Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


     
П
О
И
С
К

Словесность




МЮЛЛЕРША


Под утро иссякают песни и крики; кто-то из гостей уходит домой, кто-то засыпает прямо тут, во дворе, уткнувшись в тарелку или откинувшись на заросшую хмелем решетку веранды. Хозяйка двора устало собирает посуду и матерится.

Ничто не отвечает ей. Планета Земля приближается к зоне метеоритных дождей; учащённо дышит вулкан, в зоопарке тревожно кричит старый слон. Облако над Татьяниным домом сворачивается в узкую трубочку, в доме трещат углы, и кошка выпрыгивает в форточку, прямо к хозяйкиным ногам. Татьяна вздрагивает, закрывает глаза - и видит себя летящей среди звёзд, на маленьком шарике; сейчас шарик повернётся и стряхнёт её - Татьяна взмахивает руками и валится под скамейку...

Вода из забытого садового шланга подтекает к скамейке, вода обтекает Татьяну, будто остров; этот остров кажется мёртвым, но медленно оживает. Кошка изгибается, щурится, лакает воду из набежавшей лужицы и смотрит на облако над Татьяниным домом. Облако разворачивает свою трубочку - и планета Земля уверенно входит в зону метеоритных дождей.

Хлопает калитка - это муж Татьяны Василий возвращается с проводин гостей. Вспомнив что-то важное, он садится на край скамейки и тихим, отвыкшим голосом поёт:


На меня он посмотрит внимательно,
Скажет: "Больше тебя не люблю!"

Татьяна медленно, не глядя на мужа, уходит в дом.

Василий рассеянно смотрит на куст сирени, облюбованный птичьим семейством. Птахам хочется петь, но утро стоит у входа во двор и не решается войти. Солнечный луч осторожно пробегает по крыше, опускается на зелёную планку карниза, на разросшийся хмель - и натыкается на Василия. Тот смутно чувствует беспокойство и беспомощно озирается. Луч отталкивается от Василия, сталкивается с другим лучом, и они брызжут во все стороны - утро наступает.

Птицы на сиреневом кусте запевают "Славься, утро!", ветки осыпаются на Василия. Тот сердится и стреляет по кусту хлебными крошками. Птицы, собирая крошки, перелетают на крышу и продолжают распевать. Пёстрая соседская курица вскакивает на Васильев забор и деловито осматривает двор. Василий сильно обижается на курицу:

- Мой забор! Ходи там! - и нетвёрдой рукой указывает на соседский огород.

Курица, не замечая Василия, перебирается на стол, клюет остатки еды. Василий топает ногами - грязные брызги летят ему в лицо. Изумлённый Василий смотрит под ноги - он стоит посреди большой лужи.

Он громко всхлипывает и уходит в дом - спать. Курица ещё раз прогуливается по столу, мимо спящих гостей, проверяя, не осталось ли крошек.

Часов в десять утра у калитки останавливается машина. Женщина, приехавшая в ней, нажимает на кнопку звонка, но заметив, что провод оборван, стучит в окно. Ждать ей приходится довольно долго: заспанная Татьяна ищет сначала халат, потом - расчёску, потом затерявшийся тапок.

- Откройте, пожалуйста: я из налоговой службы. Мне нужна семья Мюллеров, - слышит она и, так и не найдя тапок, скачет на одной обутой ноге к калитке.

- Ну, мы это, - отвечает хрипло.

Женщина удивлённо смотрит на скуластую, с раскосыми глазами Татьяну:

- Мюллер Василий Генрихович не здесь живёт?

- Да спит он! Чего хотели-то?

Женщина обводит взглядом двор, натыкается на спящих за столом людей и испуганно переводит глаза на Татьяну.

Мать Василия, Майя Мюллер, родилась в семье обрусевших немцев и к началу войны была девушкой на выданье. Но скоро стало не до свадеб: с оккупацией все попрятались кто куда, а Мюллеры не успели, и Майю, как фольксдойче, вывезли в Германию. Там немолодой и одинокий Генрих поселил её в своём доме. Одна нога у Генриха была короче другой, но когда русские уже шли по Германии, его взяли на фронт. А через месяц у него родились два сына.

