ПОСЛАНИЕ С ДРУГОГО БЕРЕГА
Ян Каплинский: Белые бабочки ночи
Таллинн: Kite, 2014
Необычная в своём роде книга "русских" стихов известного литератора Яна (по эстонски - Яана) Каплинского, который знает русский язык с детства, но писать на нём стихи стал лишь после того, как его перестали искусственно насаждать, то есть вслед за падением советской власти. "Белые бабочки ночи" с самого начала привлекают внимание необычностью подачи - в качестве иллюстраций выступают едва различимые страницы старых ревельских газет, название дано в сразу в обычном и дореволюционном написании, в нём же выполнено первое стихотворение про собственно бабочку - изящная зарисовка в духе Игоря Северянина (тоже, можно сказать, эстонца во вторую часть своей жизни), единственное рифмованное в сборнике. Здесь заключён дуалистический парадокс - автор, по собственному признанию выросший на русской классике, вроде бы наследует традиции, но совершенно особым путём, самой формой стиха, а также практически полным отсутствием прямых отсылок к прошлому русскоязычной поэзии, одновременно от этой традиции отталкиваясь, как от берега веслом. Поэтому предложение
выбросить шарманку из русской поэзии
стать одними из тех скромных жуков-могильщиков
кормящих своих детей лакомыми останками
Ломоносова Лермонтова Пушкина Бродского
кому-то покажется провокативным, ну так что ж теперь. Часто приходится встретить авторов не самого выдающегося дарования, вдобавок травмированных школьными уроками литературы, которые пишут только с помощью рифмы-шарманки, да так, как будто двадцатого века в русской поэзии не было (а для некоторых - и Серебряного заодно), заново изобретая велосипед изначально устаревшей конструкции. Каплинский "не замечает" недавнего "русского" литературного прошлого совершенно сознательно, при этом в отличие от массы графоманов совершает своего рода квантовый скачок - его верлибры без пунктуации выглядят современно, по-европейски и при внимательном прочтении тут же закрадывается мысль: а может быть времени-то на самом деле как бы и нет, то есть оно отражается на субъекте этого письма, едва ли не в большей степени - на тех "кто отдал свою жизнь за те или не те цвета", но в итоге - "мы все уходим в прошлое или будущее", тем более когда "прошедшее и будущее уже давно перестали существовать".
Хотя, почему не замечает, просто для него наследие Элиота и Транстрёмера важно, а, например, официозных советских поэтов - нет. Что касается времени, то это одно из самых частых понятий в книге, оно "течёт и дышит летним зноем и покоем", это "течение или течение течения", но при этом Каплинский, что особенно важно, в своих стихах остро передаёт его конечность:
пока я закончу первое предложение
время истечёт
и второго уже не будет
Раз прошлое и будущее несущественно, всё становится похожим на бесконечный сон, не зря, перефразируя Чжуан-Цзы, "бѣлой бабочкѣ снится / она философъ поэтъ". И всё-таки взгляд автора чаще обращён в прошлое, цепляясь по пути за заботливо расставленные вешки: старого Аугуста, поющего русскую песню, но только когда выпьет, скелет курицы, которую забыли выпустить из чулана. Лирический герой (и автор заодно) при этом не строят иллюзий:
Могу молиться лишь Богу
воскресителю всех вымерших
только не меня
я останусь на той стороне
вместе с прошлогодним снегом
и цветущими яблонями этой весны
Бог, тот самый с большой буквы, которого в последние тридцать лет добавляют у нас в стихи по поводу и без, в этих стихах тоже присутствует, но ненавязчиво, а в одном из последующих текстов оказывается, что он умер, как, впрочем, и Ницше. И в тоже время он это "то что останется когда всему во что можно верить / настанет конец и будет нечему больше верить". Ещё одна важная составляющая творчества Каплинского - мотив отсутствия, закономерно вытекающая из предыдущих, который может быть выражен весьма ярко:
Вы постучали не в ту дверь нажали не на ту кнопку
