Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


   
П
О
И
С
К

Словесность



УРАВНЕНИЕ ДЛИНОЮ В ЖИЗНЬ

Стихотворения и эссе


 


      * * *

      - Величественный синий кит...

      - Нет, не так.

      - (кашель)

      Стремящийся к теплу финвал асимметричного окраса...

      - Тоже нет.

      -...


      Застрявший между геоглифами и алеутским дышлом, укутавшись в десятки мифов о себе, которых, вероятно, даже никогда не слышал, он - ощутив поблизости кого-то - начинает петь, казалось бы, произнося с амвона проповедь; но нет - он в опустевшем клиросе, у аналоя.

      И пребывая в тихом заточеньи пятидесяти двух квадратных метров своего альтино, невидимый из глубины заполненного храма, неделю за неделей пропевает осмогласие.

      Но эти гласы нечитаемы для народа; альтино уплывает, испугавшись разговора, но если снова встретит на своем пути кого-то, то - улыбнувшись - с радостью, негромко продолжит петь.

      Продолжит петь счастливому кому-то, кто из-за своего строенья уха не может слышать эту частоту, как будто ее не существует вне пространства духа.

      Вот так он и плывет, загадочный источник звука, не знающий простых, известных всем маршрутов, и сквозь соленый привкус пустоты поет. Как глупо! Здесь никогда не слышат и не чувствуют друг друга.

      И дело не в строении уха, а в желании понять другого. Поэтому альтино кажется им тетраграмматоном. Но осознание этого сплетается с отчаяньем антифонно; и, быть может, певчий обретет однажды некое подобие хора.

      -...

      - (кашель)


      _^_




      * * *

      Это было в пятницу.
      Я разговаривал с собой
      посредством текста. Потому что
      мне больше не с кем
      разговаривать.

      Здесь не будет сложных слов -
      все понятно и легко.

      Идея - это тяжелейший труд.
      Тупик без тупика, поскольку
      дорога бесконечна. Да - она не лжет,
      но и правду никогда
      не скажет.

      Так, я читаю много книг и набираюсь мудрости, однако
      вечером иду на улицу
      и покупаю в магазине пустоту,
      чтобы несколько часов
      не видеть
      пустоту.

      _^_




      * * *

      Что касается пустоты. Анри Бергсон писал, что логика человека - это логика твёрдых тел. И с этим трудно не согласиться, поскольку зрение и слух помогли нам создать самое великое и одновременно гадкое изобретение - язык. Человеческий мир состоит из форм, контуров, линий, границ, очертаний, оттого нам безумно тяжело представить себе бытие как безграничное течение, реку, воду, темноту, - как пустоту, коей оно и является. Наше сознание и подсознание вообще ничего не значат, а только помогают делать ещё больше ошибок (если таковые вообще существуют). Поэтому нам так важно всё познать и объяснить, вписав в ясные и привычные категории. И чем мельче и отчетливее контуры, тем нам понятнее жить. Но чем они объёмнее, шире и более расплывчаты, тем нам сложнее их объять, так как они становятся нам непонятными, и их никак не втиснуть в знакомые парадигмы. Кстати, по этой же причине человек так восхищается морем, горами, огромными памятниками - всё необычное порождает восторженный трепет, вызванный непониманием, страхом и... неуёмным любопытством.

      Поэтому, собственно, мы и пытаемся внести чёткую структуру в нашу жизнь посредством разных методов - начиная с правил и заканчивая временем (часы - кошмарное изобретение человека; больший холод внутри у меня вызывают только часы-будильники). Так боимся неопределённости. Да оставьте же себя в покое. Всё гораздо проще и имеет гораздо меньшее значение, чем мы зачем-то вкладываем.

      Ну а я напомню, что мы сидим в лодке посреди океана и в действительности никак не управляем порядком вещей. Но вся прелесть в том, что этого и не нужно. Чем больше телодвижений, тем больше сил потеряешь и тем скорее умрёшь. А зачем нам приближать смерть? Ведь впереди осталось так мало жизни, чтобы наслаждаться океаном!


      _^_




      * * *

      Встающей затемно прохладным утром матерью,
      стирающей в прозрачной волге простыню,
      смотрю, как медленно дрожит вода,
      и прикасаюсь к ней молчанием белых губ.

