Заунывные песни с чужбины
Если б я был красивый и умный,
Я б женился тогда на принцессе,
Во дворце бы жил, спал до обеда,
И ловил в пруду рыбку золотую.
Я служанок бы шлепал по жопам,
В винный погреб захаживал к тестю -
Благородная плесень на стенах,
Потемневшее дерево бочек -
И тягучая терпкая влага
Необычно певучей волною
Растечется по слипшимся венам,
Как волною, гортанным, старинным
(Язык и верхнее небо
Хранят голоса виноградин)
Бархатистым напевом прозрачным...
Секрет виноделья - неспешность.
На закате, покинув погреб,
Я гулял бы по дикому парку -
Бабье лето, пронзительность неба,
Рыжий хвост промелькнул сквозь листья
Лисий хвост листопада шорох...
Развлекаюсь стрельбой по тарелкам,
То устрою бега тараканьи,
То Тургенев привидится Ваня,
Бежин луг, бижутерия утра -
Как росист он в родных просторах,
Этот утренник, пряный и сизый,
На чужбине пьяный и снурый
От вина, что течет по венам
На принцессе хромой женатый
Против совести из-за денег,
Я палил бы в воздух ненавистный,
Я свистел бы в пустые гильзы,
Тявкал лисом во тьме кромешной,
И вострил бы на рыбку золотую
Коготок, что увяз по локоть...
Почему-то мы так не можем,
Не по нам этот ритм неспешный,
Растворожу консьержу рожу,
Да простит меня, боже, грешен,
Только сразу вдруг станет легче,
Только сразу вдруг станет проще,
Не последний я и не перший,
В одиночку плутаю ночью,
Я ни пеший, ни конный, леший
Меня знает - не знает, какой я,
Если б был я красивый и умный,
Как герой, было б все другое!
Ну а так - отрясаю груши
Я мудовые*, словно прах с ног,
Засушаю их, бью баклуши,
И не жалуюсь, видит бог!
________________
* мудовые -
слово, произошедшее от слияния слов "пудовые" и "медовые"
Первый Поэт
я сбежал ото всех, живу себе тихо в деревне,
древнюю постигаю науку - при тлеющей лучине слагаю
аз, буки, веди, топлю ими печь, варю из топора кашу,
нет краше родных просторов - вспоминаю слова,
но когда подойдет самовар и поспеет в золе картошка,
немножко не до того, а потом и множко -
вскопать огород, натаскать воды, нарубить дрова -
прор-ва дел, поважней, чем марать бумагу,
а когда солнце сядет за острова и ты сам на завалинке
сядешь -
сапоги, телогрейка, чинарь, рядом Сергейка - соседский пацан,
беззубый, любитель сказок, хозяин лохматого пса
с куртуазной кличкой - Бычий,
до того вдруг захочется спеть что-то очень такое,
родное,
что уже и не наше даже, не мое, ни Сергейкино вот,
никого из соседей,
разве что дяди Васи (беспалый рябой дедуган),
что от самых корней не имея ни слуха... закуришь,
черный как прелый (пере-зимовавший) на снежном обмылке листок...
и когда понимаешь, что мир пережеван уже и не раз
до последнего звука -
задумчиво так на лопате размножишь червя,
неспешно, печально - больной демиург на покое,
отставной генерал-кардинал-император,
а в сущности -
первый поэт на деревне, отдашь кесарю - кесарево,
а Богу - Богово
село Убогово, 2001 год
Башня
вот так после паузы
долгой
взглянешь на небо
и увидишь... Останкинскую Башню...
да, - подумаешь, - да...
подумаешь, а слов-то таких и нет
формулировать, вроде как, нечего,
такая какая-то мысль,
словно сразу и чувство...
и как тут словами,
когда я уже далеко...
и что тут словами?
завязнет нелепая фраза
"хотелось бы неба,
а там, это... башня!",
и что?
вот так после паузы долгой
сбежишь, как с урока,
от жизни своей,
и свободный от суетных слов...
ну вроде как... так, как хотелось,
сво-бод-ный...
придет эта мысль, эта мысль,
словно сразу и чувство -
стрекозы, луга, за лугами - река, облака,
а руки дрожат, а колени и пальцы замерзли -
я ночью, зимой, у останкинской башни...
