|
Южная звездаЖурнал современной прозы, поэзии, мемуаристики320 стр.Наш журнал представляет современную литературу, какая она есть. Наше время и история глазами современных писателей и поэтов. Взгляд на события, оценка чувствами и разумом. И, конечно, полет фантазии. Разные стили, темы, идеи... И увлекательное чтение.
В вышедших номерах опубликовано более семидесяти авторов. География самая разнообразная... На востоке у нас пока крайняя точка - Улан-Удэ. На севере - Тюмень. На западе - Санкт-Петербург. Публиковались и авторы из-за рубежа: из Германии, Кипра, Израиля, Нью-Йорка...
[ Южная звезда ]
№ 3-4, 2003г.
Николай Буянов
НЕ БОЙСЯ, ТОЛЬКО МОЛЧИ...
Отрывок из романа
- Следственный эксперимент? - Следователь нахмурился, полез в стол, кинул в рот таблетку, пояснив: "Сердце жмет", запил водой из графина. - Вообще-то я думал над этой идеей... Чего вы хотите достичь?
- Мальчик видел убийцу, - сказала Майя, наверное, в десятый раз, - словно излагая некое программное заявление.
- Деда Мороза?
- Возможно. Он молчит и до смерти перепуган.
- Мы обследовали его посох и ничего не обнаружили. Таким образом, против школьного директора говорит тот единственный факт, что он отсутствовал на дискотеке с десяти до половины одиннадцатого.
- Где же он был эти полчаса?
- По его словам, переоделся и уехал домой.
- И никого не предупредил?
- В школе оставался охранник и дежурный преподаватель... Хреновый дежурный, как оказалось.
Настроение у Майи упало. Улики против Гоца, до сего момента выглядевшие неопровержимыми, вдруг потускнели и стали рассыпаться на глазах. Однако она упрямо повторила:
- Гриша видел преступника. Видел дважды: первый раз в коридоре, на третьем этаже, второй - сквозь витрину магазина. Гоц был в толпе, он наблюдал за нами...
- Что же вы не подошли, не окликнули?
- Не успела, - сердито призналась она. - Но мальчик здорово испугался. Даже отказался от игрушки, которую папа обещал. Ничего себе реакция на собственного школьного директора, да?
- На директора ли? - Колчин задумчиво побарабанил пальцами по столу. - А не мог ли ваш гном видеть кого-то еще, одетого точно так же? Правда, по показаниям учеников, бывших на дискотеке, Дед Мороз действительно был в единственном числе... Однако существует одно узкое место... Вернее, целых три: небольшая каморка под лестницей, туалет для мальчиков и ответвление коридора на третьем этаже, которое ниоткуда не просматривается и заканчивается тупиком. Кстати, охранника убили именно там - мы установили это по следам крови.
- То есть...
- Там убийца мог переодеться. Не обязательно было толкаться в вестибюле или в зале в карнавальном наряде - можно было принести его с собой. Но - в таком случае преступник должен был знать, как именно директор будет одет на вечере.
- И ему было нужно совершить убийство - неважно какое, - выпалила Майя, пораженная сумасшедшей догадкой. - Спалить музей, сделать еще Бог знает что, лишь бы во всем заподозрили Гоца!
Колчин молчал, с интересом наблюдая за ней. Некоторое время она раздумывала над собственными словами, потом осторожно спросила:
- Но вы ведь не думаете, что...
- Что все это устроил ваш приятель Бродников, чтобы свалить конкурента? Между прочим, мысль возникла у вас, а не у меня. Каковы его шансы на выборах?
- Лучше бы вам спросить у него, - буркнула Майя. - Как-то не верится, чтобы тот или другой дошли до убийства ради кресла в Думе.
Следователь хотел ответить избитой фразой: "Убивают иногда и из-за бутылки водки", но сдержался.
- Ну что ж. Вашу мысль насчет эксперимента - так сказать, насчет реконструкции преступления, я поддерживаю. Надежда, правда, слабовата... Однако попробуем. За вами - остальные участники: ваша идея - ваша и ответственность.
