|
из книги стихов
Воздух
* * *
Хотел я нечто произнесть
хотел я словом уловить мыслицу некую
хотел, да вот....
но фраза разошлась в моих руках как ветошь
и змеи расползлись
глубокое сияло солнце
факир был пьян
смеялся...
* * *
Смотри, мой паж: я наблюдаю зиму.
Глубокая, бездонная зима.
Седая, мудрая -- она не умирает:
она бессмертна. Вечная Зима.
И вечный снег струится, упадает...
но никогда не сможет он упасть.
Смотри, мой паж, смотри на эту зиму:
в ней жил твой господин века. Века...
Здесь, в этой зиме, училась любви душа твоего господина;
четверть Пути господина твоего пришлось на эту Зиму,
когда искал он Любовь.
Четверть Пути он был этим снегом, этим холодом, этим светом.
Смотри, мой паж, в белую вечную зимнюю душу господина твоего.
Да. Не всегда он цвел как первый подснежник,
не всегда он таял как снег и растекался многими ручьями,
не всегда он был горек и сладок как первая липкая почка,
не всегда он был прозрачен и зелен и нежен как первый листок,
не всегда он был велеречив и пышен как летняя густая буйная зелень,
не всегда он был так великолепен как праздничный месяц Август,
не всегда так щедр и плодоносен так печален и знающ как осень.
Он был еще строг и вечен и чист как эта зима.
На зиму Вечную,
На Зиму Строгую,
На Зиму Чистую -- смотри!
* * *
В разрушенный хрусталь снегов поющих
вошла душа моя с веревкою на шее
кристаллы синевы ночей хрустели как навек прощались
под железной пятой весны.
Рыдай, сердце.
Так смертники детей своих не увидав перед разлукой
шагают отрешенно в безнадежность последнего коридора
где их зажмурясь от страха предают смерти
служители весны.
Так, что ли?
Кто скажет нам о том что будет там
пружина бытия нить днк распуститься в шнурок мальчишки
и разбредутся гены поколений входя самозабвенно по колени
в творящийся хрусталь живых снегов поющих --
Осанна! ...
* * *
Среди цветов осталась ты душа
в малиновых васильках заблудился я навсегда
ромашка на губах
божья коровка слетает с перста ребенка
и добрые идут дожди
куда ни ткнусь -- раскрытые объятья
везде мой дом
повсюду братья
блаженны дети так сказал Господь.
* * *
Загостился здесь все пьяные лежат
душно от сгоревших свечей тел человечьих
серая парча в сумерках утра утренняя звезда
трезвый что я здесь делал был отбывал повинность
страдал когда смеяться надо было
довольно все уже не больно
о серый ветер утра плоть моя дыханье восходящее земли
прощайте спящие цари рабы в обнимку вперемешку
звезда звезда звезда моя лечууууу
* * *
Не оправдала музыка надежд твоих душа
ты поняла молчанье лучше
в шум дождя ушла ты в шорох мокрых листьев
в улыбку обреченного лица
навстречу смерти с гордой головой шел человек
шагала жизнь ему навстречу но омраченный он ее не видел
и утешался музыкой дождя он говорил Меня похороните
в листве осенней пусть укроет снег мои глаза уставшие все видеть
я стану полем снежным нежным алым светом
когда оно сияет на закате скупого солнца зимнего зима
вот смерть моя успокоенье в кристалл снежинки память воплотится
и разольюсь я талою водой навстречу жизни
где меня не будет Так он сказал и обнял мокрый клен и он
услышал музыку вивальди она дышала в шорохе листвы сама собой
дождем и откровеньем улыбки обреченной и надеждой
была дождем и кровью тишиной
он улыбнулся и затих в покое
его укрыла ночь без сновидений.
