| Сетевая Словесность |  |
|
|
|
|
Главы из романа "Белый мусор"
Глава 5. Необычный американский друг
Параллельно истории взаимоотношений с Леной Дайко у Виталика развивалась другая - дружбы с американцем Джейсоном, тем самым горнолыжником, который при знакомстве в Карпатах сначала сказал, что работает в Киеве, а потом вместе с компанией Виталика поехал почему-то в Москву. Оказалось, что он, и правда, работал некоторое время в украинской столице, и решил на всякий случай соврать, чтобы запутать следы, по американской привычке. Однако потом, как он сам выразился, отдал себе отчет в том, что Виталик - добрый хороший человек, и раскрыл карты.
- Я, - говорит, - не Джейсон, а Том, Том Кукин, потомок белорусских евреев дореволюционной волны эмиграции, работаю в представительстве Американской торговой палаты. Приходи, Виталик, ко мне в гости, я тебя виски угощу, сингл-молт.
Виталик тогда еще не знал, что такое сингл-молт, тогда еще столица России была не такой продвинутой, и он пришел к Тому. Не сказать, что без ксенофобского любопытства: мол, что это американец меня в гости зовет, надо посмотреть, но также и из желания попробовать виски сингл-молт. Кукин встретил Виталика в вестибюле метро "Фрунзенская" почему-то с фингалом под глазом. Виталик из деликатности не стал расспрашивать, а если бы он обладал аналитическими навыками, хотя бы чуть-чуть выше тех, что требуются для работы html-кодировщиком (об этой его работе чуть ниже), он бы сразу понял, откуда у обычного миролюбивого до нежности, трусоватого и осторожного американца мог оказаться бланш в пол рожи.
Хотя, возможно, это только нам с авторской высоты ясно, что это мелкое телесное повреждение могло появиться только у гомосексуала, который попутал.
Итак, будучи гомосексуалом и рассматривая симпатичного и нежирного Виталика в качестве потенциального партнера, Том, действуя, как большинство педерастов в России, втемную, боясь раскрыться не тому и спалиться, а то и получить сильных пиздюлей или быть зарезанным, не зная не только, является ли объект сексуального влечения, пользуясь устаревшим языком, жопником, но даже есть ли у него латентная гомосексуальная ориентация, начал осторожно, будто бы по-дружески, ухаживать.
Он предлагал Виталику чисто мужские развлечения: виски, разговоры о работе, джаз, кинофильм "Сияющий" на английском языке, но все же Виталику смутно виделось в новом друге что-то не то. Например, рассказывая о путешествии на Байконур, американец почему-то больше всего текста посвятил среднеазиатскому коврику, который где-то там купил за пять долларов, и который в Америке стоит не меньше пятисот. Также удивил Виталика предложением посмотреть гей-порно про борцов вольного стиля, которые жарили друг друга на ковре, долгими подробными рассказами о своем гардеробе, особенно о костюме, сшитом на заказ у еврейского портного в Москве, а также, к концу бутылки виски и еще бутылки водки, предложением вместе подрочить.
- Давай дрочиться тугеза, - предложил заплетающимся языком Том, который весь вечер пытался напоить Виталика до сильной степени опьянения, но первым сник сам.
- Нет, что-то мне сейчас не хочется, - ответил Виталик.
- Может быть, занимаемся секс? - спросил Том. - Я всегда не пробовать секс с мущин.
- Нет, Джейсон, то есть, блядь, Том, не сейчас, - тактично ответил Виталик, - я лучше пойду домой, а то метро закроется.
Глава 6. Пиздюли за дело
Зря Виталик не согласился, а то бы он не получил пиздюлей в тот поздний вечер. Добравшись досвоего микрорайона, лежавшего за парком на противоположной Северному речному вокзалу стороне Ленинградки, Виталик нашел там приличное количество неприятного народа, собравшегося в сквере под предводительством посланной им на хуй беременной Лены Дайко.
- Ну, ты, существо! - сказала злая от гормонов беременная женщина.- Возомнил выше себя? Ты - сраное посмешище и мучительный позор. Червяк отсталый, большая обезьяна. Разлад и растение.