Погруженная в невеселые думы, странным образом уживающиеся с новыми надеждами (коли удастся получить улики против Гоца, Ромушку скоро выпустят), она брела по знакомым провинциальным улицам, одетым в легкий снежок и бумажные новогодние украшения, - здесь прошла ее жизнь... Ну отчего же прошла? Жизнь только начинается: новая профессия, новые чувства и взаимоотношения. Все устроится, лишь бы...
Да, лишь бы Роман не оказался преступником (гнездилось в душе гаденькое подозреньице). Вот так же шла я, не разбирая дороги (где же разобрать, если очки - тю-тю?), босая и в порванном платье, оставив неудачливого партийного любовника в его евроспальне с водяным матрасом, когда прыщавый юнец Эдик нагнал сзади и набросился с кулаками ("Босс велел кое-что передать..."). За что он так ненавидел меня? Нет, не так: почему он возненавидел меня раньше, в машине, увидев впервые в жизни? Не потому ли...
У дверей собственной квартиры Майю ждал сюрприз.
Возле стены, привалившись к ней спиной, сидело практически бездыханное тело и мерно посапывало, источая терпкие алкогольные пары. Оно было одето в исключительно грязную дубленку (бывшую бежевую, как догадалась Майя по маленькому незапачканному участку с изнанки), мокрую вязаную шапочку и мокрые сапожки на меху. Рядом валялась средних размеров пластиковая емкость. Странно, но тоненькая, как бамбуковая флейта, Келли была не дура вдарить по пиву.
- Ты что тут делаешь? - растерянно спросила Майя.
Анжелика с трудом подняла сонную мордашку и приложилась к бутылке. Поняв, что та пуста, она тяжело вздохнула и попыталась сконцентрировать взгляд на Майе.
- А ты? - задала она встречный вопрос.
- Я здесь живу.
- Да? Никогда бы не подумала.
- Почему же?
- Место тут нехорошее, - доверчиво пояснила Келли. - Чувствуешь, как пол раскачивается?
Она сделала попытку приподняться, но тут же, навалившись на Майю, обмякла, как тряпичная кукла. "Мать твою", сердито подумала Майя, усиленно отворачиваясь: алкогольный дух так и шибал в нос.
- Не боишься, что родители засекут?
- Боюсь, - пробормотала девушка. - Я посижу у тебя, о'кей? Дай мне какую-нибудь жвачку.
- Зачем?
- Зажевать, - терпеливо пояснила она. - А то мамка запах учует.
- Это точно, - Майя обреченно вздохнула, подставляя плечо, точно мужественная санитарка на поле боя. - А ваш дворник большой пошляк. Разве можно так нализаться на рубль?
- На какой рубль? - возразила Лика. - На пятьдесят баксов! У тебя есть выпить?
- По-моему, тебе хватит.
- Ничего подобного, - веско сказала она, легла на диван и уснула.
Моментально, как это умеют делать только дети и профессиональные разведчики.
Бесцельно побродив по квартире и переставив с места на место кофеварку на кухне, Майя вернулась в гостиную. Лика мерно посапывала на диване, укрыв ноги пледом; - лицо ее было сосредоточенное и как-то очень по-детски обиженное, точно ей пообещали купить конфету в ближайшем ларьке, да не купили. Майя вздохнула (тяжек все-таки труд воспитателя, свой ли ребенок, чужой ли, а Келли являлась как бы сразу и тем и другим одновременно), поправила клетчатое одеяло (наследство от мамы), села в кресло и, кажется, задремала перед наряженной елкой.
- Тебе его жалко? - вдруг услышала она.
Лика смотрела на нее с дивана осмысленно и почти трезво.
- Тебе жалко Эдика?
- Не знаю, - пробормотала Майя. - Разве что в общечеловеческом смысле. Почему ты спросила?
- Потому что я его ненавижу.
Сказано это было совершенно равнодушно, даже сонно, и Майя оторопела.
- За что?
- Ненавижу, - повторила Лика.
- Подожди. - Майя, согнав остатки сна, помассировала лоб и удивилась неожиданно пришедшей мысли. - Он что, приставал к тебе?
- Он трахнул меня. В школьном гардеробе, в переменку.
- В гардеробе? - Она пересела на диван, поближе к ней ("Дура я, дура, ведь мелькала догадка, да я отмахнулась"). - Когда?
