чёрны гули пролетают над загадочной землёй,
губы пену выдувают. в чёрных гулей не стреляй, -
вспоминай, как девы-евы, перемазавшись золой,
в полосатых купалинках плыли стилем баттерфляй.
дирижаблями засижен рубцеватый горизонт -
не смотри, как бьются бомбы о ничейный моонзунд, -
вспоминай, уткнув в подушку староверское лицо,
как мы жили в лесопарке и молились колесу.
я со лба сдуваю хлопья, струпья, перья, пепел, тлен,
девы-евы удирают, прихватив у выдр улов,
чёрны гули улетают, схоронив своих в дупле -
отгремела канонада, отболел болиголов,
только папоротник жжёт варфоломеевской звездой,
расплываются веночки по реке и на костре.
ходит, крестит пепелище посвятевший и седой
отпевальников начальник, прерий протоиерей.
опечален мой сад, опечатан седыми мавками.
говорят: "полезай на сук, посиди часок
и послушай, как из-под наших туфелек с чавканьем
неуёмный сок потечёт, неутешный сок.
полюбуйся - родится вино из синюшных паданцев,
из чахоточных смол белой яблони-на-кости,
и от чаши сей ни окопаться тебе, ни спрятаться -
угостим, угостим, обязательно угостим!
для таких у нас самые лучшие пляски и песни есть.
оттого, что у вас с мирозданием нелады,
криворото вы молитесь да леворуко креститесь, -
многогрешных нас десантируют к вам в сады.
где дана нам власть и хулить, и казнить, и миловать,
на воробушков рыкать и цыкать на волчью сыть,
плюс кормить непослушных детишек гнильём кизиловым,
а послушных на небо за пазухой уносить."
и защёлкали клювами, крыльями-то захлопали,
мол, тебя, когда надо, подхватим и унесём.
а в саду моём, простигосподи, как в чернобыле -
чернобурые лисоньки мочатся в чернозём.
вчера на стене выводила тупым огрызком
на память: в чём меряют мощность и в чём, брат, сила.
теперь моей памятью шлем изнутри забрызган,
и ворот залит симпатическим очернилом.
о, горе мне, горе великое.
в аду ли, в бодун ли, пойду и не убоюсь ли
по узкому мосту в края, где живут серафимы,
рогатые ктовы терзают в ущельях гусли,
весёлые вдовы так легковоспламенимы.
о, горе мне, горе великое.
и там, на высокой горе, на горе, (о, горе),
к позорному древу пришьют и объявят ведьмой,
чтоб каждую ночь прилетал мою плоть узорить
орёл: сердцедёр, сердцеклёв, сердцеблёв, сердцеед мой.
не дай траве себя оболгать, не дай червю себя обглодать -
сейчас не время, и судный бит поставлен ангелом на репит.
доверишь истину дураку - он ёбнет капсюль, рванёт чеку,
из рук рванётся, как горностай, и выдаст шпику военный тайн.
не дай врагу тебя оседлать, лови волшебного осетра
и помни каждый собачий час под светом бабочки ильича
о том, как ты на отца похож, когда вот так пожимаешь нож,
как наши руки свивает кнут, как в бубны луж эти руки бьют,
и мы как звездочки далеки и недалёки, как дураки.
была позабыта под снегом зимой, но оттаяла
моя голова и нечаянно зацвела,
хотя что упало - считают пропавшим, как правило,
а то, что играючи молния подрумянила -
считают сгоревшим дотла.
в моей голове копошится безликая фауна,
и я морзянкой отстукиваю едва
намёки на то, что отчаянно жду респауна:
моргаю раз - пришивайте, пока жива она,
а впрочем - моргаю два.
чего б не лежать - здесь свежо и пейзаж веселенький:
клоаки. я опечаталась - колокола.
куда ни вращаешь глазами - кресты да нолики.
моя голова умилилась такой буколике,
закрыла глаза, умерла.
(Ночь. У стены трудноразличимого в темноте здания стоит некто с гитарой.
Гитара настроена в дроп-цэ. На гитаре бант. В отдалении толпится хор бледных ангелочков).
с паршивой собаки хоть шерсти клок,
три раза костел обежать - не крюк,
закрыться внутри и жевать чеснок,
но только зачем, мой любезный друг?
зачем напрягаться? нам всем каюк.
(хор бледных ангелочков, угрожающе)
"мертв целестин. мертв гильдебрант.
мертв джон уилкс бут. сам виноват"
спусти мне с балкона объедки кос,
что были когда-то светлы, как лён,
давай же, родная - говно вопрос.
твой друг - пусть и капельку зачумлён,
сверкает улыбкой на миллион.
(хор ангелочков - нестройно, кривляясь)
"мертв траляля. мертв труляля.
элвис же пресли не мертв нихуя"
жалеешь остатки вонючих кос?
резонно, конечно. но там, впереди
нас ждут толпы шлюх и халявный кокс,
весёлые фильмы на дивиди -
открой только дверь и скажи: "входи"
(ангелочки, толкая друг друга локтями)
"мертв как сокол. гол и смешон.