Виталик сначала даже заслушался этими изящными ругательствами, и на минуту перестал бояться стоявших с Леной коренастых бритоголовых мужчин.
- Хуле ты, Землю чтишь непостижимо? Презрительно смотришь на мое тело? Ты хочешь его видеть тощим, отвратительным, голодным? - вопрошала дородная Лена. - Это душа твоя - тощая и отвратительная. Ты - бедность и грязный поток истины, не надо тут быть морем! Смотри - твой час великого подозрения!
Тут один из лысых коротко и резко ткнул Виталика кулаком в живот. Тот тут же со всхлипом сложился.
- Ты, бедность и грязь вонючая, - произнес нападавший глухим голосом бесчеловечного мудака, - жалкое довольство собою. Что, сука, когда спариваются скепсис и томление, возникает мистика?
Второй лысый бесхитростно разбил согнувшемуся Виталику ебало коленом.
- В чем твой разум?В чем твоя добродетель, мудло?В чем моя справедливость, сраный уголь?Ты хуле делаешь с бабой? Будь тем, кто ты есть! Будь тем, кто ты есть! Будь тем, кто ты есть!
Третий лысый принялся пинать почти отключившегося Виталика.
- Вот тебе твой вес, твое самодовольство, вот тебе, плясун канатный! Вот тебе! А ну, что-то я не слышу тебя восклицающим! Пусть твое самодовольство вопиет, хуеглотное рыло! Я с этой Лены, падла, сотку имел в месяц! Ничтожество твоих грехов! Будешь, сука, жопу лизать молнией языка, плясун канатный, сука. Факт всегда глуп. Факт всегда глуп. Факт всегда глуп.
Тут кто-то заголосил из окна, что убивают.
- Старушка, ты не права, - сказал один из лысых кричащей, - мораль нынче увертка для лишних и случайных людей, для нищего духом и силою отребья, которому не следовало бы жить.
- Во всякой морали дело идет о том, чтобы открывать либо искать высшиесостояния жизни, где разъятые доселе способности могли бы соединиться, - добавил другой лысый.
Третий лысый врезал Виталику по ушам ладонями.
- Нужны новые уши для новой музыки, - сказал он.
- Не ссы, все в жизни, что тебя не убивает, делает тебя сильнее, - сказал напоследок Валерке один из лысых.
Группа людей во главе с беременной брошенной жирной Леной неспешно удалилась на внедорожнике иностранной марки. По дороге компания оживленно беседовала о любви.
- Я вот люблю того, кто живет чисто для познания, кто хочет познавать, - признался один лысый.
- Я люблю того, кто не хочет иметь слишком много добродетелей, потому что это на хуй никому не нужно, - добавил второй.
-Мне никогда не бывает в полной мере хорошо с людьми. Я смеюсь всякий раз над врагом раньше, чем ему приходится заглаживать свою вину передо мной. Но я мог бы легко совершить убийство в состоянии аффекта, - признался третий.
- В мире и без того недостаточно любви и благости, чтобы их еще можно было расточать воображаемым существам, - подытожила беременная Дайко.
Виталик немного полежал от неожиданности, а потом его увезла скорая, но повреждений в "травме" не нашли, кроме двух надтреснутых ребер и перелома носа с незначительным смещением.
Глава 7. Emergencyplan
С того злополучного вечера Виталика стали беспокоить внезапно появившиеся вызовы собственной безопасности. "Эта корова ведь не успокоится", - справедливо думал он о Лене, воспитанной мамой -заведующей мясного отдела, получившей образование в Мытищинском финансовом техникуме, находившейся под влиянием идеологии, почерпнутой из брошюры Ницше.
От многих мучительных озабоченностей ему не спалось. Обратиться за силовой поддержкой было не к кому: друг, который когда-то служил в ФСБ, уже давно там не служил, а больше никаких знакомых ни в правоохранительной системе страны, ни в области криминалитета, у нашего героя не было. И поэтому он изрядно подссывал и то и дело завидовал приятелю Андрею Бочкину, которому в похожей ситуации помог его друг - директор колбасного завода. Все благодаря тому, что обстоятельный Бочкин умел подбирать друзей сообразно своему плану поведения в случае опасности, который он на американский манер, важно и с произношением называл emergencyplan.
