* * *
человек человеку узбек
реже таджик
ночь 21-й век
гаражи
злая стая волчат
рвёт на куски
то что станет сейчас
другим
мёртвым как сквер и площадь
город страна
ветер листву полощет
ночь холодна
Дорожное 2
"тик-так" на стыках - катится вагон.
в любой разлуке сыщется резон.
(осваивай искусство расставаний).
лиц череда, событий череда,
разъезды, полустанки, города,
обрывки разговоров, духота -
под стук колёс, мерило расстояний.
мелькают телеграфные столбы.
(преодолев инерцию судьбы,
теряешь, обрываешь, обретаешь).
что в этой тяге к перемене мест? -
проклятие, удел, призванье, крест?
когда мне эта гонка надоест,
я не вернусь, и ты об этом знаешь.
осяду где-нибудь в глухом краю.
освою ремесло - не гамаюн,
а что-нибудь попроще - два прихлопа
да три притопа, скажем, - тракторист,
прозрачен, как слеза, и, словно лист
пустой тетрадный, чист. ты не журись -
я не Улисс, и ты не Пенелопа.
венок из ожиданий слишком прост,
он не идёт копне твоих волос.
(звенит пустой стакан о подстаканник).
торопятся минуты в никуда.
бессонница. холодная звезда
горит в ночи. не думай, не гадай.
осваивай искусство расставаний.
* * *
догорай моя лучина, облезай моя личина,
остывай мой капучино, зарастай прудок травой.
нет кручины без причины, рождества без чертовщины,
естества без матерщины, утро стынет над невой.
плесневеет кофе в чашке, зябнет мусор на апрашке,
бомж туберкулёзным кашлем клянчит денег на пропой.
я сижу медитативно, мне не грустно, мне противно
от клинической картины: "ты да я, да мы с тобой".
чья-то бритва бредит горлом, кто-то тщится быть весёлым,
а тебя прожечь глаголом - всё равно, что головой
бить в дубовые ворота (по сизифу и работа).
впору встать и крикнуть что-то типа: "фак ю, я не твой".
только это будет ложью. труден путь по бездорожью.
отдаются в сердце дрожью, болью, ноющей, тупой,
эти стрёмные расклады. мне немного в жизни надо,
но с тобою нету слада. "ты да я, да мы с тобой".
фрагментик
...а по утрам они просыпались сами,
переговаривались простуженными голосами,
любили друг друга, потом курили в постели,
разглядывали заоконные акварели.
той зимою смеркалось рано, уже в четыре
становилось всё расплывчатым в этом мире.
люди, дома, деревья, площадь у рынка
подёрнуты были сиреневой, сизой дымкой.
той зимою не было солнца, но было небо,
заполнявшее этот город так, что где бы
ни находились бы мы с тобою, всегда казалось,
что нас отделяет от неба всего лишь малость.
* * *
поезд въезжает в дождь,
в стену дождя.
по вагонам проходит дрожь,
брызги летят,
словно в пространстве - рябь,
раз - переход
из июня в сентябрь,
в промозглый холод.
поезд въезжает в сон,
но - наяву.
скрежет, встаёт вагон,
сойди в траву.
пройди по руинам - там,
где ты жил,
где неуют, нищета,
ветрено (не дрожи).
вернись в эту реку вновь,
в прошлое. повтори:
"миром правит любовь".
сплюнь, разотри.
* * *
...как будто бы это не мы с тобой -
посторонние, что ли.
словно - это не у меня запой,
это не я без боя
оставляю последние рубежи,
вязну во лжи.
как будто бы это всё как в кино. -
силуэты с экрана.
в зрительном зале темным-темно,
киномеханик, пьяно
кашляя, курит сырой памир,
рушится мир.
а фильм - бездарный, с массой длиннот,
да и снят на свему,
и нет никакого кайфа от
него - всё не в тему.
но я сижу, как дурак, в последнем ряду -
никак не уйду.
* * *
тяжкий жребий проклиная,
знай, - за крайнею чертой
не случится жизнь иная.
только старец с бородой,
что совковая лопата,
в дланях длинное весло,
не за совесть, но за плату,
чёлн, гружёный тяжело,
по притокам ахерона
направляет в царство тьмы.
где, по жанровым законам,
навсегда осядем мы.
где ни звука нет, ни света,
льётся скорбная печаль,
да орфей, и. о. поэта,
клянчит в пропуске печать.
но мандат его просрочен,
раскурочен инструмент,
сам бессвязное бормочет,
словно нюхал клей момент;
но, в краю теней и мрака,
безусловно, решена
участь всякого, и, всяко,
причитаньям грош цена.
это только в дольнем мире:
выйдешь к роще у реки,
вдаришь чувственно по лире,
ляпнешь в рифму две строки.
глядь, - несут венок лавровый
и торжественный нектар, -
ювелиру, дескать, слова
за его бесценный дар.
а уж как велись пейзанки -
норовили всё в гарем.
правда, как-то раз по пьянке
упромыслили совсем.
и возврата нет к былому,
как пощады ни канючь, -
скажут: что ещё за клоун,
да запрут на дальний ключ.
полусонной станешь тенью,
молчаливой и пустой,
уподоблен привиденью,
лёгкой дымке над водой,
по которой древний старец
бодро шлёпает веслом.
хрен чего от нас останется,
никому не повезло.
* * *
по образу и подобию своему
вылеплю куклу, отправлю блуждать во тьму. -
пусть постигает, что к чему, почему
зайцы дружны с мазаем, герасим с муму.
по образу и подобию, вкривь да вкось,
авось не развалится, выправится авось,
вылеплю куклу, выставлю за порог -
дурь в голове, в котомке сухой паёк.
по образу и подобию... пусть хлебнёт
то, что и спьяну сложно принять за мёд,
то, чем пристало потчевать от души -
ртутной отравы из ненависти и лжи.
выживет - станет стоек, что твой солдат.
то есть, достоин почестей и наград.
словом, займёт одно из вакантных мест,
для тех, кто прошёл-таки этот поганый квест.
...а люди в нём актёры ©
герои маленьких трагедий -
смешные, злые персонажи.
что может быть ещё на свете
нелепей? - даже
их жизнь, что так для них бесценна,
всего лишь фон для декораций
истории про гильденстерна
и розенкранца.
|