- В сентябре. - Келли зевнула. - Сентябрь - жаркий месяц, гардероб закрыт... Никакого риска.
Не может быть, подумала Майя. Нет, ее разыгрывают, это точно: слишком уж равнодушный голос, без всяких интонаций, и - недостающее звено в цепочке. Не может быть...
- Но ты могла закричать, позвать на помощь... Келли, Келли, почему ты этого не сделала? Почему ты призналась только сейчас?
- Не понимаешь? Ты... - Лика приподняла голову подушки и обвиняюще ткнула пальцем Майе в грудь. - Что ты подумала первым делом? Правильно: никто не сможет изнасиловать девушку, если она сама этого не захочет. Что уж говорить об остальных.
Она помолчала.
- Представь, если бы это выплыло наружу... Гуд бай, Америка, о-о.
- Ну, хоть отцу-то ты рассказала? Или Рите?
- Тебе первой. Хотя, мне кажется, папка что-то такое подозревает. Недаром прет грудью на амбразуру с таким усердием.
- Что значит "прет на амбразуру"?
- Он меня защищает, - пояснила Келли, сама того не подозревая, продублировав выводы Майи. - От тебя, от следователя, от черта с дьяволом. Он же понимает, что я тут же... как это говорится в детективах... Буду первой в списке подозреваемых.
- Келли, ты и так первая в списке, - тихо сказала Майя. - Шприц возле двери музея...
- Это не мой! - испугалась та. - Чтоб мне сдохнуть, тетя Джейн! Я давно бросила...
- Ой ли?
- Да говорю тебе! - яростно выкрикнула Лика. - Ну да, я пробовала пару раз - по глупости, за компанию. Не понравилось. Я вообще боли боюсь. - Ее передернуло. - А тут шприцы, жгуты, ампулы... Тьфу! Я даже не могу глядеть, как мамка делает себе инсулин.
- А Рита колет себе...
- Одноразовым, - с похвальной быстротой "врубилась" Келли. - Они пластмассовые и не бьются.
И тут тупик. Майя снова прошла на кухню, заварила кофе - пахучий аромат не прибавил радости жизни, но вернул мыслям некоторую стройность. В одном Лика ошибалась: Сева не подозревает ее в убийстве (слишком уж чудовищное предположение), он просто ограждает ее от возможных жизненных осложнений (например, разбирательств насчет наркотиков: Келли, правда, утверждает... Да мало ли что она утверждает!)
Хорошо. Попробуем иначе.
Итак, Василий Евгеньевич Гоц в роли деда Мороза выходит из актового зала и поднимается по лестнице. Эдик сопровождает его равнодушным взглядом поверх "Русского транзита" - директор есть директор, по вверенному учреждению имеет право разгуливать свободно. Но вот через несколько минут следом бежит девочка в костюме Домино (Эдику отлично известно, кто под маской), нервы мгновенно начинают дребезжать: уж не жаловаться ли побежала, мерзавка? Догнать немедленно и вправить мозги! Отсюда и знаменитый блокбастер под ножкой стула...
Свидетельница. Вот оно, ключевое слово.
Остаются два вопроса. Первый: чей шприц разбился возле двери музея? Второй: зачем, черт возьми, убийце нужно было устраивать пожар? Уничтожить улику (трость, с которой ходил Ромушка)? Но к чему такие сложности? И, главное, я видела эту трость, прежде чем запереть дверь, - Роман стоял посреди комнаты, возле стеллажей и растерянно улыбался, а в его правой руке...
-...Я бы снова его убила. Я бы убивала его каждый день, вместо завтрака, обеда и ужина. Я мечтала о его смерти с того сентября, я число запомнила: девятое, мы только-только отучились первую неделю. А на уроках, особенно на математике, я придумывала разные способы. Самой пристойной идеей была посадить его голой жопой на муравейник с рыжими муравьями - биологичка говорила, будто рыжие муравьи могут загрызть человека до смерти. - Голос, приглушенный и ровный, как патефонная пластинка, плыл по гостиной. Келли, должно быть, опять задремала, вернее, впала в некое подобие похмельной нирваны - сладкое ощущение вседозволенности, когда можно блевать на чужой ковер и говорить, что на ум взбредет, никто не поругает и не выгонит на улицу. - Ну почему я всегда и везде опаздываю? Я ведь могла убить его тогда, на дискотеке. Если бы мне пришло в голову...