Андрей Бочкин был настолько умен, что не план составлял, исходя из знакомств и дружеских связей, а наоборот, дружеские связи и знакомства завязывал, исходя из плана. Таким образом он сблизился со своим бывшим одноклассником, сыном офицера, который переквалифицировался в колбасники. Папа не хотел сам заниматься колбасным заводом, и дело вел друг - Петя Мухамедов. В школе последнего не очень любили, поэтому сблизиться с Петей для Андрея не составило особого труда. И как же помогло ему это сближение! Ведь если бы не Петя, едва ли Андрей смог бы выпутаться из истории, которую мы сейчас вкратце воспроизведем.
Однажды в Турции Бочкин влюбился в работавшую там парикмахером немку российского происхождения - Эльзу. Она была ничего, но сильно потертая, как Бочкину и нравилось: у него первая любовь - учительница - также примерно выглядела, и психология сыграла свою роль. Бочкин вернулся из Турции на крыльях, еле дождался конца сезона, встретил Эльзу корзиной цветов в аэропорту и привез ее решительно к себе на квартиру, где быстро разгрузился, совершив стремительный половой акт.
Бочкин вместе с Эльзой не просыхал неделю, совершая стремительные половые акты, но потом его организм потребовал передышки, и Бочкин, то ли от абстиненции, то ли от разочарования, стал часто задумываться, на хуй оно ему надо? Потом обнаружилось, что Эльзин организм не заставляет ее прерывать запой, и что она прекрасно способна продолжать его и две недели, и месяц.
Позже оказалось, что она подвержена алкогольным психозам, во время которых рассказывала о том, что ее отец - тролль из альпийского леса, неоднократно пыталась выйти из окна одиннадцатого этажа и утопиться в ванне, а еще через неделю на пороге квартиры Бочкина предстала сестра Эльзы с мальчиком - карликом, который оказался сыном любимой Андрея. Без скандалов сестра сообщила Андрею некоторые сведения, которые должны были доказать ему бесперспективность развития отношений с Эльзой, например, что она ежегодно лежит в пятнадцатой психиатрической больнице, что ее муж сидит в тюрьме, что саму ее того гляди лишат родительских прав, так как она все время бросает сына-карлика, чтобы не переживать. Все это сильно навалилось на Бочкина, и он три дня не знал, что делать, тем более, что Эльза, несмотря на его просьбы, и не думала уходить.
И вот тогда-то Бочкину помог его EmergencyPlan. Он позвонил другу - колбаснику, который прислал по адресу Бочкина джип с охранниками, которые вытащили Эльзу из квартиры и отвезли по адресу прописки в Орехово-Зуевский район. Вот, что значит правильныйEmergencyPlan, которого у Виталика не было.
Глава 8. Житье у Тома Кукина
Хорошо еще, Виталик жил невысоко, а то бы ему пришлось кисло: через две недели затворничества у подъезда он увидел троих яйцеголовых, уже без Лены, которые явно собирались на этот раз напрячь его по полной, возможно, поставить и на деньги, обосновав, чтобы не нарушать понятий, например, тем, что Лена утратила потенциальную возможность зарабатывать телом.
Наш герой легко выпрыгнул во двор с обратной стороны дома, и через десять минут уже потерялся в толпе приезжих из Химкинского муниципального округа у метро. Он направлялся к американцу Кукину, так как больше пока ехать было не к кому.
Том радушно встретил Виталика. У него в гостях как раз были друзья: католический пастор, друг, занимающийся бизнесом в области космоса, молодой убежденный российский педик по профессии парикмахер, а также две девушки, страшненькие, как три локальных войны. Все ели кошерный форшмак в пите, приготовленный Том, и запивали пивом. Атмосфера вечера была самая спокойная и располагающая.
- Сколько вам лет? - спросил пастор Виталика.
- Двадцать семь, - ответил Виталик.
- Мм, вы выглядите моложе, - посетовал пастор и потерял интерес к Виталику.
