КОЕ-ЧТО НОВОЕ О ВЕСЕЛЫХ ВЕЛОСИПЕДИСТАХ
Лёлик и Болек были друзьями.
Они купно играли.
И кое-когда купно потребляли препараты.
(То есть на самом деле они потребляли их практически СПЛОШНО. И на этой-то почве они и стали друзьями.)
Хотя в жизни они были очень розные.
Лёлик работал мальчиком для битья на маслопое для самодвижущихся колясок, и клиенты частенько крыли его за невнимательность.
А вот Болек нигде не работал. У него, как он объяснял, возникли разнотрения с правящим в Полкоролевстве режимом. Поэтому он в основном сидел дома и наигрывал на варгане "God Save The Queen" Sex Pistols. Предполагалось, что режим при этом кусает локти от бессильной злобы.
На что Болек существовал, где брал гельды - не-по-нят-но.
* * *
Однажды Лёлик позвонил Болеку и спросил:
- У тебя в трапезной есть горшочек для каши?
- Ну да. Zepter, - похвастался Болек.
- Отлого, дружище, - сказал Лёлик. - Я иду к тебе в гости.
* * *
Лёлик принес большой мешок, набитый странной темно-зеленой травой и семенами, и две бутыли коровьего молока. Травой и семенами он наполнил горшочек доверху, залил молоком и поставил на огонь. Когда молоко закипело, Лёлик и Болек стали играть в повара и поваренка, то есть Лёлик, напустив на себя важный вид, подсыпал траву, подливал молоко и покрикивал:
- Давай-давай, брям! Шевели ее! - а Болек, обливаясь потом, мешал деревянной толкушкой горячую чавкающую жижу.
Потом Лёлик принялся играть в колдуна, то есть скорчил страшную рожу и зачерпнул ложкой жижу, которая к этому времени стала коричневой.
Кажется, при этом он прошептал волшебное заклинание:
- Трэкс-фэкс-пэкс! - или еще какую-то ерунду в этом роде.
Попробовал варево и сказал:
- Отлого.
* * *
Поев волшебной каши, Лёлик и Болек стали веселыми и разговорчивыми. Они перешли из трапезной в келью, уселись в кресла и стали вспоминать детство.
- Помнишь, в Питомнике была одна такая веранда, - начал Лёлик. - Мы соорудили там штаб.
- Несходно помню, - кивнул Болек.
- Но обнаружилось, что на той веранде уже был штаб. Там вечерами собирались Синие Воины.
- Помню Синих Воинов, - вставил Болек. - Только не смыслю, почему они так любили пить свой дешевый сбитень в наших детских Питомниках. И тут же гадить под себя. Эти несчастные избушки на курьих ножках...
- Свиньи потому что. Так вот, я к чему? Я запах гуано на веранде до сих пор помню, что достоверно!
- Эманация, брям, - сказал Болек с уважением.
Тут Лёлик и Болек сделали паузу, чтобы
а) еще глубже погрузиться в матрицу воспоминаний и
б) почувствовать, какие они здравые.
(Вообще-то их просто накрыло второй волной.)
- Ерунда, - сказал Болек, которому все это время очень хотелось тоже чем-то поразить друга. - Представь, когда я включаю свой ящик с картинками или Говорильник... когда вижу, как нас усыпляют месилками и душат завлекалками ... когда я вижу или слышу Его Величество Герцога, дай ему небо долгих лет... у меня такое впечатление, что я даже ВКУС того гуано помню.
От цветочных гобеленов на стенах отделился небольшой слоник. Полетал вокруг лампы и выплыл в форточку.
- Да ну тебя, - неуверенно сказал Лёлик, наблюдая за слоником.
* * *
Чтобы как-то замять паузу, Болек спросил:
- Ты, когда поднимался, на лестничной площадке никого не видел?
- Видел какого-то гоблина, - сказал Лёлик. - Но он очевидно из другой сказки.
- Ага. Ну, как вообще жизнь?
- Как всегда, отлого, - сказал Лёлик. - Сегодня меня снова чуть не уволили. Этот грубый мужлан на грузовой повозке меня спрашивает: чего это у вас масло еле каплет из раструба? А я возьми и скажи: а вы ПОДСОСИТЕ. Он чуть не превратился в воздушный шарик, представь... Терпеть их не могу, брям.
- Йо, слыхал в Говорильнике. "Что общего у пидарасов и водителей самодвижущихся колясок? Профессиональная болезнь - геморрой", - процитировал Болек.