      _^_




      * * *

      Сейчас я, как и всегда, пытаюсь найти нечто устойчивое в своём мироощущении. Нечто, противоречащее festes Land Шестова. Хотя я только чувствую, что моя прочная земля каждый раз неизменно превращается в качающуюся гондолу, плывущую по каналам между искусством и порядком вещей, и в роли гондольера здесь - мои же сомнения во всём. Так вместо того, чтобы пришвартоваться, он упорно и невозмутимо гребёт без каких-либо остановок, несмотря на все мои возражения и просьбы остановиться - ведь у меня уже давно началась la nauseé, которая является непременным спутником таких долгих, безфарватерных речных прогулок. Пока я отчаянно пытаюсь балансировать, по словам Ван Гога, между смертью и бессмертием.


      _^_




      * * *

      Продолжая Платона: познавая себя, художник познаёт свою душу, которая, безусловно, сингулярна и обладает сильнейшей гравитационной силой. Своими произведениями он привносит в мир ясность и порядок - величайший дар, который один человек может преподнести другому. Поскольку познание - это устранение неизвестности, неизбежно вызывающей страх.


      _^_




      * * *

      Смотровая башня -
      центр тяжести участка -
      тяжелеет
      под гипно-линией
      согнувшейся над точкой
      как чистое skopeo
      за нисколько евро
      вход
      Вдоль почти что августа и юга
      отрывистая речь
      и облегчённый стук
      к белесой пелене
      антропофании
      как hinc et nunc
      сквозь восемь логик алгоса
      как к самому себе
      сквозь наслоение
      самости и я

      _^_




      * * *

      Моя поэзия - как и, я уверен, всякая другая - собирается по кусочкам, и стихотворение #67 (из книги А.Х. "Разумеется, сборник", 2021. - Прим. ред.) не стало магическим исключением. Оно делалось с фразы о начерченном карандашом безжизненном левиафане, который представлялся мне, когда я вспоминал о философии Томаса Гоббса по пути в налоговую. Вот так всегда - идёшь забирать ИНН, а приносишь домой энтелехию нового стихотворения.

      Но я думал использовать свой любимый, морской, образ левиафана - над которым я чахну уже несколько лет - в ином контексте: тогда, несколько дней назад, я поганенько сдал философию на вступительном, и мне представлялся мой неуспех как какое-то насмехательство, издевательство всей Мировой философии надо мной - всего этого многовекового пласта глубоких знаний.

      Придя домой, в тот же вечер я начал делать то, что обычно делаю с подобного рода фразами, словосочетаниями, мыслями - стал вертеть её в руках и примерять к себе. Как будто материализованная, ожившая (или омертвевшая?) на бумаге мысль уже не является частью меня и можно равнодушно раздумывать над тем, близка ли она мне или нет, как я делаю с любой другой, повстречавшейся мне где-либо фразой.

      Мотив унижения меня всей Мировой философией раскрыть дальше смеющихся глаз Томаса Гоббса, в которых я видел начерченного карандашом, безжизненного левиафана, мне не удалось; скорее всего, потому, что никакого издевательства не было изначально. Поэтому я, расстроившись, отложил эту мысль до лучших времен, которые имеют благостное свойство всегда, обязательно, рано или поздно, наступать. И они, конечно же, наступили, хотя вопрос о том, что можно подразумевать под "лучшими временами", остается настежь открытым.

      Проснувшись однажды рано утром, я увидел дымом вплывающую в комнату из окна темноту; затем, как обычно, выпил воды, испытывая неловкость за свои - как мне казалось - так громко бьющиеся о стеклянные стенки тишины глотки. Чуть позже, когда я сел за стол, во мне что-то щёлкнуло, и я записал свои утренние im... впечатления.

      Именно этим и отличается поэт от непоэта - высочайшей степенью эмпатии по отношению ко всему окружающему его миру, вплоть до таких, описанных выше мелочей. И, как обычно листая свой альбом, я наткнулся на фразу о левиафане Гоббса. И резко осознал, что вижу его не в глазах английского философа, а в глазах глядящей на меня Москвы; точнее, отказывавшейся по непонятным мне самому причинам смотреть мне в глаза. Но парадоксальным образом я чётко знал, что увижу, если встречусь с ней взглядом. Видимо, она до сих пор никак не может решиться посмотреть на себя в зеркало.


