Отец заболел. Он говорит - болит
сердце - и показывает куда-то ближе к шее. Странно,
разве сердце там?... По-моему, оно чуть выше живота,
и кожа над ним постоянно вздрагивает... во-от
здесь, между ребрами. Но у отца ребер не видно, а
живот налезает на грудь, так что где у него
сердце, сказать невозможно. На прошлой неделе мы
с ним ходили к морю. Перешли дорогу и стали
пробираться к воде, через канавы перескакивали,
глубокие ямы с мусором на дне обходили. Он сказал,
что ямы - воронки от бомб, а в канавках сидели
бойцы и скрывались от пуль - это окопы. Уже два
года нет войны, и окопы постепенно зарастают
травой. Вода серая, перед ней на песке разный
мусор и железки, мы туда не ходим, потому что
вязнут ноги, и порезаться можно - много ржавой
проволоки. Далеко в море серые длинные корабли,
военные. Мы приехали недавно, отец говорит -
"мы вернулись", но я не помню, как жил до войны,
маленькие не знают старых времен. Отец говорит,
что потом я вспомню, когда буду таким старым, как
он. Я спросил, а вспомню ли, как родился. Он сказал
- не знаю, и что этого пока не помнит, но, может
быть, вспомнит еще.
Мы постояли под толстым старым
деревом с узкими блестящими листочками. Он
сказал, что стоял здесь, когда был мальчиком, как
я, а дерево было такое же. "И ты вырастешь, придешь
сюда, а оно стоит..." Должно быть, скучно дереву, я
подумал, и представил себе, как приходят все
новые мальчики, а оно стоит и стоит... "Это ветла,-
он говорит, - они живут долго..." А утром он
заболел...
Я смотрел, как он дышит - громко, а
руки ощупывают край одеяла, как будто боится, что
оно пропадет куда-то. "Пойдем в воскресенье к
морю?..." Он молчит, потом кивнул мне, ничего не
сказал. Потом говорит шепотом - "позови маму..." Я
подошел к двери - позвал. Она почему-то побежала, а
он дышит редко, со свистом, и шея стала синей. Мама
зовет его, а он не слышит.
Елена Мудрова (1967-2024). Люди остаются на местах[Было ли это – дерево ветка к ветке, / Утро, в саду звенящее – птица к птице? / Тело уставшее... Ставшее слишком редким / Желание хоть куда-нибудь...]Эмилия Песочина. Под сиреневым фонарём[Какая всё же ломкая штука наша жизнь! А мы всё равно живём и даже бываем счастливы... Может, ангелы-хранители отправляют на землю облака, и они превращаются...]Алексей Смирнов. Два рассказа.[Все еще серьезнее! Второго пришествия не хотите? А оно непременно произойдет! И тогда уже не я, не кто-нибудь, а известно, кто спросит вас – лично Господь...]Любовь Берёзкина. Командировка на Землю[Игорь Муханов - поэт, прозаик, собиратель волжского, бурятского и алтайского фольклора.]Александра Сандомирская. По осеннему легкому льду[Дует ветер, колеблется пламя свечи, / и дрожит, на пределе, света слабая нить. / Чуть еще – и порвется. Так много причин, / чтобы не говорить.]Людмила и Александр Белаш. Поговорим о ней.[Дрянь дело, настоящее cold case, – молвил сержант, поправив форменную шляпу. – Труп сбежал, хуже не выдумаешь. Смерть без покойника – как свадьба без...]Аркадий Паранский. Кубинский ром[...Когда городские дома закончились, мы переехали по навесному мосту сильно обмелевшую реку и выехали на трассу, ведущую к месту моего назначения – маленькому...]Никита Николаенко. Дорога вдоль поля[Сколько таких грунтовых дорог на Руси! Хоть вдоль поля, хоть поперек. Полно! Выбирай любую и шагай по ней в свое удовольствие...]Яков Каунатор. Сегодня вновь растрачено души... (Ольга Берггольц)[О жизни, времени и поэзии Ольги Берггольц.]Дмитрий Аникин. Иона[Не пойду я к людям, чего скажу им? / Тот же всё бред – жвачка греха и кары, / да не та эпоха, давно забыли, / кто тут Всевышний...]
