ГОРОДСКОЙ РОМАНС
* * *
Салют рассыпался над городом,
Перерезая крестным знаменем
Плерому,
Заплетая в бороду,
Проспекты, улицы и здания.
На "Киномаксе" хитро щурится
Зрак голливудовского омута,
Клюет подслеповато улица
Хвалу
Блокбастеру какому-то.
Залетный ужас? - Фейерверками
Родной кошмар,
Свой, доморощенный.
У касс, флиртующие с клерками,
Графитным росчерком упрощены,
Все те же парки с лентой узкою
Пупка,
Турецко-оголенного,
Подсолнечное семя лузгая,
Ждут воскресенья погребенного.
Но апокалипсис обыденный
Не в кинозале дзигавертовом,
Он - за спиною, не увиденный
В протертом небе, пыльно фетровом,
В утробе черной, не распознанный,
Грозится сатанинской искрою,
Фальшивым блеском щедро розданный
В ладони, сложенные мискою.
_^_
* * *
Страсть улицы выкидывать коленца,
Петлять и узиться в твердеющую мглу,
Где глух предсмертный вздох,
А крик младенца
Вонзает в сердце острую иглу,
Где гитарист вычесывает звуки,
Скребет до крови, ржавчиной пылит,
И хочется дыхание и руки
Сломать о ночи черный монолит...
_^_
* * *
Вплывает вечер, груженный тенями,
Хоронит лета утомленный сад,
А с ним меня
Внизу, под тополями,
Идущего на ощупь, наугад.
Плеск темных вод
Сомкнет в кольцо над бездной
Безумия хтоническая тьма.
Вот только б знать,
Что жить не бесполезно,
Идти вперед и не сойти с ума.
_^_
* * *
Головоломкий ребус и кроссворд -
Соитье площадей и переулков.
Кривлянье кровель,
Напряженье хорд -
Вот города распяленная шкурка.
Все потерявший -
Веру ординат
И непреклонности надменную абсциссу,
Не бойся Этого,
Кто головою над,
И по углам гоняет, точно крысу.
Петляет улицы бегущая строка,
Не вычисленный,
Не попавший в лапы,
Взгляни наверх -
Не протекли пока
Чернила Инквизиции и Папы.
_^_
* * *
Названья улиц - тайные посланья:
Сомнение, возмездие, угроза.
Игра без правил, шифром наказанье,
Озноб наркоза.
Причинно-следственные рвущиеся связи,
В цепочке логики - оккультной веры звенья.
Ты ждешь, что в князи выведет из грязи
Знаменье.
Так знай, криптограф, буйный пораженец,
Пятерка чувств ни в чем не виновата,
В картуше улицы, пинках ее коленец,
Поленниц клинописи, рунах полотенец -
Себя утрата.
_^_
* * *
ночное построенье второпях
дневных забот тревог и прочей дряни
отчетливые тени на экране
бессонницы и большеглазый страх
пираты пиранезиевых мест
пираньи однорукие бандиты
идут на дело жаль слоны убиты
не все окрест
калашников прицеленный махно
осанна в воздухе звучит или осама
асфальт зовет как лоно Авраама
открыть окно
_^_
* * *
Сомненье в подлинности сходства
С прежним мной:
Я понял вдруг, что стал неузнаваем,
"Я" отчужден от "я", тесним стеной,
И для себя недосягаем.
Безличность - отчужденности залог,
Но впереди еще метаморфоза -
Когда души скорлупку слущит Бог
И сплюнет в землю чешую невроза.
_^_
* * *
Топкий капкан
глаукомой мутнеющих окон,
Влажный валежник лучей,
получивших пожизненный срок...
Господи,
как одиноко!
Боже,
жмет поводок!
_^_
* * *
Высоко-высоко потолок,
Детства вытертый уголок,
Чьи зарубки так много значат.
И целительней, чем мумие,
Здесь, случается, тихо мое
Привиденьице плачет.