- Келли, - Майя умоляюще опустилась на корточки рядом с диваном и дотронулась до щеки девочки - она была влажная: то ли слезы досады или раскаяния, то ли растаявшая снежинка. - Милая, скажи, ты видела его?
Длинный звонок в дверь.
О, черт! Майя в растерянности похлопала Келли по щеке (никакой реакции), заметалась по квартире, наконец растянула плед и накрыла Лику с головой - вроде неплохо, издалека не разберешь, есть ли тут кто-нибудь. Снова звонок.
Она подскочила к двери, открыла ее и нос к носу столкнулась с Севушкой. Он выглядел угрюмым и невыспавшимся (ну да, вчерашний визит соратников по партии).
- Эта паршивка у тебя? - вместо приветствия осведомился он.
- Рита?
- Не притворяйся. Лика, черт бы ее побрал.
- Эк ты о собственной дочери.
Сева молча отстранил Майю, широким шагом пересек гостиную, оставляя мокрые следы на ковре, подошел к дивану и сдернул с него плед. Никого.
- Ну, признавайся, где ты ее прячешь?
Друг детства, стремительно сатанея, смерчем прошелся по комнате, коридору, кухне и совмещенному санузлу. Потом, секунду поколебавшись, заглянул в шкаф.
- Может, скажешь, что случилось?
Он взглянул на Майю, устало вздохнул и опустился на стул.
- Не понимаю, что с ней творится.
- Переходный возраст, - успокаивающе сказала она.
- Ни черта подобного. Я заметил: с сентября она как с цепи сорвалась. До этого была ребенок как ребенок. Я уж и в школу ходил, допрашивал учительницу... Очень хорошая девочка, говорит. Умная, начитанная, эрудированная. Дружит с другими девочками и мальчиками.
- А почему ты ко мне...
- Соседи насвистели, - пояснил Сева. - Вот, мол, вы приличный человек, депутат, а дочурку-то, лыка не вяжущую, какие-то темные личности волокут в подъезд под белы руки.
Майя, увидев в углу, возле торшера, смятую и грязную Ликину шапочку, осторожно, носочком, отправила ее под диван.
- И часто за ней такое замечалось?
Сева чуточку подумал.
- Да нет, пожалуй. До этого безобразия на вечере она спиртным так сильно не увлекалась.
- Ты заходил к Вере Алексеевне?
- К теще? - Он хихикнул. - Само собой. Изобразил визит вежливости. Но не буду же я спрашивать, не прячет ли она под диваном пьяную внучку. Да и не станет Лика... Короче, я подумал в первую очередь о тебе, уж извини.
Уже на пороге Сева обернулся и неожиданно мягко сказал:
- Если она появится - сделай одолжение, свистни. Торжественно обещаю, что пальцы ей в дверь совать не буду и горячим утюгом между лопаток водить тоже. Разве что отшлепаю для профилактики.
Майя аккуратно прикрыла за ним дверь, прошла в комнату и сказала:
- Вылезай.
Откуда-то снаружи, из снежного месива, вдруг зашуршало, стукнула балконная дверь, и появилась дрожащая Келли, облепленная инеем, словно Снегурочка.
- Бог мой! - испугалась Майя. - Ты жива?
- Н-н-нет, - честно ответила та, лихорадочно пытаясь завернуться в одеяло. - Папк-ка ушшшшелл?
- Ты же слышала.
Лика покачалась из стороны в сторону - маленькое трогательное существо, грустный гном со взъерошенными волосами. "Как бы не простудилась", - с тревогой подумала Майя.
- Он ни о чем не догадывается, - сказала она. - Он не знает, какой праздник ты сегодня отмечала.
- А если бы знал? - как-то очень по-взрослому отозвалась Келли и хлюпнула покрасневшим носом.
- Вся эта игра... - Артур покачал головой. - Отдает чем-то гнилым, не находишь?
- Это не игра, - ответила Майя, искоса взглянув на Гришу - "гномик" с потерянным видом молча ковылял рядом, уцепившись за папину руку.