* * *
То пух ли с тополей летел
иль древний бог осеменял живую землю
гортанный голос рагу пел
и тополиный пух входил в ситару
и пусто было на душе
друзья в тюрьме умов и стен
но семя белое летело
и придавало жизни смысл
и жизнь жила животворила
брела задумчивая мысль
сама с собою говорила
за нею вслед река текла
волна у берега плескалась
в пустое небо под рукой
весло неслышно опускалось
весло гребло наискосок
а на корме сидела Дева
украсив лотосом висок
совокупления хотела
и эта Дева жизнь была
и эта Дева смертью стала
и рага сонная плыла
и семя белое леталаааа
* * *
Мир летит на меня словно стая испуганных птиц.
Золотая смола света солнца на хвое ресниц.
Раскрываются веки -- живая обложка очей,
Бесконечная жизнь начинается с этих страниц.
Сотворением слов начинается крик бытия,
Повторением слов забавляется эхо гробниц.
Лепетанью листвы, лепеча отвечает дитя,
Научились молчать безнадежные души убийц.
Забывая отчизну рабы на галерах поют,
Расцветают под плетью цветы изувеченных лиц.
И поют соловьи, обезумев от розы лица,
Разрывают шипы красотой очарованных птиц.
То ли роз лепестки, то ли перья разорванных птиц
Осыпают, кружась, утоленные стрелы ресниц.
Беззащитный ребенок уснул на обочине зла,
И седые волхвы перед ним опускаются ниц.
Недоумок Артем проживает в темнице тоски,
Я глаголю ему в синем свете духовных зарниц!
М.Врубель "Демон поверженный"
Бессмыслица жизни меня превзошла
С разорванным сердцем живу напоследок
И в сумерхах мира сухая зола
Сгоревших надежд осыпается с веток
Прозрачными крыльями в небо гребя
Последние ангелы тают высоко
И нет никого кто бы взял на себя
Огонь поцелуя безумного БОГА
Диптих "Безумие"
1 Омрачение
Прелюдия смерти, заломлены руки, опущены крылья.
Надежда осталась как черные сучья железные прутья разбитого
дзота под небом торчать.
Проходят все мимо себя и надежды и дыма отчизны не видно над
мертвой разорванной кровлей.
Здесь крови народа стихами поэта костями скелета убитого брата
остались навеки.
Вода здесь такая сырая здесь ветры такие сырые сквозные
удушье тяжелого лета
безвылазны грязи забытой зарытой в забвение вбитой
пропитой россии.
Здесь нелюди цедят столетья как годы и серые дети хватают за юбку
бегущую тень невозможной свободы.
Я здесь умираю ежеминутно здесь родина смерти.
Сочтите безумным за это признанье а лучше убейте.
И черные пятна ползут растекаясь по лику зари.
Проказа разъела последние души и трупы живут и плодятся на этой
когда-то и кем-то за что-то проклятой земле но земле ли?
На этом бетонном приплюснутом шаре под куполом страха.
Пройду незабудкой в забвение смерти,
увольте от жизни в кровавом тюльпане,
я вынес что вынес, а то что не вынес --
пусть этим подавятся черви и черти.
И я как не я уходящий в безумье за грань пониманья в страну одиноких
и я говорю что не пробили сроки колосья не сжаты и если паду я –
то это от бога и значит так надо.
И шагом неверным спускаясь все ниже под черные своды
безумного мира
шепчу я проклятье тебе -- Люциферу и то что имею от мира иного
-- тебе не предам я в кровавые руки.
Да вынесут воды холодные Леты мой прах на блаженные бреги рассвета.
2 Воспоминание
Слезы льются курю сигареты дукат. Ночь.
Спит жена догорая бенгальским огнем на несбывшемся празднике жизни.
Мы пришли посмотреть на живую поляну цветов.
Нам показали улыбку развязной бессовестной смерти.
Эта улыбка заслонила собой небеса.
В черном туннеле бреда закрылись наши глаза.
А когда мы глаза открыли -- на земле -- в аду уже были.
Удав в аду читай наоборот удав в аду печаль его черна.
Веселые черти в белых панамах учили нас жить в аду.
Они нам сказали, что мы в раю представьте юар в раю.
Они нам дали дуду, что бы в нее дудя мы славили это место и это время.
А за то что мы были трудными они нас изящно мучили.