Не считая этого краткого опроса, к нему в общем-то никто не проявлял чрезмерного интереса, потому что по-английски Виталик говорил ниже среднего, а гости по-русски еле вякали. Виталик мог бы сыграть на межгендерном притяжении, которое заставляет общаться людей на языке обезьян, когда язык не так важен, но девушки ему не нравились. Поэтому Виталик сидел, предоставленный самому себе, пил вместо пива водку и заедал форшмаком. Внимательный Кукин заметил, что с другом что-то не так: нос набок и бледный, но предложил поговорить, когда все разойдутся. Дольше всех остался убежденный педик - парикмахер, он все что-то пищал с намеренно завышенными интонациями, поглядывал на Виталика, но, видно, убедившись, что тот с ним не поедет, откланялся.
- Вит, ты нужно уехать! - твердо сказал Том, выслушав Виталика. - Есть очень криминальный обстановка.
- Ну, как уехать, куда? - спросил Виталик.
- Еще можно предложить эта женщина продавать ребенок американский родитель.
- Как это?
- Усыновлятели будут платить.
- А, - отмахнулся Виталик.
- Тогда сначала живи у меня, вот - твой диван - мой диван.
- Спасибо, я только пару ночей перекантуюсь, - сказал Виталик, борясь с кашлем, который его бил из-за сломанных ребер.
- Сколко надо! - великодушно произнес Том, и выдал Виталику полотенце и постельное белье. - Завтра мы идти загорать тут недалеко Кутузовский, там недалеко. Называть Лебажка. Ты будешь?
- Да можно, - зевнул Виталик, и заснул спокойно впервые за две недели.
Даже подумал: "Хрена се, как у геев спится хорошо!".
Глава 9. Путь к Лебяжке
Утром Виталика разбудили уютные добрые кухонные звуки и блинный запах. Он потянулся и прочапал к санузлу.
- Добрый утро! - сказал радостно гостеприимный Кукин. - Сейчас есть фирменный американский завтрак - блины с кленовый сироп.
- Знаю такое! - сказал Виталик. - Смотрел кино "Человек дождя".
- А, Рэйн Мэн, хороший муви.
Виталик совершил гигиенические водные процедуры, оделся под пристальным взглядом Джейсона.
- Ты тоже тольстый. У тебя есть бок, - добро пошутил Том.
- Есть бок, есть, - уклончиво отреагировал Виталик.
- А поэтому очень хорошо кленовый сироп - тут нет сахар.
- Сахар - белая смерть.
- Кленовый сироп - самый лучший, если диабет или такое, сильное жир.
- Ну, у меня-то не сильное жир, - предположил Виталик.
- Я шутить. Вот, такой в Америке все время утром есть.
После завтрака Том тщательно почистил зубы, надел шорты-бермуды, свободную майку, чтобы не было видно американского жирового пояса на плохо тренированном теле, Виталик же под скептическим взглядом товарища отправился на пляж, в чем убежал из дома: в рубашке с длинным рукавом и серых мятых брюках с китайского рынка. Друзья доехали до метро "Щукинская" вышли из первого вагона направо по переходу. Тогда там еще не было жилого комплекса "Алые Паруса". У метро пляжники встретились со специалистом по связям с российским космическим агентством - накаченным гомосеком Стивом и двинулись вперед к реке. Стив пил пиво и курил, хотя было едва ли многим позже полудня, это расслабило Виталика, ожидавшего от американцев стереотипного презрения и к бухлу, и к табаку, и он тоже взял пивка.
Перешли на светофоре на другую сторону, пропустив битком набитый трамвай в Строгино. Обширная Строгинская пойма с зелеными берегами и бежевыми пляжами, лодками и парусами спокойно лежала под солнцем, отраженные в легкой ряби солнечные лучи то и дело приятно ослепляли. Виталика расплющило, озабоченности, связанные с вызовами собственной безопасности, ушли. После моста спустились налево к пляжу и двинулись по тропинке вдоль него.
- А чо? - спросил Виталик. - Хороший же пляж. Жавай уже тормознем.
- Там лучше, - ответил Том Кукин коротко.
Через минут десять ходьбы группа уперлась в забор, точнее, закрытые ворота водноспортивной школы, обошли огороженную территорию слева. Тропинка закончилась, но Стив уверенно пошел сквозь заросли.