***
весна... всю жизнь перевернуть
хочу, урча с утра под краном,
и бодр, аж жуть, пускаюсь в путь...
чтоб поздним вечером уснуть,
как и всегда, перед экраном.
я вновь - по памятным местам...
я оставлял себе пометы -
то тут сто грамм, то там сто грамм...
о, юность, юность... кто ты? где ты?
все так же - черно-белый мир
осклизлым тельцем в мутной влаге
вод отшедших... новый рим,
хранимый памятью бродяги...
выходит, как в больничный двор,
спасенный, как обычно, чудом -
скамья, забор, вороний ор...
а он в слезах... а он - оттуда!
он воздух пробует рукой -
на цвет, на запах... на удачу...
ах, сколько музыки кругом...
ах, это что-нибудь да значит...
кругом... и кругом голова...
ступать неверными ногами,
ища асфальт, ища слова,
как новой темы к старой гамме -
ах, сколько трещинок-морщин -
я оставлял себе пометы -
их не бывает без причин
у молодых еще мужчин...
ах, старость, старость... кто ты, где ты?
отираюсь от грязи о пук прошлогодней травы,
обезвоженной, высохшей, серой, в бычках и бумажках...
чем воздастся? любовью ли в новой крови?..
ах, как весело, ветрено, вольно... как больно, как тяжко...
как родит, обмирая, земля - просветление луж,
перестук каблуков по асфальту, невнятицу птицы,
я не нужен им, я понимаю, не нуж...
но они мне нужны, не они даже - что мелочиться -
непокорность их маленьких душ,
умирающих, чтобы родиться!
Антитеза
Им - по 16, мне - 34,
У них - выпускной, у меня - выходной,
И долгая ночь в коммунальной квартире,
И партия в шахматы с умной женой.
С иголочки троечка, белая бабочка,
Девочка хочет того, что нельзя,
Занавес поднят, игра начинается:
Тонкие пальцы коснулись ферзя...
Близость пьянит, будоражит шампанское,
Воздух искрит напряженным огнем...
Знают ли двое о старом диванчике,
Где мы впервые остались вдвоем...
Вечер в разгаре, ненужные бабочки
Содраны с горла вспотевших рубах,
Помнят ли двое о старом диванчике...
Тонкие губы ответили - шах
Сквозь забытье, словно в дырочку пальчиком
Тычется в окна рассвет наугад
Было ли - не было... девочки - мальчики...
Тонкие губы отрезали - мат.
Утро, уносят счастливые мамочки
Пьяных детей своих - пешки в карман...
Помнят ли двое, как трусики бабочкой
Белой вспорхнув, улеглись под диван
Оттепель
какой я древний,
какой я новый,
весной веселой,
весной суровой,
весной промозглой,
дрожащей, голой,
какой я верный
любому слову...
какой бездарный и бесполезный
я с беспризорной своей поэзией
весна полощет
ресницы в тазике -
бинт заскорузлый
от слез и грязи...
и струйка звуков
в нелепой фразе
вдруг тронет душу
без всякой связи,
и в волглый войлок
пальто чужого
в нетрезвых спазмах
завесы слезной
уже скребется
слепое слово
сквозь сиплый воздух,
сквозь мрак тифозный
поверх незрячей,
поверх увечной,
ползучей жизни,
вины и вони,
взлетают в небо
и рвутся в клочья
стихи.
о звезды в Его ладонях.
вот бы я бы изменился
за весною вслед!
я б развелся, я б женился,
а потом опять развелся,
ну а может... и нет,
не развелся бы;
я б с обидчиком подрался
и лицо ему разбил,
а потом бы извинился,
что мало. Примерно так:
"извини меня, скотина...",
нет, не так. "Прости, козел...",
Нет. "Я дико извиняюсь,
что столь длительное время
я подобных вот подонков..."
Нет, еще раз по хлебалу,
и еще раз по хлебалу,
а потом уж иронично:
"знаешь, не благодари!"
вот такой бы я был смелый,
храбрый, ловкий, справедливый,
добрый, честный и открытый,
и отзывчивый, и добрый,
всем бы я тогда помог.
и сказали бы - он Бэтмен,
и сказали бы - он Зорро,
и восклинули бы - Боже,
он Илья иль Гавриил!
и в конце б концов распяли.
ну, сожгли. ну, отравили.