_^_
* * *
бабочка
крылышко в звездной пыли
нимб головой над
хрупкое кружево не опали
перелетая в ад
ангел
что должен меня спасти
нежный боец эмчеэс
недолговечный хитин в горсти
недостижимых небес
неизмеримый хитин любви
грустной надежды хруст
вымоли вызволи позови
слетом к устам уст
_^_
* * *
День свернулся, как молоко,
И снимает пенки июнь.
Облака улетят далеко -
Только дунь.
Ты свернулась в комочек, клубок.
Так лежала все девять, когда
Намечали торжественный срок
Неизмеренные года.
И летишь, и паришь, только дым,
Только пар, мимолетный эфир.
Хорошо улетать молодым,
За окраинный мир.
_^_
* * *
Густые тени - мидия, фиалка.
Короткий ворс и чувственная лень.
Так властно манит лживая гадалка
В июльский день.
Распутное влечет бродягу тело
Блудницы-улицы в тенета и кусты.
Остановись застенчиво, несмело,
Вступая в тень запретной пустоты.
_^_
* * *
Бродя в мечтах без всякой цели
По узким улочкам витым,
Наступишь в лужу акварели,
Чей желтый станет золотым.
Не рассуждай о настоящем -
Ты в нем, пока стоит нога,
А время заводью бродящей
Не отторгает берега.
_^_
* * *
Чеканит время тень под аркой на Галерной,
Готовит в полдень смерть, тенями ворожа,
И, выдыхая яд аэрозоли серной,
Горгульи от людей фронтоны сторожат.
Слова теряют смысл, проклятий антидоты,
Винительный падеж за помощью зовет,
С губ купоросных фей, воинственные готы,
Анафемы летят в мирской солнцеворот.
Чугунная жара, удушье белой злобы,
Сползает, не спеша, в кипение обид,
Расплавлен строй планет на гороскопе Глобы,
И питерский чертеж, как бредни, смял Эвклид.
_^_
* * *
Нам связная речь не дается,
Как статуе Летнего сада,
Когда в нетерпении рвется
Закатного неба помада.
Проглочено слово, и звуки
Грустят виновато.
Обняться? - но руки, но руки...
Отбиты когда-то.
_^_
* * *
Лишь поцелуй подытожит ответ
Ноликом черных губ,
Вырежет воздух выкриком "Нет!",
Тотчас умрет суккуб.
В красном плаще кленовых заплат,
Призме соленых вод,
Демон влеченья уйдет назад,
В тающий небосвод.
Скроет любви немощь-недуг
Пасмурный абрис лиц,
И полетят ресницы на юг
Стаей голодных птиц.
_^_
* * *
"Мы умерли. Зато могли дышать..."
Ну, вот и все. Мы умерли - дыши!
Карминовый закат над головою,
Омытые любовью голыши,
Взаимному подвластные прибою.
Свободе безымянности ура!
Дай имя мне надежное, простое.
Мы были живы, кажется, вчера,
И задыхались в комнатном настое.
Там гибли розы желтые в глазах,
Нагие вещи мучили ночами,
Мы гнали страсть визжать на тормозах
И прогорать холодными свечами.
Мы подгрызали корни у небес,
Мы чтили ересь - циники, зелоты.
Теперь мы умерли, и я в тебе воскрес,
А ты - во мне. Но я не знаю, кто ты.
_^_
ГОРОДСКОЙ РОМАНС
В подмышке города, где желт колтун акаций,
Где вязки запахи тлетворных нечистот,
Слагает на скамье, не требуя оваций,
Стих идиот.
В убогой спаленке разбуженной гортани
Несбывшейся любви рождаются слова,
И робко в путь спешат, как ежики в тумане,
Кольнув едва.
Машин папье-маше, монокли манекенов,
Реклам холодный жар, искусственный и злой.
Не умирай, мой стих, застенчивая вена,
Побудь со мной.
_^_
|