- Carefulwithusedcondoms, Vit! - пошутил гомосексуал из космической сферы.
Виталик ничего не понял. Вскоре показалась вода, Стив повернул по тропинке налево и по опушке леска странные пляжники дошагали до взгорка, за которым раскинулась чудесная поляна на маленьком полуострове, отгороженном от воды полосой деревьев. На пляже лежали разнополые люди, лишь не больше дюжины из них - в стрингах. Там хватало и синих людей: не алкоголиков, а исколотых тюремными татуировками. Один в стрингах, обрадованный, подошел к Виталику, Стиву и Джейсону, милейше поприветствовал иностранных друзей, и, кривовато посмотрев на Виталика, протянул ему вялую ладошку.
- Костик.
Глава 10. Типичный лебяжник
Все дети мечтают о будущем: кто-то хочет стать банальным космонавтом, кто-то - шпионом. Многим знаком один мужик, который в детстве очень любил икру, и поэтому мечтал стать министром рыбной промышленности.А вот Костик Сдыба с самых ранних лет мечтал стать гитаристом и играть на гитаре, как Пако де Люсия. Костик Сдыба не слышал тогда его имени, но это не мешало ему. Он мечтал стать как раз таким, не хуже. Королем гитары.
На занятиях в районной музыкальной школе он слушал учителя вполуха или не слушал вовсе, и все представлял себе будущий триумф.
- На сцену выходит великий мастер, виртуоз и король гитары Костик!
Огромный зал на секунду замирает и разражается оглушительной овацией. Как раз в эти моменты Костик решил придумать себе сценический псевдоним, который бы хорошо звучал, потому что ему не нравилось фантазировать со своим настоящим именем. Поразмыслив, он решил назвать себя "Кармелон" - ему почему-то показалось, что это звучит по-настоящему по-испански.
- Ну, давай, Костя, повторим вторую часть.
Учитель любил Костю отцовской любовью. Он был хороший человек и всех своих учеников любил отцовской любовью. И между ними ничего не было, что можно нафантазировать под влиянием педофильского лобби.
- Ну, давай, Костя, повторяем вторую часть.
Кармелон своего доброго учителя не уважал. Он не был королем гитары и, значит, ровней своему великому ученику тоже не был. Учитель после местного музыкального училища сразу пришел в школу преподавать музыку детям.
Костик-Кармелонзакончил музыкальную школу всего с одной четверкой - по музыкальной литературе. На экзаменах ему достался вопрос о композиторе Бетховене, который он не очень хорошо знал. О других композиторах Костик вообще ничего не знал, но он с детства был везучим. Кроме четверки за Бетховена у Кармелона в аттестате были все тройки. Его вообще хотели отчислить из второго класса за отсутствием музыкального слуха и чувства ритма, но добрый преподаватель заступился за своего ученика - во-первых, пожалел его, а во-вторых, не хотел терять надбавку за дополнительные часы - и Костику дали доучиться.
Потом Костик поступил в местное музыкальное училище: его мама долго обхаживала председателя приемной комиссии, и совала ему какие-то сбережения.
- Он у меня такой талантливый, такой трудолюбивый, но такой скромный - вы уж последите за ним.
Мама обманывала председателя приемной комиссии, и, вероятно, обманывалась сама: Кармелон не обладал не одним из этих даров.
Костик был красивым мальчиком с нежным лицом: постепенно отрастил себе длинные волосы, как у настоящего испанца, только соломенного цвета. Его, как настоящего гения, не интересовали ни девочки, ни мальчишеские забавы, а интересовали его только гитара и слава.
Когда Костику исполнилось семнадцать, он решил устраиваться в консерваторию. Устроиться он смог поначалу только дворником. Подметая консерваторский двор вокруг памятника, Кармелон чувствовал, как близок он здесь к музыкальному величию, и не переставал мечтать. В мечтах лучше всего проявлялось егоупорство и целеустремленность.
И вот однажды, эти его прекрасные качества были вознаграждены. В консерваторском дворе Костик познакомился с немолодым профессором, который работал на кафедре народных инструментов и очень хорошо играл на балалайке.