Следователь встречал их у дверей школы, в компании с новым охранником (он кивнул Майе как давней знакомой) и милиционером в шинели и шапке-ушанке. Его Майя тоже узнала: всего сутки назад они встречались здесь же, чтобы вместе обнаружить труп в кабинете истории.
Вся честная компания (те, кого Майя сумела обзвонить и кто дал согласие участвовать в "реконструкции") собралась в вестибюле - Лера, Валя Савичева, Лика и Сева Бродников во главе (должно быть, просочился на закрытое мероприятие, воспользовавшись высоким общественным положением). Где-то в глубине, у черного входа мелькнул завхоз Еропыч и тут же сгинул, как и положено подземному духу. Гриша, увидев столько народа сразу, совсем сник.
- Черт меня дернул согласиться, - пробормотал Артур. - Гришка ребенок, еще начнет заикаться...
- Он точно будет заикаться и вздрагивать от каждого шороха, если убийца так и останется на свободе, - огрызнулась Майя.
- Ладно, не заводись.
Накануне Майя почти весь вечер провела в обществе телефона, раздобыв список номеров в школьной канцелярии - и пришли все, правда, без карнавальных костюмов и с крайне озабоченными лицами, отчего сборище в вестибюле напоминало не новогодний бал, а канувшее в Лету комсомольское собрание.
- Веселый вечерок, - озвучила эту мысль Лера Кузнецова. - Может, хоть музон врубят? Для достоверности.
- Заткнись, - беззлобно пробормотала Келли, мучившаяся головкой после недавнего демарша.
Она заметно нервничала. Собственно, нервничали все, только с разным оттенком: одни боязливо жались к родителям (те стояли отдельной кучкой и сдержанно гудели, точно потревоженный улей), другие - наоборот, демонстрировали полное пренебрежение к готовящемуся действию. Обстановка способствовала: та же темень за окнами, но тогда в ней не было ничего зловещего, наоборот - канун праздника, детское ожидание чуда, Снегурочки, принцы, драконы, ведьмы, павлины... И одинокий маленький гном - Майя только сейчас разглядела, что Гриша единственный был одет в новогодний костюм: желтое трико и красный капюшончик меж острых лопаток. В детских глазенках гнездился откровенный страх.
- Не бойся, - тихо сказала она, ласково взлохматив его вихры. - Ну, не все же мы преступники.
Он молча прижался к ее руке, по-прежнему настороженно поглядывая вокруг.
Нового охранника звали Андреем. Он подмигнул Майе, подошел к Колчину и стал рядом в позе киношного эсэсовца, расставив ноги и затолкав кулаки за ремень.
- Приступим, - произнес Николай Николаевич, выйдя на середину. - Сейчас мы попытаемся восстановить события вечера 28 декабря - приблизительно с того момента, как вы, Василий Евгеньевич (кивок в сторону Гоца) закончили представление и удалились за кулисы. Андрей Стрельцов сыграет роль Эдуарда Безрукова. Вы, ребята, постарайтесь вспомнить и проделать то же самое, что делали на дискотеке.
Послышались неуверенные смешки: "То же самое? Катька, тогда давай целоваться". "Обойдешься". "Как это? Дяденька милиционер велит, чтоб все взаправду...". "А по морде тоже взаправду?" "Ой, девки, а я и не помню ничего...". "Ты ж на бровях была, неудивительно".
"Они продолжают играть, - с раздражением подумала Майя. - Они не могут осознать, что убийца сейчас наверняка тут, среди них, и улыбается, и шутит, а нервы у него на пределе - неверный шаг, намек на опасность и... Эдика, между прочим, он бил уже мертвого - двенадцать раз. Бил остервенело, с яростью...
- А музыка будет?
- А какая была музыка?
- "Демо". Убойная группа!
- Это потом, а в начале...
- Василий Евгеньевич, - тихо окликнул директора Колчин.
Тот растерянно оглянулся, нахмурился, сделал шаг по направлению к задней двери.
- Ну, я вышел за кулисы, задним коридором прошел к черному ходу, сел в машину...
- Нет, - вдруг выкрикнул кто-то из учеников.