- Не вижу, что здесь смешного, - сказал Лёлик, кое-когда любивший щегольнуть независимостью суждений.
- Да, дружище. Наверное, дружище. Извини, дружище.
Они еще немного помолчали.
- Моментом, - сказал Болек самым безмятежным голосом. - А у тебя прав на самодвижущуюся коляску еще нет?
- Не-а... ДА ТЫ ДОСТОВЕРНО ГУАНО ОБЪЕЛСЯ, ЧТО ЛИ?
Лёлик и Болек смотрели друг на друга несколько секунд, а потом расхохотались.
(Слоники над ними так и порхали.)
* * *
- Несходная каша получилась, - сказал Болек, вытерев слезы. - А ты слышал про Веселых...
- Тихо, - сказал Лёлик.
(Слоники испуганной стайкой метнулись к окну.)
- Мне тоже что-то такое показалось, - сказал Болек.
- Там, в подъезде.
- Между уровнями.
- Тот гоблин... Может, Отброс?
- Не, он ведь из другой сказки.
- Ну, так пусть он поставит себе на лоб кожаный столбик, - сказал Лёлик. - Пойду, посмотрю, сколько у нас еще каши осталось.
* * *
Однако когда Лёлик возвращался из трапезной, ему вдруг захотелось посмотреть в дверной глазок. Просто чтобы успокоиться.
Он выглянул в коридор и увидел Болека, прилипшего к двери.
- Что там? - спросил Лёлик почему-то шепотом.
- Я знаю, из какой он сказки, - прошипел Болек, не отрывая глаза от глазка, а уха - от замочной скважины. Как у него это получалось в одно и то же время - не-по-нят-но.
- Он, брям, из шестого отдела, вот он откуда.
- Йо, это меня беспокоит. Достоверно беспокоит, - сказал Лёлик. А что тут еще можно сказать?
- Кажется, ходят по жилищам. Спрашивают про нас. Вроде собирают понятых.
И тут затявкал дверной колокольчик.
И в дверь забухали кулаками.
- Брямский брям, - сказал Лёлик и ломанулся обратно в трапезную.
* * *
(Моментом, Лёлик в данном случае был
а) Варщик, то есть изготовитель, и
б) Банчила, то есть распространитель волшебного зелья, открывающего двери в подсознание.
Пять лет ртутных рудников Лёлику сияли - только в путь.
И то при несходном адвокате.)
Поэтому Лёлик, что называется, отложил в сторону березовый веник мелких проблем и включил верхний поддув.
Окраиной уха он слышал, как Болек вяло и неубедительно отвечает грозным Голосам За Дверью: "Какой, к бряму, сантехник? Я спать хочу... Я вообще уже в постели. Моментом, моментом, не могу ключи найти" - и далее в том же духе.
Видимо, Болеку захотелось поиграть в Ослика Иа.
Лёлик не стал ждать развития событий и шагнул на открытую террасу, соединявшую трапезную с кельей.
* * *
На террасе было холодно и грустно.
Падал крупный и частый, как символы в постановке-небывальщине "Матрица", снег, перебиваемый косым дождем. Достоверно, это был слишком плотный информационный поток для восприятия Лёлика в данный момент.
Вдобавок прилетела Ученая Ворона из сказки про Герду и Кая, села на перила, покрутила головой и ласково спросила с горским акцентом:
- Кар-рошая кашя?
Лёлик осторожно заглянул в окно и сквозь занавеску увидел человека с толстым существенным лицом, в окулярах, с кожаной папкой под мышкой. Он стоял посреди кельи, расставив ноги, и что-то говорил, а Болек смотрел на него, как загипнотизированный.
Лёлик, чертыхаясь, полез на соседнюю террасу.
* * *
- Извините за поздний визит, - сказал Толстолицый. - Понимаете, у ваших соседей на седьмом уровне водяная крыса из аквариума сбежала.
- И что? - сказал Болек.
- Очень редкая. Тропическая.
- А вы специалист по крысам?
- Вообще-то я уже представился, - Толстолицый пожал плечами. - Я ваш новый сантехник.
- Ну и что? - тупо повторил Болек.
- Так вот, водяных крыс, как можно догадаться, тянет к воде...
("Что называется, изображает горбатого плясуна, - мелькнуло у Болека. - По-всякому, это Отброс. Растворяет меня, ждет, когда начнется реакция выпадения в осадок".)
- ...их естественная среда обитания - мангровые болота. Знаете, все эти тропики. Смотрели живые картинки "Дикая природа с Дэвидом Аттенборо"? Ну вот. Климат, как в сауне. Всюду жизнь. И, понятное дело, гниение, миазмы...