- Доброе утро, молодой человек, вы все метете тут у людей под ногами, и не даете пройти, - подкатил профессор к Костику.
Костик обезоруживающе улыбнулся. Так завязалось их знакомство. Профессор жил бобылем и вскоре приютил у себя молодого человека, а также устроил ему местечко на кафедре домры. Быстро Костик познакомился с друзьями профессора: они все были холосты и очень добры и нежны.
- Ты наш талантушко, - говорили они Кармелону на сигарных вечеринках, похлопывая его по ягодицам.
Костику не понадобилосьбольше месяца, чтобы как следует освоиться в музыкальной среде высокого полета, и вскоре уже ни чем не отличался от большинства ее обитателей: говорил высоким голосом, употреблял модные слова, сделал короткую передовую стрижку, а один знакомый гитарист спьяну даже показал Костику около десяти самых последних аккордов.
Через какое-то время, довольно, стоит отметить, длительное, все-таки музыке учиться - это не щи варить, на всех вечеринках ближе к концу, чтобы развлечься, гости хором просили Костика сыграть, и тот брал дорогую испанскую гитару, которую купил себе в ЦУМе, со звукоснимателем, и бил по струнам, сильно мотая головой, вызывая добрый смех богемной публики.
На этом история почти заканчивается: через месяц-другой Костик познакомился с одним продюсером, и переехал к нему жить, но что-то у них не срослось, поскольку продюсер оказался подлецом, и Кармелона не стали показывать по телевизору с гитарой в руках, а вместо него стали показывать гитариста под псевдонимом Пидюля, который с важным видам играл бессмысленные аккорды и арпеджио для неподготовленных залов.
Поскольку Костик больше ничего не умел, пришлось ему остаться в тусовке, на более низких ее ступенях. Его устроили в магазин "Калигула" на неплохую зарплату, и он смирился. Смирение - большая добродетель, которая помогает жить людям даже с такой драматической историей, как у Костика. В "Калигуле" он и познакомился с Томом Кукиным.
Глава 11. Знакомства на Лебяжке
Друзья расположились на туристических подстилках типа "пенка" поближе к воде. Стив без стеснения достал из рюкзака несколько бутылок пива. Виталик принял предложение взять одну, Том и Костя отказались. Сделав долгий глоток, новенький гость пляжа для геев осмотрелся повнимательнее. Большая часть народа здесь была лет двадцати - двадцати пяти на вид. Некоторые ходили без трусов, как нудисты.
- Вообще тут рядом нудистский пляж тоже, - поймал удивленный взгляд Виталика Костик, - и иногда нудисты - геи, а геи - нудисты. Нудисты было пытались вытеснить геев, стали приходить пораньше и раскладываться на нашей поляне. Но потом перемешались, и теперь не ясно, кто гей, кто нудист. Если это всех устраивает, почему бы нет?
Костик, несмотря на показную гейскую заносчивость, быстро принял Виталика как своего: все-таки эти иностранцы довольно потребительски к нему относились - лишь бы пососать или отжарить, к тому же, если что, удерут в свою Америку, и будут жить как уважаемые люди, а в России хуже пидора только педофил. Кроме того, иностранные друзья, пусть и безопасные, и платежеспособные, не могли оценить творчества продавца из "Калигулы". А продавец писал, и много писал.
Когда иностранцы удалились поприветствовать компанию знакомых гомосексуалов, загоравших нагишом, Костик, пользуясь неофитской растерянностью Виталика, с серьезным лицом, будто продолжая давний разговор, произнес:
- А почему бы в Новом Году в Театре Российской Армии не поставить моего "Мастера и Маргариту" в стихах?
- В стихах? - с неопределенной интонацией, которую можно было принять и за восхищенную и за недоверчивую, уточнил Виталик.
- Ну, да, в стихах. Всем же известно, что нормальный фильм по "Мастеру и Маргарите" должен быть анимационным, а нормальный спектакль - в стихах.
- А.
- Ну послушай, и ты сразу поймешь. Вот, например, монолог Воланда из первой главы.
"Простите, чтобы управлять
Нужно иметь, по крайней мере,
План на приемлемое время,
И строго оный соблюдать.