тут уже давно нет меня нет ни Яна ни Яана
а фамилия также не та ее давно сменили
вместе с фотографией - тот кто там изображён
давно уехал неизвестно куда и его подпись
расплылась на мокрой бумаге и так же неразборчива
как те страницы что он оставил на столе
В конечном счёте можно сказать, что стихи Яна Каплинского ещё и внепространственны. Это настоящий другой берег, и набоковском понимании, и как метафора иного существования в целом. Мерцанием проходит "наша мимолётная республика", ведь оказывается
я родомъ не отсюда я не сдѣланъ ни въ Совдепіи
ни въ Эстоніи - я попавшій не туда подданный
Государя с печальными глазами убитаго далеко отсюда
Последнее стихотворение, как и первое, приведено также в старой орфографии. Автор набрасывает контуры некой идеальной страны белых лилий, "гдѣ я смогъ-бы печатать свои книги съ ятями и ѳитами / въ своемъ государствѣ читать стихи Блока и Ходасевича / вмѣстѣ съ отцомъ..." И хочется задать риторический вопрос в жанре альтернативной истории: а как бы пошло развитие нашей поэзии если бы советского периода не было? Поэт касается неосязаемого и улавливает вневременное, делая это своим особым и малопривычным для русскоязычного читателя способом, поэтому слова Сергея Завьялова в послесловии могут показаться громкими, но в то же время верными: "достаточна ли прочность русской поэзии сегодня, чтобы вынести эту книгу?" Будем надеяться - она не останется у автора единственной на русском.
© Иван Стариков, 2016-2025.
© Сетевая Словесность, публикация, 2016-2025.
Орфография и пунктуация авторские.
| НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
 |
| Ирина Романец. Плеск моря в кончиках пальцев. Миниатюры. [Существуют ли ответы без вопросов и ключи без замков? Тени без света и музыка без слушателя?..] Юрий Бородин. Творческие портреты поэтов-современников. Цикл статей. [Автор анализирует творчество современных поэтов Дмитрия Мельникова, Сергея Пагына, Дмитрия Мальянца, Ольги Старушко и Ивана Плотникова.] Борис Кутенков. Избранные записи из телеграм-канала – 2025 год. Часть I. [Сформулировал для себя критерии обывательского отношения к литературе...] Владимир Алейников. Ангелы. Эссе. [О художнике Александре Харитонове (1932—1993), одном из мастеров "советского неофициального искусства".] Владимир Серебренников (1968-2021). Отсутствующий пейзаж. [Останется одно в конце концов /
прошедшее оснастку и огранку /
воспоминанье – бывшее лицо /
действительности, вправленное в рамку...] Ника Батхен. Места и имения. [Жребий канет в море, море станет фоткой, /
Буква станет словом, слово станет ноткой, /
Песня станет ветром, осенью задует, /
В облака подбросит...] Андрей Бычков. На пороге. Рассказ. [Вэнкси принадлежал к той особого рода дорожной полиции, которая сбивала людей, переходящих улицу в неположенных местах...] Надежда Герман. Ледяная леди Изольда. Пьеса по мотивам сказок Ганса Христиана Андерсена. Часть 3. [Любая умная девочка, если её принять в мальчишечью игру на равных, сумеет очень быстро доказать, что игра эта – глупая и не интересная...] Леонид Георгиевский. Гадание по динамическому протоколу (О книге СКК "Эзотопы"). Рецензия. [Это своего рода поэтическое технофэнтези, героем или повествователем которого может стать кто угодно...] Литературные хроники: Владимир Буев. Писательница, которая в Антарктиде хотела обнять пингвинов, но ей не разрешили. [Встреча в Булгаковском доме, в рамках литсалона Андрея Коровина, с поэтом и прозаиком Анной Харлановой, названная "литературным стендапом о премии...] Литературные хроники: Зина Виноградова. Не ленив и очень любопытен. [Презентация книги Алексея Гушана "Рейсовый автобус" в Московском КЦ имени Д.С.Лихачёва в рамках арт-проекта "Бегемот Внутри".] Артём Ангелопуло. Одинаковые сны. [только шёпот /
может выйти наружу и жить отдельно /
как некогда облака /
отпали от крыльев ангелов...] |
| X |
Титульная страница
Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