      _^_




      * * *

      топчусь на месте у порога
      и вижу все
      что происходит там
      рукопожатием меня затягивают внутрь
      но остаюсь у входа

      как промокший путник
      в страхе намочить ковёр
      остатками дождя

      как бумажный пёс
      которому всю жизнь
      не разрешали заходить
      домой

      _^_




      * * *

      Стихотворение #68 было написано примерно полтора месяца назад в один из тех редких сложных вечеров, когда я пью дешёвое вино, включаю сомнительную музыку и листаю страницы с ценами на билеты в разные концы Земли. Тогда (перед последними двумя процедурами, но уже после первой) в мою голову мягко вплыло какое-то неясное, туманное (алкогольное?) настроение - когда находишься в нём, не можешь не написать десятки строк, от которых утром даже перегар пропадает сразу. Но в процессе несколькочасового труда вся шелуха вычёсывается, и появляется что-то хотя бы более-менее годное.

      Когда поэты говорят, что пишут стихотворение сразу, без исправлений и сокращений, не верьте: они либо святые, либо - что скорее всего - просто лентяи. Существует два вида дарования: которое есть изначально и которое нужно заслужить. Первое называется гением, второе - талантом. Я уж точно не гений, это очевидно, поэтому мне остаётся только талант, а талант - это то, что можно только вырвать из мягких, сухих рук долгим и чёрным трудом.

      Как жаль, что к осознанию этого я шёл так много лет.

      Над стихотворением #68 я работал суммарно около 5 часов - не так много по сравнению с многими предыдущими. Глубокой истории в нём нет. Это только внутренний возглас, экзальтационный вопль севшим голосом. По случайности недавно я читал лекцию о поэзии, где мы знакомились с творчеством Мандельштама, его речью и совестным дёгтем труда. Я писал, похоже, с мыслью о вечности и о том, что, как и каждый поэт, сотворяю себе небольшой скверик хрупкой памяти - собственный маленький пантеон, скрытый за высокими подсолнухами на обочине загруженной дороги федерального значения.


      _^_




      * * *

      Полжизни мы собираем себя по кусочкам и ещё полжизни пытаемся понять, что же у нас в итоге получилось.


      _^_




      * * *

      Монахиня в вишневом рюкзаке,
      надетом на апостольник и плечи,
      беззвучно смотрит на пейзаж
      (точнее, натюрморт) годами,
      в одно и то же время, каждый день,
      годами наблюдает натюрморт,
      в одно и то же время, каждый божий день,
      за исключением воскресенья.

      Она беззвучно смотрит на балконы,
      на балюстрады, полицы и перемычки,
      антенны, провода и красную звезду
      на металлическом столпе с часами,
      и линии скамеек, перекресток,
      продолговатые ступеньки вскат,
      дубовые нагруженные двери,
      натертые руками двери
      и грубые секвойи вверх.

      Она стоит в вишневом рюкзаке,
      стоит и памятник, с которым ей
      случилось выкурить десятки сигарет,
      скурить десятки, сотни сигарет,
      прижавши бархатную скуфию к груди,
      прижавши скуфию к груди.

      Приятно видеть, как хоть что-то неизменно,
      пока кончается свеча меж пальцев,
      пока кончается двухмесячная схима,
      пока кончается свеча и схима.

      Так натюрморт покоится годами -
      покоился, покоится и будет
      покоиться на этом месте,
      пока хоть что-то остается беспокойным.

      _^_




      * * *

      Искусство - это перевалочный пункт между детством и совершенной жизнью. Дорога к решению внутренних проблем вымощена синим кирпичом созидания.

      Искусство - это не просто эскапизм. Это - мир ребяческих грёз. Реальность - это взрослый мир, мир дела, взаимодействия с объективным, а не отстранённое созерцание объективного.

      Каждый художник инфантилен. И чем больше инфантильности, тем более он гениален. Его работа - сублимация боли, которая существует в нём из-за задержки в психическом развитии. Он видит больше взрослых, и если не будет созидать, то быстро сойдёт с ума или покончит с собой.