Следователь тут же поймал его за плечо.
- Что значит "нет"?
- Мы с Мариной Лязиной и Венькой Катышевым играли в снежки... Ну, решили проветриться: в зале духота. "Волга" стояла на месте.
- Может быть, это была другая "Волга", похожая?
- Да нет, там и обезьянка на переднем стекле...
- В котором часу?
- Без двадцати одиннадцать. Марина спросила, а я посмотрел на часы - ей родители велели к одиннадцати домой явиться.
Колчин вопросительно взглянул на директора. Тот почти спокойно произнес:
- Возможно, я задержался: выкурил сигарету, переоделся...
- Вас видели поднимающимся по лестнице.
- Кто видел? - заорал Гоц. - Восьмилетний пацаненок?
- Девятилетний.
- Плевать. Я официально заявляю, что не буду в этом участвовать.
Он, пошатываясь, сделал два шага по направлению к лестнице, взялся за перила, отразившись в зеркале. Гриша во все глаза смотрел вслед директору - та же картина, повторенная в мельчайших деталях: Гоц, сам того не осознавая, шел туда, куда направлялся (Майя была почти уверена!) в ночь убийства...
- Гришенька, - Николай Николаевич присел на корточки, - расскажи, как ты играл в разведчика, пока взрослые были на дискотеке. Ты видел, что делал охранник?
Мальчик почему-то перевел взгляд на собственную сестру, застывшую в небрежной позе возле зеркала, и судорожно кивнул.
- Скажи нам, не бойся.
- Он... Он вскочил со стула и бросил книжку на пол. А потом побежал наверх.
- За кем он побежал?
Гриша икнул.
- Там кто-то был.
- Кто?
- Кто-то в карнавальном костюме.
Лера Кузнецова вдруг оживилась:
- Валька, а ведь ты тоже должна была заметить...
- Я? - беспомощно отозвалась та. - Почему?
- Потому что ты тоже выходила в вестибюль. Как раз перед самым концом, у Вадьки еще кончилась пленка в кассетнике...
Похоже, Лера просто заболевала, если случайно выпадала из центра всеобщего внимания.
- Не выдумывай, - слабо запротестовала Валя.
- Я выдумываю?! Да вы с Келли в дверях чуть лбами не стукнулись!
- Валюша, - умоляюще проговорила Майя.
Та смутилась еще больше.
- Тетя Джейн, я не уверена. Ну, мне действительно показалось, будто у лестницы мелькнуло что-то красное...
- Как язычок пламени?
- Нет, не такое яркое. Не алое, понимаете?
Что-то красное... Красная шуба, красный мешок с подарками. Красные брызги крови на полу в коридоре, красное пятно на линолеуме...
- Где вы были после того, как вышли из актового зала? - жестко спросил Колчин, стоя в наэлектризованной толпе. - Ваша машина, гражданин Гоц, в 22.40 еще стояла на стоянке возле черного хода.
Он сделал паузу и добавил:
- Вы можете превратиться в основного подозреваемого, Василий Евгеньевич. Подумайте.
Тот упрямо молчал, отвернувшись к стене.
- Хорошо, - наконец сдался следователь. - Попрошу внимания. Сейчас в присутствии понятых несовершеннолетнему Григорию Кузнецову будут предъявлены несколько человек, одетых в карнавальные костюмы. Они по очереди поднимутся по лестнице на второй этаж, то есть воспроизведут действия подозреваемого... Геннадий, давай сюда статистов.
- У нас всего один костюм...
- Значит, будут по очереди переодеваться за сценой.
... Дед Мороз номер один был похож на загримированного Гоца как две капли воды, но - Майя увидела это сразу - ходил совершенно иначе: немного косолапя и наклонив голову вперед, как это часто делают люди плотной комплекции. Он поднялся по ступенькам наверх, охранник Андрей, повинуясь знаку следователя, уронил многострадальную книгу на пол и вскочил со стула...
Колчин вопросительно взглянул на Гришу.
- Я не знаю, не знаю, не знаю, - шептал он, и Майя испугалась, как бы он не лишился сознания.
- Ладно. Перерыв пять минут, потом продолжим.