или просто зарубили
топором по голове.
и кончаясь, я бы думал:
"ну и на фиг разводился...
дашь кому-нибудь по морде,
истолкуют - он пророк!"
и сказал бы: "Люди, на фиг!
Завещаю - все терпите!"
и скончаюсь. И напишут:
"Он терпел, и нам велел!"
***
кверху брюхом лежит машина -
как беспомощная черепаха,
спрятавшая под панцирь нос.
без колес.
снег стаял, колючая изморозь, наст,
облезлое, мокрое, серое -
середина зимы - стекает
колючим кустарником,
нас
(гладкие тонкие иглы)
давно уже манит лес -
(проволочная чаща)
рождественская картинка,
мохнатые, в шапках, царят,
смыкая высокие кроны...
город -
ободранный, голый,
осклизлый подкидыш на свалке,
ублюдок металлической черепахи...
большой и белый в просторной рубахе
ходит по миру
и нижет на острую пику
листки облетающих дней
стаей легких времирей
взлетим мы однажды
из панцирей мусорных ведер
Примета времени
бабушка в зеленом пальто,
перевернутый мусорный бак
(тоже зеленый с порядковым номером 136),
мандаринная корка, ручей,
чей-то старый башмак,
один, без пары, (без каблука),
желтоватый с разводами мрамор
сугробов,
шарканье старика,
собака, собачья шерсть -
бабушка в старом пальто;
упавшие ветки, птицы,
туман, пар изо рта,
искрится
дождя новогоднего струйка на стройной березке,
как слезка,
на тонкой шее тонкий шарф;
щербатые ступени под ржавым козырьком -
подвал, кусты сирени голые, не узнать,
через двор протянута веревка,
(сколько лет она здесь?)
хлопочут полотенца на ветру,
пестринки объявлений на столбе
трепещут мокро, стучат по жести, кто-то из-под "колы"
пинает банку - плоский, смятый звук
раздавленной жестянки,
на асфальте
лежит примета времени
весна
срез сугробов по бокам тротуара (так и видится бодливый трактор со скребком впереди и вертящейся щеткой сзади) как старая плюшевая игрушка: свалявшиеся комочки искусственного меха, непонятный тусклый цвет, цвет старости, цвет выцветшей жизни, пятна времени - от сальных пальцев, пролитого кофе или жирной весенней земли (упала в грязь, и торчит кверху лапой, будто прося о помощи, на фоне разъятого трактором сугроба - срез прошедшей зимы, с продольными, чуть разнящимися по цвету (плотней и темнее книзу) прожилками эпох, как в учебнике географии - палеозой, мезозой, кайнозой - декабрь, январь, февраль - все позади), капает за шиворот с крыши, мутное время...
пришла весна
звенит блесна
чешуек солнечных полна -
дробленье света в ряби луж,
ручья блескучий быстрый уж,
сугробов в робах грязный еж...
с утра по улице идешь
и дышишь музыкой из ртов
рвов, подворотен и дворов
неосуществленное время
ждать импульса от,
найти удачное сочетание слов
и подарить его человеку в белом,
исследовать метры ритмы метро,
чертить схемы,
банальничать,
ерничать,
самокопаться,
однажды нажраться с друзьями-приятелями
по институту,
снять проститутку,
уснуть на груди необъятной
отчизны,
в горьких дымках разложения плоти,
подоспеть в церковь к воскресенью,
не умея молиться напиться с товарищами
по работе, по цеху, для смеху
записать, подражая известной манере,
не использовать ни одну из возможностей,
предлагаемых рифмой,
запереться в,
закрыться на,
остаться со,
со своими наедине невеселы... а впрочем...
хотя, если честно, то...
но...
а в общем и... правда, вот...
да,
возможностей масса,
помноженная на ускорение свободного падения
дает ту самую силу, что не дает
реализоваться глаголам
неосуществленного времени
Айдар Сахибзадинов. Жена[Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...]Владимир Алейников. Пуговица[Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...]Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..."["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...]Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа[я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...]Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки[где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...]Джон Бердетт. Поехавший на Восток.[Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...]Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём[В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...]Владимир Спектор. Четыре рецензии[О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.]Анастасия Фомичёва. Будем знакомы![Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...]Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога...[Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...]Анна Аликевич. Тайный сад[Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...]