      Взрослым нравится заглядывать в искусство, поскольку в нём они находят своего внутреннего ребёнка. Который как раз и отвечает за то, чтобы взрослый не истощил себя и отдыхал, веселился, делал то, что хочет.

      Искусство - болезненная неизбежность. Взрослость - более недоступное состояние, чем вы думаете.

      Может ли человек повзрослеть с помощью искусства?


      _^_




      * * *

      Зачем машина времени, когда есть музыка? Когда
      знакомый сердцу звук или звучащая внезапно prima
      есть катарсический прыжок во времени - туда,
      где каждый новый такт ведёт все дальше по некрополю того, что было.

      Одно движение - и я в электричке до Санкт-Петербурга
      люблю свою родную землю, лес, и небо, и людей.
      Другое - и я в старой студии пью херес в ожидании чуда,
      пишу, испачкав скатерть, и пьянею все сильнее.
      Ещё одно - и я в московской комнате на "Университете"
      сижу на покосившемся балконе и раскуриваю данхил.
      Ещё - и я смотрю тебе в глаза с соседнего сиденья,
      а ты, конечно же, отводишь взгляд и говоришь мне "хватит".

      Затем переношусь на берег, где стою в толстовке.
      Запоминаю тёплый ветер и движенье волн под облаками.
      И вот я снова жду трамвай мальчишкой робким,
      что так боится взрослых, потому что взрослым никогда не станет.

      _^_




      * * *

      Самое главное: прочитав четыре Евангелия, я могу сказать, что вижу в них не обещание рая и блаженства за страдания во время жизни. Не призыв к смирению и рабской покорности иррациональным силам внешнего мира. Не описание персонифицированной высшей инстанции, которой следует поклоняться (ибо как жить человеку без почитания стороннего объекта?). Не убедительное объяснение устройства мира и ответы на все вопросы, а книгу (Книгу!), написанную с одной великой целью - помочь людям нащупать спокойствие, дать определённый инструмент порядка заблудившимся в хаосе.

      Иисус был революционером, персонажем с сильнейшей волей, который не боялся авторитета фарисеев и - самое главное - говорить правду. Иисус - это метагерой (почти как супергерой), чья суперспособность - как раз говорить правду. Он имел силу делать это, поскольку безгранично верил в себя и свою правду.

      Евангелия - это истории о том, что может случиться, если отстаиваешь правду. Но ты обязан это делать, иначе всё не имеет никакого смысла, и ты сам же своими руками хоронишь свою жизнь. Не приумножая свой талант, а зарывая его - по смутного характера причинам - в землю.

      Все чудеса, которые совершал Иисус, были описаны, чтобы придать главному персонажу убедительность. Поэтому Иисус ходит по воде, исцеляет больных, изгоняет бесов - ведь одних только притч недостаточно (всё равно что размахивать топором и кричать, какой он острый, но деревья им не рубить - пока не свалишь дерево одним ударом, никто не будет относиться к тебе серьёзно). Но самое главное - это воскрешение. Иисус своим примером показывает нам, - да, вас, скорее всего, распнут за вашу правду, но в награду вы воскреснете. Не мог же дидактический миф закончиться смертью протагониста, как первый вариант "Пиноккио", не правда ли?

      Для меня Иисус - абсолютный пример поиска себя и следования себе. Вероятно, все время до начала проповедования Иисус вёл эти поиски. И, разумеется, работал по дереву - он был Джепетто задолго до появления Джепетто.



      _^_




      * * *

      Свобода - это ограничение себя тем, что любишь в данный момент.