Нам было больно мы плакали в объятиях друг друга.
Черти наблюдая наши слезы пьянели очень быстро сопливые краснели
пятачки и потирая потные копытца они закатывали белые зрачки.
Бесконечные с дудами толпы клубились над пустым котлом Земли.
Они трубили славу веельзевулу и целовали в задницу козла
который дерижировал технично симфонией космического зла.
Но мы не понимали нас тошнило и вытошнило черным двойником.
И черные собрались с вожделеньем в отнятые у нас дуды дудя.
И так мы все шли с похоронным маршем навстречу жизни моцарт сочинил
последняя попытка пытан был воспоминаньем заклинал стократ забвенных
нас божественный сократ отвел дуду и гордо выпил яд.
Любимая воспомни помню я.
Любимая идя к закату смерти не бойся.
Забвенные у брейгеля в плену аду удава гада аввадона но мы дойдем
и именно тогда когда все перевертыши и черти от страха завизжат
боясь прикосоновенья нежной кисти любви рублева рафаэля михаэля
не убоимся им же предадимся о яко хворост чистому огню сто раз на дню
сгорим и растворимся испепелимся и преобразимся и встретимся
однажды на поляне живых цветов и Сам Господь утрет с лица слезу
воспоминанья которое свершилось!
* * *
Возможность это чистота уст нецелованных.
Возможность это белизна снегов нетронутых.
Возможность это пустота сознания.
Возможность это глубина бездонная.
И покидает ложе сна весна влюбленная,
И сладость поцелуя пьют уста,
Цветеньем трав сознание полно,
И лодочник шестом нащупал дно,
И улыбнулось сердце безнадежное,
Когда узнало что возможно невозможное.
* * *
Я есть ни кто иной как тот
Блаженный крест воспоминанья
Который плоть моя несет
На сломанном плече страданья.
* * *
Все данные слова стоят передо мной,
Как вымытые окна до иллюзии,
Что нету их, а есть одна лишь сущность,
Живущая за ними про себя.
На лица ли людские погляжу,
Или в цветок уйду самозабвенно:
Одна лишь сущность молча вопиет,
Разлитая по скатерти вселенной.
Я было думал истину узнать,
Особенность обыгрывая всуе,
Но растворялись формы бытия,
И таял снег в лучах развоплощенья.
Нога скользила по стеклу земли,
Душа из глаз выплескивалась в небо,
Созвездиями мысля не спеша,
Я осознал себя буханкой хлеба.
На дне авоськи рея над землей,
В шагах людей я ощущал блаженство,
И вспоминал касание ножа
Как высший смысл осуществленья жизни.
Я был разъят как жертвенная плоть,
Мной причастились умершие боги,
И я вернулся к самому себе,
Всего себя растратив по дороге.
* * *
Задрожал и качнулся перламутровый мир бытия,
Я в ладони лицо опустил, золотую улыбку тая:
Я -- не я: промелькнуло мгновенно мгновенно мгновенно...
Сам себе, уходящему в То, улыбаюсь блаженно
блаженно
блаженно
блаженно
В бесконечности вечно бредя,
Я уперся в зеркальную твердь,
И заплакал навзрыд, как дитя,
Отразившись в конечную смерть.
Идеальный стоит монолит --
Перламутровый Мир Бытия.
Я -- не я: я не помню обид,
Золотую улыбку тая...
* * *
Развяжите мне руки за миг до безумья
Что бы всех вас успел я обнять на прощанье
Обнимая последнего первого брата
На глазах у него я растаю растаю растаю
Пустоту обнимая и плача растеряно он
Предстоит неразгаданной тайне святого быванья
Между тем белый парус надежды над ним пролетит просквозит
Но печально потупясь его не заметит разумный
Ничего -- я шепну с высоты с глубины отовсюду шепну пропою --
День придет Этот День и ты взмолишься сам:
"Развяжите мне руки мне ноги всего развяжите мне душу!
Чтобы всех вас успел я обнять и поднять к небесам к НЕБЕСАМ"
Но они не поверят твоим вдохновенным слезам.
|