Позвольте вас спросить, способны ль
Вы сами управлять собой,
Когда не только на такой
Срок совершенно смехотворный,
Как, ну пусть в тысячу лет, скажем,
У вас нет плана наперед,
Но и того, что завтра ждет
Вас или же сегодня даже,
Вы не способны предсказать...
Вот соберется человек,
К примеру, съездить в Кисловодск,
И дело вроде бы простое,
Но даже это не способен
Осуществить, а от того,
Что по причине непонятной
Вдруг неожиданно возьмет
И, поскользнувшись, попадет
У турникета аккуратно
Под разогнавшийся трамвай.
Ужели утверждать вы б стали
Что это он вот так управил
Самим собою невзначай?".
Костик читал вкрадчиво и тихо, чтобы никто не слышал, но и чтобы с - выражением. Виталика от такого чтения разморило. Костик будто бы невзначай стал поглаживать нового знакомого по спине и ягодицам. Но в этот момент мимо проходил синий, потому что весь в татуировках, вернее сказать, в тюремных наколках, голый человек с со старойелдой.
- А ну-ка, терпила, подвинься. Дай-ка я новичку сделаю инициацию.
Виталик тут же встрепенулся и вскочил от испуга, посмотрев на Костика. Тот улыбался и жестом успокаивал нового приятеля, будто имея ввиду, что все нормально, этот ничего плохого не сделает, обычный добродушный полоумный дед, которому в силу несравнимого духовного опыта положено и разрешено больше, чем остальным.
- Давай, ложись на живот, не ссы, - сказал синий дед Виталику.
"Ничего, если что, закричу", - подумал тот, и повиновался.
- Я - дед Абрикос. Меня тут все знают, понял? Щас буду, короче, тебе массаж делать.
Дед Абрикос провел двумя пальцами по позвоночнику Виталика.
- Даа, - произнес он, - пункцию делали из двенадцатого?
- Да, - удивился Виталик, вспомнив, как у него подозревали менингит вместо отита.
- Ну, вот, а ты мне втуляешь. Чо я, лох, чтобы мне втулять? Вижу же, что ты не петух. А я чо, думаешь, петух?
- Нет, конечно, не думаю, - ответил Виталик.
- Еще бы ты думал, - сказал дед Абрикос, совершая ловкие пассы над позвоночником Виталика.
- Я просто как после пятнашки вышел, кому я нужен? Да и вообще там так уже привык в жопу жарить, а тут кент один сюда позвал. Сами целенаправленно сосут и сами своевольно жопу подставляют, только жарь. Это же парадокс настоящий!
- Да, уж, - сказал Виталик.
- А по нашим понятиям, кроме всего прочего, если ты занимаешься однополым сексом только в активной роли, ты вообще не считаешься петухом. Так что жарь их вдосталь - и не парься. Им все равно больше ничего не надо! - Короче, там за кустами - тропа любви, там сами предлагают отсосать, если чо. Там дальше жарят друг друга. Только направо не ходи, а то там, бывает, натуралы сношаются с нудистского пляжа.
Зловещую правду о том, как ошибался дед Абрикос, полагая, что "им ничего не надо", Виталику еще предстояло узнать, а пока он воспрял духом, и ощутил себя на коне и даже был не прочь кого-нибудь отжарить. Он смело прошелся по пляжу, за следующим пригорком лежали несколько пар зрелых гомосексуалов - тех, что не искали легких романтических знакомств.
- Это, ебиху мужья и жены, - пояснил проходящий мимо синий авторитет Абрикос, - с ними скучно: друг друга только жарят, взаимно ревнивые.
- Интересно! - ответил Виталик.
- А вот туда-то, на тропу любви, можешь сходить, если отжарить кого или защеку завалить. Можно и рублей сто-двести с них за это. Эх, мудачье пидорское, - добро усмехнулся Абрикос, - сами отсасывают и сами платят. Ладно, мне надо десять тысяч шагов пройти для здоровья. Салют, кент.
Абрикос пошел дальше вдоль пляжа с болтающейся старой, похожей на жухлые осенние листья, видавшей виды елдой.