- Ну как же, - сказал Болек, чувствуя, что его накрывает третьей волной. - Достоверно знаем.
* * *
На соседней террасе курил немолодой жилистый рыцарь в тюбетейке. Кроме тюбетейки, на нем были только трусы-боксеры и застиранная майка.
Он мечтательно смотрел на снег с дождем.
- Опа-па, - сказал рыцарь, увидев Лёлика.
-Добрый вечер, - сказал Лёлик, чувствуя себя как тот толстяк из старой завлекалки, который пил много пива и всюду опаздывал, а потом говорил свое неизменное "Здрас-с-сьте".
Или даже еще глупее. Если такое возможно.
(Третья волна была плотной и теплой, со вкусом планктона и водорослей.)
- Представляешь, а я вот тоже стою, жду почтовую карету, - сказал рыцарь в тюбетейке, нехорошо усмехнулся и цепким взглядом ощупал Лёлика сверху донизу, а потом обратно.
("Это киркук", сказал отчетливый голос в голове у Лёлика.)
* * *
- А я-то здесь причем? - спросил Болек и предумышленно зевнул.
- Так я же вам подсказываю. Ми-аз-мы. - Сантехник нервно поправил окуляры на лице. - Как вы думаете, куда ее потянет? Вот если бы вы, да, ВОТ ВЫ, были РЕДКОЙ ТРОПИЧЕСКОЙ КРЫСОЙ. Куда бы вы отправились, оказавшись в обычном многоквартирном замке? Включите ваше воображение.
("Киркук какой-то, брям", мелькнуло в Болековой голове.)
- Не знаю насчет крысы, - сказал он с ненавистью, - а вот если бы я был с-с-с... Сантехником, я бы сейчас, в одиннадцатом часу ночи, отправился бы по дороге, вокруг которой стоит много-много высоких кожаных столбов. Причем быстрым шагом.
Сантехник неожиданно расхохотался, сбросив всю свою существенность.
- Да ты не залипай, пацоид. Думаешь, мне самому в слям здесь ткаться? Ладно еще ты, а то какая-нибудь гертруда пятисотлетняя... И вообще не понимаю, что в этом замке творится с канализацией. Вы туда СРЕТЕ, что ли? Я просто хотел сказать, что если увидишь в Большой фарфоровой вазе крысу, не пугайся и щелочь туда не лей. Тварь стоит много гельдов. Она всплывает, когда жрать хочет. Зовут Люськой. Вот, значит, она сидит на краешке вазы, а ты ей так тихонько, ласково: Люська, Люська... И сразу звони мне.
Сантехник сунул Болеку визитку, оттиснутую на офисном печатном станке.
Тупо глядя на визитку, Болек спросил:
- А чего, у вас... там... все такие теперь?
- Не-а, я один, - весело сказал сантехник. - Прохожу стажировку. Мне мой гуру посоветовал. Линия Алмазного пути, слышал, может быть?
- М-м-м.
- Кармапа, то-сё... Ну? Нет? Ладно, я пошел. А то у меня внизу двухколёс стоит. Между прочим, отлогий, германский. Еще стырят. Запомни: Люська, Люська. ОООУУУМММММ!..
* * *
- Не, ты и вправду как из того коана, - не унимался Сосед В Тюбетейке. - Я даже слышать не хочу никаких отдушек. Только один вопрос. Ну и как там муж? Сильно разозлился?
- Вообще-то я из сказки, - сказал Лёлик.
- Так я уже понял. И ты попал, пацоид, ты достоверно попал в другую сказку!
Сосед искренне веселился.
Лёлику было не до смеха. Но его тоже мучил один вопрос - все-таки третья волна сказывалась.
- А почему вы, э-э-э... так свободно одеты?
- Не твоего щенячьего ума дела, йо, - почему-то обиделся Сосед и щелчком послал окурок в мешанину из дождя, снега и ветра.
- Думаю, это отлого для здоровья. В смысле, несходно. Ну, мне пора.
- Не торопись, - сказал Сосед со зловещим добродушием. - Пойдем, мазурик, в келью. Познакомимся поближе.
- Да чего вы лицедействуете, брям, - хмуро сказал Лёлик. - Когда мы и так знакомы. Меня из-за вас сегодня чуть с маслопоя не уволили.
* * *
Болек прошел в трапезную.
Лёлика там не было.
Болек вышел на террасу.
Лёлика не было и там.
Также нигде не наблюдалось и новенького горшочка Zepter с остатками волшебной каши.