Красная армия вернула всех российских немцев; но на старое место Майя Мюллер не попала уже - эшелон прогнали дальше, в Сибирь. Жизнь на выселках, да ещё с двумя маленькими детьми, долго не задавалась, но из соседней русской деревни присылали то дрова, то парней-подростков - починить забор или крышу. Однажды пришёл взрослый парень и прожил у Майи пять лет. Не женился, но перед самым отъездом на заработки у него родился сын Василий. Больше и не видел его, потому что как ушёл, так и сгинул совсем.

Майя замуж не вышла, но сыновей подняла и вырастила редкий в здешних местах сад. Со временем старшие дети привезли из ближайшего города ладных жён, выстроили усадьбы и хозяйством обзавелись. По воскресеньям собирались у матери, и однажды старший, Ахем, предложил:

- Может, женим Василия? Тут одна девушка есть на примете: сирота, но опрятная, ловкая и с характером, она нашего увальня быстро возьмёт под каблук...

- И мы её за это не осудим, - подхватил брат-близнец, - а то часто стал заглядывать в рюмочку - не было бы беды!

Василий на какое-то время встрепенулся, взялся выстроить баню, но запил - и очнулся лишь когда его братья, от стыда, увезли все пожитки в город, в новый дом на окраине, специально прикупленный для молодых. Татьяна благодарила, обещала взять Василия в руки, но с каждым годом все неуверенней, и однажды сама проснулась на полу в обнимку со стулом.

Сначала оправдывала себя, искала какой-нибудь повод для выпивки, но года два уже как повторяла злополучное: "Пила, пью и буду пить". В такие минуты даже Василий с испугом взглядывал на неё, но не мог уже остановиться.

...К обеду гости просыпаются, вылезают из-за стола и начинают расходиться. Василий, выйдя во двор и никого там не обнаружив, обижается, пинает консервную банку, потом ещё, ещё и ещё. Когда жара добирается до самых затенённых уголков, он достаёт из сиреневого куста припрятанную поллитровку, припадает к ней словно к бутылочке с молоком, и выпивает. Затем, отшвырнув пустую бутылку, хочет уйти на веранду, но скамейка почему-то не пускает его. Василий пробует опереться на стол, но рука не слушается его. Хочет крикнуть - и не может. И только куст сирени с готовностью принимает его.



- Доктора говорят: в лучшем случае будет ходить под себя и лепетать как младенец. - Ахем медленно оглядывает всю родню и с облегчением добавляет: - Так что будем готовиться к похоронам.

Татьяны на том семейном сборе не было - она вопреки всем советам поселилась в больнице, как оказалось, на полгода. А когда она вместе с мужем возвращается в дом, то никто уже не узнаёт её.

А Татьяна не узнаёт свой дом: из окошка машины он кажется ей совсем маленьким, и она даже думает, будто это - нарисованная картинка и очень удивляется, когда братья Василия, не пригнувшись, шагают в калитку.

Тогда и она вступает во двор - и видит новенький, очень весёлый заборчик, чуть припорошенный снегом, свежий лиственничный настил от веранды и до сиреневого куста. Всё обновили старшие братья Василия, и даже вполне крепкую скамейку определили на дрова. Татьяна подходит к ней, поднимает и хочет сесть, но кошка крутит восьмёрки вокруг ей ног. Татьяна пробует взять кошку на руки, но она ускользает и заманивает хозяйку к сиреневому кусту. Татьяна смеётся и идёт вслед за кошкой. Воробьиная стайка опускается на сиреневый куст, и двор тихонько трогается и начинает вращаться вокруг Татьяны. И она уже не удивляется, когда видит светящийся дождь. "Метеориты", - думает она, закрывает глаза и с радостью представляет себя летящей среди звёзд, на маленьком шарике.

Сыну Василия и Татьяны в нынешнем году исполняется семнадцать. А Василий всё лежит.

- Прокурил всю комнату, - жалуется Татьяна, - а уж как привередлив во всём! - Она убеждается, что муж слышит её, и добавляет еще громче и отчетливее: - Вот, свалился мне на голову со своими болячками!

Василий слушает - и улыбается. На окне у него самый яркий цветочный горшок и очень нарядная занавеска. Прошлым летом Татьяна поставила новую раму с незамерзающим стеклом и круглой форточкой. Та часто открыта, и если проходить под окном, то можно слышать, как Василий напевает тихонько:


На неё он посмотрит внимательно,
скажет: "Лучше тебя не найти"...





© Валентина Рекунова, 2010-2024.
© Сетевая Словесность, 2011-2024.




Словесность