ТОНУС НЕРАЗЛИЧЕНИЯ
Сетевой литературы нет. Что же есть?
И снова в "Литературке" - разговор о литературе в Интернете. На целую полосу ("ЛГ" №28-29, с.10). Трещат, ломаясь, копья, - а в итоге Дмитрий Быков провозглашает вердикт: никакой Сетевой литературы нет. С большинством соображений Быкова - исключая чисто оценочные - я бы согласился (особенно, конечно, с теми, которые повторяют мои собственные, высказанные в "ЛГ" №48 за 1997 г.). Но ежели нет Сетевой литературы - что ж тогда разные лица о ней всё пишут и пишут, а "Литературка" всё печатает и печатает? Стало быть, что-то все же есть - вот только что?
Кажется, вдумчивый читатель всех дебатов на соответствующую тему должен был уже догадаться: все дело в способах обустройства литературного пространства. Проблема только в том, что большинство дебатирующих фиксируют внимание на каком-то отдельном свойстве сетевого литературного пространства - будь то феномен гостевой книги, возможность ничем не ограниченного "самсебяиздата" или общий взвинченный тон любого внутрисетевого общения. Между тем пора бы уже увидеть эти и другие свойства как элементы целого.
Словосочетание "литературная жизнь" имеет, если разобраться, ясный терминологический смысл: это система культурных институций, обеспечивающих выход произведений к читателю (публичная литературная жизнь) и творческое взаимодействие между авторами (цеховая литературная жизнь). Искони у литературной жизни были две основные формы - устная и письменная, теперь добавилась третья - сетевая.
Естественно, что у каждой формы - своя специфика, причем не всегда понятно, чем она вызвана. Скажем, нет нужды говорить о том, насколько важную роль играют в письменной литературной жизни журналы, - а в устной (по крайней мере, в России и сейчас) аналогичные формы практически не развиты, решительно преобладают сольные авторские вечера (аналог книги); почему так - трудно сказать: возможно, предполагается, что устные формы адресованы более узкому и более квалифицированному кругу потребителей, которые сами могут выстроить контекст, выстраиваемый журналом вокруг каждой конкретной публикации... Задумываться над такими вопросами стало принято лишь в самое последнее время, история литературной жизни толком не написана. В этом смысле сетевая литературная жизнь дает уникальный шанс: ведь вся она возникла на наших глазах, и эволюционные процессы можно отслеживать буквально с хронометром в руках.
Может показаться навязчивым упорство, с которым я повторяю: литературный Интернет создавался людьми, далекими от литературы. Но это не для того, чтобы кого-то заклеймить, а чтобы лучше понять, что же происходило. В частности, именно в связи с этим, думаю, первоначальные формы организации сетевой литературной жизни существенно отличались от основных форм организации письменной литературной жизни. Тех же литературных журналов в Сети не было и до сих пор практически нет: только весьма специализированный (посвященный поэзии хайку) "Лягушатник" Алексея Андреева и открывшиеся год назад "TextOnly" (о котором я уже писал в "ЛГ") и "Русский переплет". Основные литературные сайты строятся скорее по принципу библиотеки: тексты в них накапливаются, в лучшем случае расставляются по порядку (по авторам и жанрам). А ведь, казалось бы, в Сети гораздо проще связывать тексты в более сложные содержательные единства - с возможностью, например, альтернативной навигации по этим единствам.
Выбор библиотеки в качестве базовой формы сетевой литературной жизни влечет за собой серьезные последствия: ведь у этой формы есть своя идеология. Серьезная библиотека не предусматривает качественного отбора: наряду с хорошими книжками в нее должны попадать и плохие. Вот Максим Немцов, куратор сайта "Лавка языков", специализирующегося на художественном переводе, из принципа публикует любые присылаемые переводы, вплоть до совершенно беспомощных, а на горестные вопли посещающих его сайт специалистов отвечает: пожалуйста, напишите разбор ошибок. Более того, человек, занимающийся комплектацией библиотеки (и расстановкой книжек по полкам), не обязан заботиться о том, чтобы сориентировать читателя. В Библиотеке Максима Мошкова - крупнейшей библиотеке русского Интернета - в разделе "Современная русская проза" мирно соседствуют Пастернак, Слаповский и Григорий Климов, - а есть еще раздел "Молодая проза", где почему-то размещены Евгений Шкловский и Нодар Джин (у которого уже дочка книгу стихов выпустила), наряду, естественно, с полубезымянными сетевыми персонажами вроде прозаика с кокетливым именем Наталик (фамилия не предусмотрена). Дело не в том, что современность у Мошкова получается длиной более чем в полвека, - об этом можно спорить, - а в том, что пользоваться таким собранием текстов можно ровно двумя способами: либо приходить за конкретным, заранее известным автором и читать только его, либо просматривать все подряд в надежде, что попадется что-нибудь интересное.
Между тем вся история письменной литературной жизни - история выработки таких форм, какие помогали бы читателю. Журнал ведь хорош не тем, что раз в месяц выходит, а тем, что публикация в нем нечто означает, что-то говорит читателю о незнакомом авторе и еще не прочитанном произведении. Нормальный журнал гарантирует не только определенный уровень текста, но и его принадлежность к определенной группе текстов по своей эстетике, на худой конец - по своей идеологии. То же относится и к книжной серии, и к издательской марке, и - в норме - к литературной премии, которая, если не является одноразовой, должна в итоге составить ряд имен, наилучшим образом отражающих некую тенденцию или представляющих некий жанр. Имеющиеся у нас премии, в большинстве своем, эту задачу не выполняют - но это совсем другой разговор.