* * *
Келья была пустой, если не считать стремянки у входа, каких-то ведер по углам и - точно по центру - одной-единственной табуретки.
На табуретке, тоже по центру, красовалась початая бутылка жрамки.
Пол в комнате был застелен выцветшими пергаментами новостей.
- Евроремонт делаю, - объяснил Сосед. - Все сам, вот этими вот руками... Знакомы, говоришь? На маслопое? Ну, это было, так сказать, шапочное знакомство. Как ты оказался на моей террасе - объяснишь Отбросам. Мне на это дело отбомбиться с девятого уровня. Меня вот что интересует... Кстати, будешь? - он показал на жрамку.
- Ну ее, - поморщился Лёлик. - В смысле, спасибо.
- Во-во...Что ж вы, брям, такие игольчатые-то? Откуда у вас это? Вы же, брям, еще ничего своими руками не сделали. Нижнего белья жизни не нюхали. А туда же... "Пососи", говорит. А? - Он удивленно покрутил головой. - Это МНЕ, брям. Когда я с четырнадцати лет - коноводом в Казахстане, на Байконуре. Потом, на службе у Его Величества Герцога, дай ему небо здоровья - три годика на атомном наутилусе. Отлого, а? Потом, когда отбывал наказание в рудниках, помню, однажды на алхимической фабрике трубы с аммиаком прорвало. Наш отряд послали чинить. Ладно, в подсобке бидоны с молоком стояли - надбавка за вредность. Так мы этим молоком ожоги смывали, понял? Потому что ничто другое не помогало, ты понял, брям? Вот с тех пор теплообмен и нарушен. И вообще - сплошные астральные шумы во всей медицинской карте.
- Густая у тебя жизнь получилась, дружище, - сказал Лёлик, решив, что сейчас самое время перейти на "ты". - Насыщенная событиями и встречами. Так я все же пойду?
- Нет, еще пару слов. Так вот, брямин брям, все сделано этими руками. Отсюда - уважение к вещам, к частной собственности, к правилам человеческого общежития. А вы?.. Только по чужим террасам ползать. Или вот еще. Стою, курю. Слышу, где-то у соседей - вот с той стороны, откуда ты приполз - форточка БРЕХТ! Оттуда горшочек в снег - КИРКУК! Это как получается? Похлебка не понравилась - в окошко, так, что ли? Прохожий мордой не вышел - в морду? Ребенок плачет, надоел - в очаг его? Так?
Сосед с ожесточением налил стакан жрамки, с ожесточением выпил, с ожесточением пристукнул донышком по табуретке.
- Ну, насчет ребенка - это ты немножко избыточно, - с сомнением сказал Лёлик, чувствуя, что вот-вот втянется в дискуссию.
- Ну, может быть. Но в главном я прав. У всех вас, м-м-маладые люди, отношение к жизни какое-то... перебрямское, о! Другого слова не найду. А все потому, что топливо в вас с малолетства заливают то одно, то другое, то третье. Вы и перепутали левый берег реки с правым, и наоборот. А надо, чтобы человек всю жизнь на одном топливе ехал. Вот как я. Как мы все, йо-йо...
Лёлик открыл рот, чтобы возразить, но Сосед протестующе выставил ладонь вперед, как бы затворяя ему уста:
- Ладно, ладно. Время позднее, хватит сусло размазывать. Завтра с утра в борозду...
* * *
Болек бродил из трапезной в келью, из кельи в опочивальню, потом обратно - и по-новой. Его жилище стало каким-то одновременно и пустынным, и тесным. Слоники, порхавшие совсем недавно, вернулись на гобелены, спрятались в нарисованных цветах.
Хохмы ради зажег свет в Каморке раздумий, наклонился к фарфоровой вазе, позвал негромко:
- Люська! Люська!
Подумал: как теперь он будет отправлять привычные ритуалы, зная, что где-то под ним, в чугунных трубах нижних уровней, движется, рассекая бурые толщи, тропическая водяная крыса?
А может, мы еще подружимся?
Какая она?
(Почему-то стало СОВСЕМ грустно.)
И тут послышался шум на террасе.
* * *
- ...А теперь можешь шевелить обратно, - сказал Сосед и поправил тюбетейку. - Я тебя не задерживаю. Тем же путем, как пришел.
Лёлик глянул вниз. Только тут до него дошло, что он, оказывается, не так давно исполнял акробатические трюки на высоте девяти уровней.
(Но теперь-то его уже ОТПУСТИЛО.)
