в Еврейском музее | Андрей Баранов: Синие крыши Дар-эс-Салама | Глеб Богачёв, И всё же живёт | Григорий Князев: Лето благодатное | Михаил Рабинович: Повторение слов | Александра Сандомирская: Дождь и туман | Алексей Смирнов: Опыты анатомирования, Опыты долгожительства: и Опыты реконструкции, или Молодильные яблоки | Татьяна Шереметева: Маленькие эссе из книги "Личная коллекция" | Семён Каминский: Урюк | Михаил Ковсан: Повзрослевшие сказки | Владислав Кураш: Каждому своё | Татьяна Парсанова: На черно-сером бархате небес | Сергей Славнов: Календарь погоды | Сергей Слепухин: Лосев - Неаполь | Ирина Фещенко-Скворцова: Музы Рикарду Рейша - самого таинственного гетеронима Фернандо Пессоа