все мы умрем. и хорошо"
впусти - и спустись со срамных небес,
впусти - чтоб пуститься в безумный пляс,
подбрасывай ноги и шейк ё эсс.
мы сядем в грозу в оловянный таз,
и все заразятся частицей нас.
(всходит солнце. ангелочки, в корчах)
"мертв азатот с выводком флейт,
ницше и бог, дьявол и фрейд"
- Языка ведут! Языка!.. - повторяют с ужасом сотни голосов.
...
О! этот человек существо ужаснейшее.
(И. Лажечников, "Ледяной дом")
я узнала тебя - твой оскал, твой кулак; на глаза мне свисал кумачовый колпак,
много лет утекло, но в окопах бесчин-ствующих на лице неуместных морщин
я узнала тебя и пыталась сбежать. травяная купель и озерная гладь
схоронили меня. ты ходил вдоль воды. я узнала шаги, я узнала - там ты,
так язык в сундуке обезвоженных уст
узнаёт свой собственный вкус.
говорил, увещал: "есмь твой преданный раб, ты убьёшь - я пойду за тобой на этап,
ты умрёшь - у меня припасён цианид. на двоих нам с тобой, повиликой увит,
для венчания храм. на двоих нам с тобой две петли, два столба: те костыль, мне - глаголь,
и два глаза моих, притворившись, что спят, проследят за тобой - и узнают тебя.
так в чудесной стране просыпаясь, друид
узнаёт, что всё ещё спит."
и тогда я себе приказала: "не ссы. ты живая, а он - полумёртвый язык
в полуумной башке." если он разболтал, то для нас - дама пик, две петли, два столба,
но никто не узнает, когда я ножом распишусь на его языке неживом.
он увидит москву, и небесный хорал он услышит в моём "вот теперь ты узнал".
так язык в сундуке окровавленных уст
узнаёт, что сундук его
пуст.
наблюдает в бреду богородица-троеручица,
приоткрыв третий глаз, как ревущая троя рушится,
а из глаз остальных её каплет ледовая кашица.
"хорошо ли вам, - думает, - черти, в земле нашей княжится?"
отвечают с земли: "будь покойна, царица-юродица,
вылупляеца птица, пшеница - дай боже - родица.
а не веришь - гляди: из огня да в небесное полымя
посылаем тебе чистокровного чорного голубя.
он несет вам привет от всего мохнорылого юнити
и зерно, на которое вы непременнейше клюнете".
но не рада тому пэтэушница-богородица,
у неё не проходит мигрень, и косынка не сходица.
приоткрыв третий глаз, в помещении курит ладаном -
остальные глаза у неё добела закатаны.
......................................
......................................
кажут клювы из клетки два пестреньких неразлучника,
в пенопластовой пене лежит голубиное чучелко.
......................................
......................................
я иду и пою эту песенку глупую тихую,
и в карманы комбинезона птенцов запихую.
Андрей Бычков. Я же здесь[Все это было как-то неправильно и ужасно. И так никогда не было раньше. А теперь было. Как вдруг проступает утро и с этим ничего нельзя поделать. Потому...]Ольга Суханова. Софьина башня[Софьина башня мелькнула и тут же скрылась из вида, и она подумала, что народная примета работает: башня исполнила её желание, загаданное искренне, и не...]Изяслав Винтерман. Стихи из книги "Счастливый конец реки"[Сутки через трое коротких суток / переходим в пар и почти не помним: / сколько чувств, невысказанных по сути, – / сколько слов – от светлых до самых...]Надежда Жандр. Театр бессонниц[На том стоим, тем дышим, тем играем, / что в просторечье музыкой зовётся, / чьи струны – седина, смычок пугливый / лобзает душу, но ломает пальцы...]Никита Пирогов. Песни солнца[Расти, расти, любовь / Расти, расти, мир / Расти, расти, вырастай большой / Пусть уходит боль твоя, мать-земля...]Ольга Андреева. Свято место[Господи, благослови нас здесь благочестиво трудиться, чтобы между нами была любовь, вера, терпение, сострадание друг к другу, единодушие и единомыслие...]Игорь Муханов. Тениада[Существует лирическая философия, отличная от обычной философии тем, что песней, а не предупреждающим выстрелом из ружья заставляет замолчать всё отжившее...]Елена Севрюгина. Когда приходит речь[Поэзия Алексея Прохорова видится мне как процесс развивающийся, становящийся, ещё не до конца сформированный в плане формы и стиля. И едва ли это можно...]Елена Генерозова. Литургия в стихах - от игрушечного к метафизике[Авторский вечер филолога, академического преподавателя и поэта Елены Ванеян в рамках арт-проекта "Бегемот Внутри" 18 января 2024 года в московской библиотеке...]Наталия Кравченко. Жизни простая пьеса...[У жизни новая глава. / Простим погрешности. / Ко мне слетаются слова / на крошки нежности...]Лана Юрина. С изнанки сна[Подхватит ветер на излёте дня, / готовый унести в чужие страны. / Но если ты поможешь, я останусь – / держи меня...]