В Сети вместо литературных премий - литературные конкурсы. Конкурс от премии отличается, прежде всего, тем, что на соискание премии, как правило, работы выдвигаются лицами или организациями, специально на то уполномоченными, - а на конкурс всяк выдвигает себя сам, хотя бы и через посредство каких-то номинаторов. И здесь мы приближаемся к пониманию основной особенности сетевой литературной жизни в ее исконном виде: она не нацелена на читателя. Это прекрасно видно на примере старейшего и крупнейшего сетевого литературного конкурса "ТЕНЕТА", за профессионализацию которого безуспешно боролись Александр Житинский, а позже - автор этих строк: возобладала противоположная тенденция - и "ТЕНЕТА" стали расти поистине со скоростью раковой опухоли, номинаций десятки, участников уже, кажется, за тысячу, победителей, стало быть, тоже будет не один десяток... Тем самым не только участие в конкурсе, но и победа в нем неуклонно теряют значение, перестают служить рекомендацией, ориентировать читателя. Зато как можно больше авторов останутся довольны - и даже остающимся без наград организаторы конкурса стремятся предоставить как можно больше "услуг": индивидуальные гостевые книги для каждого произведения, реклама и т.п. Однако обслуживание автора - функция не публичной литературной жизни, а цеховой. И вот это неразличение публичной и цеховой литературной жизни - важная черта сознания сетевых литературных деятелей. А ведь между обсуждением автора в каком-нибудь ЛИТО или на литинститутском семинаре - и круглым столом в литературном клубе или на страницах журнала существует фундаментальная разница: в одном случае высказывания адресуются автору, в другом - читателю. Размытость адресата в сетевых дискуссиях приводит к тому, что все реплики словно выкрикиваются в воздух, в пространство, - отсюда и вечный повышенный тон.
Положение усугубляется еще одним неразличением, широко распространенным в Сети. Нормальная литературная жизнь достаточно четко отграничена от литературного быта - приватного общения писателей. Частная переписка литераторов - не то же самое, что обмен статьями в журнале, а выступления со сцены ЦДЛ или "Классиков XXI века" - не то же самое, что беседы в буфетах и курилках этих заведений. И тут уже дело не только в адресации: в литературной жизни писатель выступает в совершенно определенной ипостаси своей личности - как писатель, тогда как в личном письме или за рюмкой чая он этой своей ипостасью обычно не ограничивается - и потому с полным правом трактует других писателей аналогичным образом: просит в долг, обсуждает любовные победы или медицинские проблемы и любыми другими способами переходит на личности. Разумеется, граница между литературной жизнью и литературным бытом зыбка и проницаема, вокруг нее возможна некая культурная игра (знаем по учебникам: на этом строился в пушкинские времена "Арзамас", - но и в недавние времена тот же Вячеслав Курицын немало на сей ниве потрудился), - однако игра потому и возможна, что граница все-таки есть, ее ощущают как участники игры, так и другие участники литературного процесса. В Сети большинство участников процесса не имеют соответствующих культурных навыков - и литературной жизни с литературным бытом различить не могут и не хотят. Поэтому любая дискуссия в Интернете непременно сбивается на выяснение отношений, теряет тему и жанр и более всего напоминает писательские перебранки в буфете: литературная жизнь, требующая от всех участников достаточно жесткой самодисциплины, поглощается литературным бытом, не требующим ничего. Так что когда сетевые энтузиасты (прежде всего, Дан Дорфман) говорят о гостевой книге как новом жанре, которым Интернет обогатил литературу, - я всякий раз мысленно советую им посидеть с диктофоном на любой литературной пьянке.
Мне много раз приходилось писать, - а теперь ко мне присоединяется и Дмитрий Быков, - что с приходом в Сеть профессионалов от литературы ситуация должна меняться. Но это не повод для самоуспокоенности. Заданный родоначальниками русского литературного Интернета тонус неразличения (напомню, речь шла о четырех типах этого неразличения: качественного и некачественного текста, разных литературных явлений и тенденций, публичной и цеховой литературной жизни, литературной жизни и литературного быта) обладает мощной засасывающей силой. Ведь любое различение - это борьба с энтропией. Чисто энтропийная модель существования литературы - это ситуация стопроцентного "самсебяиздата" (не путать с классическим самиздатом 70-80-х - сложным и высокоиерархичным культурным организмом!): всякий текст публикуется и имеет, условно говоря, одного читателя. Борцы за особый путь сетевой литературы борются, в конечном счете, за то, чтобы вместо одного читателя было два - т.е. не против энтропийных тенденций, а в их пользу. Так что с литераторов-профессионалов, идущих в Сеть, спрос особый: им - противостоять этому опасному процессу.
То, насколько им удастся удерживаться на тонкой кромке свободы, не соскальзывая в чреватую торжеством энтропии сетевую вседозволенность, - и станет подлинным показателем профессионализма, который ведь, в конечном счете, сводится к сознанию своей ответственности.
© Дмитрий Кузьмин, 2000-2025.
© Литературная газета, 2000-2025.
Дискуссия о сетературе
|