Однако второго Деда Мороза ждала та же участь. У него была не та пластика и не та посадка головы ("Не зря я пять лет пахала в спортзале, - мелькнула у Майи горделивая мысль, - уж что-то, а движения человека я научилась "срисовывать" влет").
- Бесполезно, - сквозь зубы произнес Сева Бродников. - Посмотрите на мальчика, на нем же лица нет!
Лица нет. Нет лица...
Лицо Анжелики.
Майя случайно остановила на нем взгляд и замерла. Мертвенная кожа, без движения, без жизни, напоминала жутковатую маску. Черные глаза с расширенными значками смотрели на плакат с драконом и Снегурочкой - будто увидели привидение. Но вот взгляд скользнул ниже - там, где у зеркала стояла Лера Кузнецова, грубовато-изящная рокерша в неизменной черной коже ("Вы едва не столкнулись лбами в дверях..."). Столкнулись - стало быть, Валя направлялась из зала в вестибюль, а Келли - наоборот...
Она едва не вскрикнула от неожиданной догадки, но тут Дед Мороз №3, взошедший на ненавистную лестницу, как на эшафот, сорвал фальшивую бороду и с ненавистью швырнул ее на ступени.
- Это вы подстроили всю эту мерзость, - прошипел он, указав на Севу Бродникова. - Как же я раньше не понял...
- Что вы себе позволяете? - отшатнулся тот. Но Гоца было не остановить.
- Вы решили столкнуть меня с дороги, да? Наняли громилу, который устроил пожар и ухайдакал охранника, и все ради того, чтобы сделать из меня преступника?! - Он похлопал красными рукавицами. - Браво, я польщен.
- У вас белая горячка, уважаемый, - высокомерно произнес Сева, придя в себя. - Учтите, я подам на вас в суд за клевету.
- Руки коротки, - огрызнулся директор.
Майя не выдержала и фыркнула.Она бросила взгляд на Колчина: тот слушал перепалку двух кандидатов с явным интересом. Майя поискала взглядом Гришу, но мальчика не было видно.
- Гражданин Гоц, - сказал Колчин наконец тихим голосом, и все вокруг разом смолкли, будто кто-то отключил фонограмму. - Я спрашиваю в последний раз: что вы делали и где находились с половины одиннадцатого до одиннадцати вечера, то есть с того момента, как вышли за кулисы?
На школьного директора было жалко смотреть. Лицо его покраснело, став одного тона с карнавальной шубой, дурацкая шапка с белой оторочкой съехала набок...
- Вы за это ответите, - прохрипел он, тыча пальцем в грудь Колчина. - Вас купили на корню мои противники... Ну да ничего, сейчас не те времена!
Крик.
Из актового зала, из-за кулис, где находилась крошечная гардеробная для артистов (Майя помнила пыльный коридор, по которому они путешествовали с Ромушкой, пока не очутились в пустом кабинете биологии).
Никто из них даже не вздрогнул - просто все застыли, точно фигуры в музее мадам Тюссо, точно шахматные фигуры на доске неумелого шахматиста - минута, день, двести лет прошло, и они разом очнулись и кинулись за кулисы (черный бархат, звезды из разноцветной фольги, фанерные буквы "С Новым годом!" и фанерный румяный Дед Мороз - который по счету?).
Майя вбежала в гардеробную первой, и ей досталось первой. В углу, прижавшись спиной к ободранной стене, сидел полуодетый мужчина-статист - даже при таком скудном освещении был заметен ужас на простоватом лице. Он уже не кричал - крик иссяк и перешел в приглушенные всхлипы, но это было в тысячу раз страшнее. Он показывал дрожащей рукой куда-то впереди себя. Майя собралась с духом и посмотрела в том направлении.
Полумрак, ободранная металлическая вешалка, крошечное тело с вывалившимся наружу фиолетовом языком, закатившиеся глаза на синем личике, желтое трико и красный капюшончик - в воздухе, между небом и землей, мерно покачивающиеся на железном крючке, на кушаке от костюма Деда Мороза...
Сзади на нее налетел Артур - она обернулась к нему, изо всех сил пытаясь противостоять безумию, уперлась руками ему в грудь и закричала:
- Не входи сюда! Не смотри!!!
Вернуться в оглавление
|