      _^_




      * * *

      пятна жира на мониторе
      из поэзии вышло море
      он молчит, оставаясь в хоре
      и поет

      я ощущаю голод, но мне не нужна еда
      я ощущаю холод но мне не нужна одежда
      я ощущаю слабость но мне не нужна
      я ощущаю но не

      как дальше жить
      если всего, что было
      больше нет

      когда почерк
      опускает голову
      рука лежит под головой
      бумага понимающе кивает
      под рукой

      улыбка скатывается по обрешетке
      которой тоже нет
      ничего нет
      кроме речи
      разговора
      а точнее - говорения
      бесконечного переговаривания
      разноцветных огоньков
      на черном небе
      в проклятую новогоднюю ночь

      вялый микро
      косм, округлая рука
      прыжки по буквам и вос
      поминаниям
      зеленое стекло, кровать
      и электрическая лампа
      и разрушение языка
      на хирургическом столе

      ввиду отсутствия, графофилии
      (вздох)
      ходячее мышление и
      простое ощущение бытия
      простая геометрия свободы
      разлитая, как молоко, по отчуждению

      не надо слушать между слов
      надлом, надлом и аритмия
      склоненное сознание набок
      молчание усталость пустота

      _^_




      * * *

      Художник создаёт произведения из важнейших для себя открытий, потому что панически боится их забыть - забыть самое дорогое, что у него есть. Поэтому он присваивает себе чуть ли не весь мир, но только особым способом - посредством искусства.


      _^_




      * * *

      Деньги нужно вкладывать не в тюрьмы, а в психбольницы. Любое преступление - это большой психологический сдвиг. Так как в человеке заложено эволюционное зерно, он по своей природе склонен к созиданию и любви, но никак не к разрушению и ненависти. Совершивший преступление человек означает собой, что он запутался, и нужно ему помогать, а не просто отделять от общества, помещая его в ещё более небезопасную среду.


      _^_




      * * *

      Но если это было твоим планом -
      запереть меня без света в пустоте,
      сжимающей стук сердца плоскогубцами
      запереть, не дав мне понимания, как жить
      чтобы я мог ощутить сполна
      каждый quantum своего молчания -
      то поздравляю. Ты справился с задачей
      даже более успешно, чем мог себе представить.

      Но если ты предложишь мне
      забрать все тексты и способность созидать,
      то я сразу соглашусь
      и утоплю в слезах все то,
      над чем я мучился
      так долго.

      Ведь я просто пытался решить твоё уравнение.
      Одно сплошное уравнение длиною в жизнь.

      _^_




© Александр Хан, 2021-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2021-2024.





НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ"
Андрей Бычков. Я же здесь [Все это было как-то неправильно и ужасно. И так никогда не было раньше. А теперь было. Как вдруг проступает утро и с этим ничего нельзя поделать. Потому...] Ольга Суханова. Софьина башня [Софьина башня мелькнула и тут же скрылась из вида, и она подумала, что народная примета работает: башня исполнила её желание, загаданное искренне, и не...] Изяслав Винтерман. Стихи из книги "Счастливый конец реки" [Сутки через трое коротких суток / переходим в пар и почти не помним: / сколько чувств, невысказанных по сути, – / сколько слов – от светлых до самых...] Надежда Жандр. Театр бессонниц [На том стоим, тем дышим, тем играем, / что в просторечье музыкой зовётся, / чьи струны – седина, смычок пугливый / лобзает душу, но ломает пальцы...] Никита Пирогов. Песни солнца [Расти, расти, любовь / Расти, расти, мир / Расти, расти, вырастай большой / Пусть уходит боль твоя, мать-земля...] Ольга Андреева. Свято место [Господи, благослови нас здесь благочестиво трудиться, чтобы между нами была любовь, вера, терпение, сострадание друг к другу, единодушие и единомыслие...] Игорь Муханов. Тениада [Существует лирическая философия, отличная от обычной философии тем, что песней, а не предупреждающим выстрелом из ружья заставляет замолчать всё отжившее...] Елена Севрюгина. Когда приходит речь [Поэзия Алексея Прохорова видится мне как процесс развивающийся, становящийся, ещё не до конца сформированный в плане формы и стиля. И едва ли это можно...] Елена Генерозова. Литургия в стихах - от игрушечного к метафизике [Авторский вечер филолога, академического преподавателя и поэта Елены Ванеян в рамках арт-проекта "Бегемот Внутри" 18 января 2024 года в московской библиотеке...] Наталия Кравченко. Жизни простая пьеса... [У жизни новая глава. / Простим погрешности. / Ко мне слетаются слова / на крошки нежности...] Лана Юрина. С изнанки сна [Подхватит ветер на излёте дня, / готовый унести в чужие страны. / Но если ты поможешь, я останусь – / держи меня...]
Словесность