- Если что, заходи еще, - сказал Сосед голосом Волка из старой-старой рисованной постановки.
Лёлик посмотрел на его нетрудное лицо и, зажмурившись, занес ногу над перилами.
* * *
- Ты куда, брямин сын, горшочек подевал? - допытывался Болек у Лёлика.
- На террасе оставил. Отброс буду, вороны унесли, - оправдывался Лёлик, но как-то сквозь зубы. - Ты этих тварей не знаешь.
(Он был какой-то непривычно тихий и задумчивый.)
- Ну и кожаный столбик с ним, с горшочком, - Болек неожиданно успокоился, сел в кресло. - Ушел и ушел. Еще наколдую.
Закурили.
- Где был-то? - спросил Болек.
- Так... в лечебницу играл, - уклончиво сказал Лёлик. - С одним целителем. Ох, и врачевал он меня... Кстати, слыхал про Человеческое Топливо? Ну, мол, какое в тебя зальют, так дальше все и покатится?
- Не-а. Я слыхал про Веселых Двухколёсников, как раз хотел рассказать, и тут все началось... Короче, это Вестники или что-то вроде того. Ты их видишь, когда вот-вот случится что-то ДОСТОВЕРНО ОТЛОГОЕ И НЕСХОДНОЕ. Ну, типа, все паззлы в головоломке встанут на место, мозаика сложится в узор, и тогда...
- Сейчас, погоди, - Лёлик встал и направился к двери с пластмассовым барельефом: розовый пупс писает в красный горшочек.
- А что там насчет Топлива? - спросил Болек уже вдогонку.
- Как-нибудь в другой раз, - Лёлик, морщась, исчез за дверью Каморки раздумий.
- Во, брям, тебя прихватило, - сочувственно сказал Болек. - Это, моментом, не геморрой, а?
(Послышалось какое-то бормотание, затем шум спускаемой воды.)
На пороге трапезной возник бледный-бледный Лёлик.
- Не знаю, как насчет Двухколёсников, дружище. Но ЗЕЛЕНАЯ КРЫСА в фарфоровой вазе - это достоверно не к добру. Может, нам на время скрутить с препаратами, слышишь?
Эль, 2009
© Алексей Сомов, 2009-2024.
© Сетевая Словесность, 2009-2024.
НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
|
Эльдар Ахадов. Баку – Зурбаган. Часть I [Однажды мне приснился сон... На железнодорожной станции города Баку стоит огромный пассажирский поезд, на каждом вагоне которого имеется табличка с удивительной...] Галина Бурденко. Неудобный Воннегут [Воннегут для меня тот редкий прозаик, который чем удивил, тому и научил. Чаще всего писатели удивляют тем, чему учиться совершенно не хочется. А хочется...] Андрей Коровин. Из книги "Пролитое солнце" (Из стихов 2004-2008) – (2010) Часть II [у тебя сегодня смс / у меня сегодня листопад / хочется бежать в осенний лес / целоваться в листьях невпопад] Виктория Смагина. На паутинке вечер замер [я отпускаю громкие слова. / пускай летят растрёпанною стаей / в края, где зеленеет трын-трава / и трын-травист инструкцию листает...] Александр Карпенко. Крестословица [Собираю Бога из богатств, / Кладезей души, безумств дороги; / Не боясь невольных святотатств, / Прямо в сердце – собираю Бога...] Елена Севрюгина. "Я – за многообразие форм, в том числе и способов продвижения произведений большой литературы" [Главный редактор журнала "Гостиная" Вера Зубарева отвечает на вопросы о новой международной литературной премии "Лукоморье".] Владимир Буев. Две рецензии. [О повести Дениса Осокина "Уключина" и книге Елены Долгопят "Хроники забытых сновидений...] Ольга Зюкина. Умение бояться и удивляться (о сборнике рассказов Алексея Небыкова "Чёрный хлеб дорóг") [Сборник рассказов Алексея Небыкова обращается к одному из чувств человека, принятых не выставлять напоказ, – к чувству страха – искреннего детского испуга...] Анастасия Фомичёва. Непереводимость переводится непереводимостью [20 июня 2024 года в библиотеке "над оврагом" в Малаховке прошла встреча с Владимиром Борисовичем Микушевичем: поэтом, прозаиком, переводчиком – одним...] Елена Сомова. Это просто музыка в переводе на детский смех [Выдержи боль, как вино в подвале веков. / Видишь – в эпоху света открылась дверь, – / Это твоя возможность добыть улов / детского света в птице...] |
X |
Титульная страница Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |