АМЕРИКАНСКИЕ ГОРКИ-ХХХ
"...вот и снова пришли эти стеклянные дни, а значит, нет больше смысла скорбеть о бездарно растраченном лете, а просто - ждать, и ждать терпеливо. Ждать возвращения славного воинства, несущего на остриях весть о победе над Полкоролевством. Хэй-хо, нынче наши козыри - снеги! <...> Как я люблю здешние тихие дни! Приятно не то что ходить - влачиться, цепляясь ногами за землю (мокрые листья - шурх-шурх, то влево, то вправо, как белки); если же говорить - предпочтительнее о погоде. И только простыми словами, но зато каждая строчка - с заглавной, раскрашенной киноварью. К примеру:
Скоро,
Мой милый,
И нам с тобой
Выпадет
Белая
Карта..."
|
- и так далее, и тому подобное.
- Слушай, это здорово, - задумчиво сказал Лучший Друг, он же Лечащий Врач. - Блестящая стилизация. "Нынче козыри - снеги..." Нет, правда, здорово. Вот с этого и начни.
Эл Дэ/Эл Вэ полулежал в кресле, придвинутом чуть ли не вплотную к огню, подвергая себя опасности моментального возгорания. В руках у Друга был стакан грога, осушенный наполовину.
- Ага, - отозвался Зуха. - С этого я и начну. Прямо сейчас. А ну, брысь отсюда.
Лучший Друг малость переменился в лице и стал укладываться. Задача была не из легких. Одни ширмы с изображением куска стены, закопченного очага и пламени, пляшущего на углях - одни только эти живые ширмы чего стоили. Еще предстояло уторкать в саквояж образцы фауны Меркатора (Северное полушарие) - кусачую скотинку наподобие Рака, Гидры, Малого Пса, Дракона, Рыси... Плюс инструментарий и гербарий. Плюс коллекция ядов. Плюс зеленый заливной лужок под окном - вернее, некогда бывший зеленым. Плюс огромная и неподъемная, совершенно нетранспортабельная тоска. Тощища.
Зуха, надув губы, рисовал на запотевшем оконном стекле каббалистические знаки: Z + K = пухлое сердце, проткнутое штопором. Очевидно, для разнообразия.
- Зу, - позвал Лучший Друг. Он стоял у трапа, держа саквояжик на отлете. - Слышишь, Зу...
Зуха обогнул письменный стол, по пути извлек из воздуха безымянный лиловый цветок. Приладил его к петлице Лучшего Друга. Отступил на шаг, полюбовался, смахнул несуществующую пылинку.
- Вот, значит, как, - сказал Лучший упавшим голосом. - Что ж, я думаю, это правильно. Наши отношения зашли в тупик. Really, нам необходимо расстаться на время, чтобы разобраться в своих чувствах. Это нелегко, но это единственный способ сохранить хоть что-то...
- Хочешь поговорить об этом? - участливо спросил Зуха.
Лучший Друг вздернул подбородок и слился с обоями в полоску.
....................................................................................................................
Итак, в эти тихие-тихие дни... до которых дотронуться боязно - разве камертоном: дин-н-н-н-нь. Мизинцем, перламутровым ноготком. И осколки на ковре, ага. Дубль два. В эти тихие-тихие трампампам, сидя в мягких потертых шурумбурум, потягивая дымящийся ароматный гоголь-моголь, совсем как в старые добрые бэмс-бэмс-бэмс - так хорошо, так покойно рассуждать на темы. Двоеточие. Только поменьше конкретики, господа, поменьше конкретики! Представим себе абсолютно отвлеченную ситуацию. Представим себе героя; влюбленного героя; влюбленного, обманутого и покинутого героя посреди поздней осени. Нужное подчеркнуть.
- Представь себе, я влюбился, - сказал Зуха.
- Великолепно, - воскликнул Лучший (И Единственный, Кстати) Друг. - Может, приляжешь, отдохнешь? А потом расскажешь все по порядку. Я купил новую Q-кушетку в кабинет.
- Дело не в цвете глаз или форме зрачков, - продолжал Зуха. - И даже не в том, как пахнут ее волосы. Кличка ее псаниеля тоже ни при чем.
- Замечательная Q-кушетка, - сказал Лучший Друг. - Знаешь, у меня слабость к стильным вещам. Стиль - это место, куда поцеловал Бог.
- Вот, - обрадовался Зуха. - Я тебе уже битый час толкую. Она такая! Представляешь...
- Двести эко, - кисло сказал Эл Друг. - С рассрочкой на шесть месяцев. Натуральный онагр.
- ...у нее день рождения тридцатого апреля!
- П-полная ре-пси-пс-пс-с-с-с-т... - с Другом случилось самое страшное, что могло случиться: приступ шипящей икоты на нервной почве. Память о вылазке на Арзахель. Это возвращалось время от времени. В общем, ничего такого особенного или смертельного, но сегодня Друг впервые взглянул на себя со стороны - глазами мальчишки. Ужас, о ужас. Толстый, багровый, задыхающийся и плюющийся старикан. Отвратная развалина. Ископаемое. На что я надеюсь?
Тут у Зухи наконец проснулась совесть.
- Извини. Я не знаю что со мной. Я влюбился в дату ее рождения, - он смешно покрутил головой, как щенок после купания (откуда у него это? раньше не замечал). - Влюбился в дату рождения и ничего не могу с этим поделать... Но ты подумай: ТРИДЦАТОЕ АПРЕЛЯ! Разве такое бывает?
- Я думаю, тебе пора хорошенько прочистить юзы, - сказал Лучший Друг, кое-как отдышавшись.
....................................................................................................................
Девушку, начисто лишенную всякой конкретики, звали ---.
- Как-как? - переспросил Лучший Д., морщась от шума. Площадь Жужелицы в этот час всегда была до отказа забита велорикшами. Гомон тут стоял, как в павлятнике.
Зуха щелкнул пальцами.
- Ее зовут Крох, - прошептал официант летнего кафе, наклоняясь к Лучшему Другу. - Запомните, Крох. Передаю по буквам: кресс-салат, редис, омлет по-вобурнски, халва. Или: круассаны, ромштекс, оладьи с кленовым сиропом, херес. Или...
- Вы меня совсем запутали, любезный, - брюзгливо сказал Лучший Друг.
Зуха щелкнул пальцами.
- "Кашалот Разгневан, или Опасные Химеры!" - заорал во весь голос мальчишка-газетчик, незаметно подкравшийся сзади. - "Конгрессмены Ратуют за Освобождение Хордовых!"
- Ну да, - сказал Лучший Друг. - А потом начнутся Кровавые Разборки с Обитателями Холмов. И постепенно, минуя Комнатных Рептилий, мы доберемся до Обыкновенного Хилиазма.
Зуха щелкнул пальцами.
- Ч-черт... Вот черт... Не получается. ПОЧЕМУ У МЕНЯ ОПЯТЬ НЕ ПОЛУЧАЕТСЯ?
- Что с тобой? - спросил Д.
- Я вызываю ее номер, а он занят. - На Зуху было жалко смотреть: он весь пошел радужными пятнами, как река, в которую вылили бочку мазута. Стало очень тихо. Площадь Жужелицы сопереживала изо всех сил.
- Черт... Черт... Черт...
- Ты дочертыхаешься однажды, - заметил Лучший Из Друзей, зачем-то озираясь по сторонам. - И потом, что это за щелчки такие? Ты что?
- Да! - закричал Зуха, чуть не плача. - Да, тысяча чертей, да! Я забыл, как ее зовут! Я не помню цвета ее глаз! Я понятия не имею, чем пахнут ее волосы! И вдобавок ко всему она уже тысячу лет не пользуется своим вэем! Вот ведь какая выискалась - тридцатое апреля! Фифа!
Потом навалился грудью на столик и сказал убито:
- Я в отчаянии. Что прикажешь делать?
- Ждать, - молвил Самый Искренний И Преданный, сложил руки на животе и откинулся на спинку плетеного стула. - Ждать, надеяться и верить, мой колокольчик. А если это не поможет... Что ж. Надо быть сильным. Надо уметь улыбаться сквозь слезы. Надо, в конце концов...
- Дрдонг! - сказал кто-то в окружающем пространстве.
....................................................................................................................
- А, это ты, - сказал Зуха и отвернулся.
- Уоу-уоу, - кивнула Крох.
- Большая честь для меня, - сказал Дружище. - Много о вас наслышан.
- Мяфа? - поинтересовалась Крох у Зухи, тыча пальцем в Лучшего Из Лучших.
Зуха неопределенно сделал бровями.
- Кажется, нас не представили... - начал Друг.
- МЯ-А-АФА? - повторила Крох. Казалось, ее изумлению нет предела.
- Ну, если вам угодно, - сказал Друг, помаленьку закипая. - Пусть будет "мяфа". Кстати, вам никто не говорил, что показывать пальцем невежливо?
Тогда Крох посмотрела на него - в первый раз.
- Мяфа, - сказала она с окончательной интонацией. - Мяфа...
Ее глаза увлажнились. Она царапнула ноготком рукав Лучшего Друга и заговорила быстро и взволнованно, кивая в такт своим словам. Кажется, она говорила в том смысле, что, конечно, мяфа это не дрдонг, совсем не дрдонг. Но, с другой стороны, радабарка огг юкка, и потому не стоит уун-уун. Все будет очень даже дрдонги-дрданг-дили-ден-ден-ден, вот увидите, честное слово!
- Простите за нескромный вопрос, - как можно мягче сказал Лучший Друг. - У вас там... в Питомнике... все такие?
Крох негодующе тряхнула головой (ага, вот оно). Идем на сближение. Боевая готовность номер один. Открыть бомболюки.
- Где-то учитесь, барышня? Работаете?
Крох затрясла головой так, словно хотела вовсе избавиться от ее содержимого, и обернулась за поддержкой к Зухе. Но на месте Зухи сидел незнакомый господин в мятом пальто. Как-то он странно сидел. Как будто он сидел чуть прихрамывая, что ли. Бывает такое?
- Извините, - сказал господин. - Малость задержался. День-то високосный, сами понимаете.
- А вы чего, пылесосами торгуете? - предположил Проницательнейший Из Друзей. - Или чините?
- Пробки вынимаем, - загадочно ответил мятый господин. И тоже заозирался по сторонам. С довольно тоскливой миной, надо сказать. Было ему жарко и нервно. Он явно трусил. Потом набрался смелости и сказал, глядя Другу в переносицу:
- Давайте уже начнем, что ли?
- Чего начнем? - не понял Друг.
Тут мятый господин неожиданно изволил разгневаться.
- Как - "чего"? Вызывали? Площадь Пигалицы... тьфу, Жужелицы? Летнее кафе? У меня записано. - Мятый извлек откуда-то мятую же бумажку. Бумажке тоже было здорово не по себе. - Вот! Вот!
- Пойдем, Крохин, - сказал Зуха. - Они тут сами разберутся. Я билеты купил на американские горки. Хочешь американские горки?
- Дрдонг! - завопила Крох.
- А мороженого хочешь?
- Дрдонг-дрдонг! - завопила Крох еще пуще. В полном восторге сдернула смешную вязаную шапчонку и замахала ею над головой. У девчушки оказались довольно симпатичные биостразы. И вообще конкретика была ей очень даже к лицу.
Зуха и Крох сцепились мизинцами, осторожно взмыли над столиком и поплыли по направлению к детскому парку.
- Какие горки? - возмутился Лучший Из Лучших. - Осень же! Аттракционы все закрыты!
- Да ладно вам, - сказал господин и отхлебнул чужой остывший кофе.
- Ничего не ладно! Мороженое! Плюс два по Цельсию! У мальчика, может быть, гланды! А у меня, может быть, сердце... НЕТ! ВЫПЛЮНЬТЕ ЭТО НЕМЕДЛЕННО!
- А в чем, собственно...
- Я хочу сделать признание, - сказал Верный Друг необычайно торжественно. - Или даже официальное заявление. Есть тут где-нибудь поблизости хоть какая-нибудь завалящая пресса? Пять минут назад я подсыпал в чашку Зухи сильнодействующий яд. Из подлого чувства ревности. И... зависти. Случилось так, что отравленный кофе выпили вы, ни в чем не повинный человек. Я нижайше прошу у вас прощения и надеюсь искупить свой проступок, если нам суждено будет встретиться в следующем аватаре... Заметьте, это было чистосердечное признание.
- Начхать.
- Э-э... простите?
- Начхать, - повторил господин, прихлебывая из чашечки как ни в чем не бывало.
Лучший Из Лучших какое-то время всматривался в загадочного субъекта.
- Странно, - наконец произнес он. - По всем параметрам вы у меня должны быть уже мертвехоньки. По вам, еще раз прошу прощения, уже мухи должны ползать. Я, как специалист по ядам...
- Я тоже в своем роде специалист, - сказал человек в мятом пальто и ни с того ни с сего подмигнул. Впрочем, возможно, показалось.
Они еще немного помолчали.
- А ты ему кто? - спросил мятый господин, без предупреждения переходя на "ты".
- А я ему, между прочим, лучший друг, - сказал Лучший Друг с достоинством.
- Лучший, говоришь?
- Лучший из лучших, - подтвердил Лучший Из Лучших.
- Ну вот и не выступай... друг, - сказал мятый. - Они тоже сами там разберутся. Пойдем в шашки сыграем. Пообщаемся на темы. Ты, я гляжу, философ.
Он выбрался из-за столика, и оказалось, что он действительно хромает, правда, непонятно, на какую ногу именно. А может быть, на обе сразу, или по очереди. Бывает ведь и такое.
- Смотри, осень какая - ручной работы, будто на заказ... А ты говоришь - сердце... У всех сердце...
Так, мирно беседуя, они удалялись по тропинке, усыпанной листьями.
У входа в парк Зуха долго и ожесточенно торговался со сторожем через решетку ограды - и едва не потерпел поражение. Сторож - этакий несгибаемый, почти полностью протезированный ветеран - хотел было сказать язвительное напоследок, уже открыл пасть, специально для этих целей нашпигованную железом, но увидел в сумерках поверх Зухиного плеча нечто - и вдруг передумал, захлопнул свою мышеловку и поковылял к каптерке. Спустя минуту он уже гремел ключами от ворот. Как все сторожа, он был поборником Порядка и любил, чтобы все было безукоризненно правильно. Возможно, в душе он был даже поэтом Порядка - непризнанным, безымянным, и все же... Потом он долго курил, кряхтел и вздыхал, ходил туда-сюда, яростно скрипя кракалитовой ногой. Будто пытался заглушить восторженные взвизги "дрдонг!", уханье и скрежет в глубине парка. А на землю не спеша, вальяжно опускался снег. Как нельзя более вовремя. Точь-в-точь по расписанию.
Первый
Правильный
Снег
В эти тихие,
Тихие
Дни.
|
© Алексей Сомов, 2006-2025.
© Сетевая Словесность, 2007-2025.
| НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
 |
| Андрей Бычков. Человек знака [Как обычно некто не знал, что ему делать, забывал, что сделать хотел, вроде бы решал и снова застывал в своей нерешительности. Вдруг обнаруживал себя...] Владимир Буев. Обнять не обнятое [Репортаж с первого из вечеров, посвящённых 11-летию арт-проекта "Бегемот Внутри".] Изяслав Винтерман. "В неразбавленной воде, в глубине песка" [Все линии вдруг стянутся к одной, / соединятся в непредвзятой точке. / И жизнь, и смерть стоят на проходной – / я предъявляю пропуск на листочке...] Дмитрий Мальянц. На распахнутых ладонях [Февральским снегом падают века, / На антресоли в банках бродят вишни, / Останутся ржаветь в черновиках / Простые незатейливые вирши...] Лана Яснова. Из прошлого в настоящее [Владельцам небогатого улова, / нам так привычна рыбья немота / и вера, что сумеет правда слова / сравниться с правдой чистого листа...] Михаил Поторак. Шары, светящиеся в темноте [Наверное, это моменты, когда я бываю необъяснимо счастлив, разлетаются вот такими шарами, и в них заводятся отдельные какие-то маленькие миры...] Татьяна Горохова. "Я не жду, когда красота спасет мир, я активно ее сохраняю" [Обнаженка притягивает. Однако современные люди со своим культом одежды, с вечной погоней за модой закрывают свою суть – свои тела...] Дмитрий Аникин. Царь Эдип [Беда большая. Мор великий в Фивах. / Ходил слепец пророк узнать, за что / такое нам. И в храме объяснили: / есть, дескать, нераскрытое убийство...] Илья Будницкий. После оттепели [Всё это – свет, но ты живёшь в тени, / Проходит жизнь в неслышном промежутке, / Со всех сторон огни, огни, огни – / И многие пугающи и жутки...] Александр Заев. Акварели [Жизнь безоблачна и блаженна, / когда дождь омывает крышу, / тихо в окна стучит и в стены, / и я только вот это слышу...] |
| X |
Титульная страница
Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
