страшная незрячая с выдолбленным ртом
голова горячая бьется подо льдом
за зубами денежка та что за проезд
к нам несет орфеюшку траурный зюйд-вест
голову мы выловим выкормим медком
снадобьем этиловым кровью с молоком
будем ее в пасху мы с горочки катать
будут ее ласково девки щекотать
если за амбарами к будущей весне
песни кроме барыни позабудет все
значит дело ладится значит головам
чем бестельно маяться лучше сплавать к нам
станем ждать по осени завидный улов
вшивых неотесанных паданцев-голов
сова летит сквозь свечной лес
простор смоляным глазам
в рыбацкую сеть меня завернёт
и подвесит как ёлочного парашютиста
с острой веткой в груди
скажет
все твои стропы
отныне во славу сов.
я маятник себе
одной головой в траве
другой ногой в петле
но святой антоний
призови обратно огненных мух
невозможно слушать
как печной народец головешками потрясая
зовет меня сесть на лопату и въехать на ней верхом
под язык
как инквизиции верный расчёт
олово в рот
мы везем в одном вагоне эй ромалэ веселей
людозмеев и пигмеев. мы - злодеи-компрачикос.
погляди: из сухожилий, человеческих соплей,
и подручных матерьялов что за прелесть получилась.
мы везем на верхних полках, в разноцветных рюкзаках
разномастных чудо-юдищ на просторы резерваций.
мы их кормим потихоньку, чтобы нам наверняка
не доехав до границы не спалиться не сорваться.
из-за острова на стрежень на свободу на беду
молчаливых маломерных мы везем своих питомцев
и у них такие лица, что встречаются в бреду,
на погубленных иконах и в краях, где мало солнца.
каждый выращенный карлик - се, ромалэ, человек:
пусть се спят, поджав колени, в закупоренных сосудах,
не лежать вам мертвым грузом в преисподнях картотек.
ни о чем не сожалейте, мы вас вывезем отсюда,
мы вас резали и шили эй ромалы веселей
не со зла не из корысти не для временной забавы
а для счастья что конечно невозможно на земле
но попробовать-то стоит ай нанэ да кучерявый
вот человек, не ведающий ангста -
спокойная звезда в его рогах.
под свет её свершается шаманство:
видавший виды старомодный гангста
закапывает томми-томагавк.
вот голос: "встань и выйди из мертвецкой".
и ты, уже привыкший коченеть,
стесняешься морозиться и брезгать.
ты воскресаешь с сухожильным треском
во всем величьи, всей величине.
и огненные реки разливанны,
и море мелко-медленно дрожит.
над выходом из гавани гаваны
висит зеленый призрак мариванны
и прочие цветные миражи.
вот мечется ослепшая комета,
вскипает кровь под кожей пирога.
вот первый шаг - неверен и неведом,
вот человек со взглядом бафомета,
спокойная звезда в его рогах.
Елена Мудрова (1967-2024). Люди остаются на местах[Было ли это – дерево ветка к ветке, / Утро, в саду звенящее – птица к птице? / Тело уставшее... Ставшее слишком редким / Желание хоть куда-нибудь...]Эмилия Песочина. Под сиреневым фонарём[Какая всё же ломкая штука наша жизнь! А мы всё равно живём и даже бываем счастливы... Может, ангелы-хранители отправляют на землю облака, и они превращаются...]Алексей Смирнов. Два рассказа.[Все еще серьезнее! Второго пришествия не хотите? А оно непременно произойдет! И тогда уже не я, не кто-нибудь, а известно, кто спросит вас – лично Господь...]Любовь Берёзкина. Командировка на Землю[Игорь Муханов - поэт, прозаик, собиратель волжского, бурятского и алтайского фольклора.]Александра Сандомирская. По осеннему легкому льду[Дует ветер, колеблется пламя свечи, / и дрожит, на пределе, света слабая нить. / Чуть еще – и порвется. Так много причин, / чтобы не говорить.]Людмила и Александр Белаш. Поговорим о ней.[Дрянь дело, настоящее cold case, – молвил сержант, поправив форменную шляпу. – Труп сбежал, хуже не выдумаешь. Смерть без покойника – как свадьба без...]Аркадий Паранский. Кубинский ром[...Когда городские дома закончились, мы переехали по навесному мосту сильно обмелевшую реку и выехали на трассу, ведущую к месту моего назначения – маленькому...]Никита Николаенко. Дорога вдоль поля[Сколько таких грунтовых дорог на Руси! Хоть вдоль поля, хоть поперек. Полно! Выбирай любую и шагай по ней в свое удовольствие...]Яков Каунатор. Сегодня вновь растрачено души... (Ольга Берггольц)[О жизни, времени и поэзии Ольги Берггольц.]Дмитрий Аникин. Иона[Не пойду я к людям, чего скажу им? / Тот же всё бред – жвачка греха и кары, / да не та эпоха, давно забыли, / кто тут Всевышний...]
