Сквозь полночь, толщу причитаний
лучи косые солнечной фортуны
приходят к нам на комариных
ногах, неся оргазмы милым,
рефлексию, печаль и клетки
для наших подоконных воробьев.
II
О спины цвета розы, эти
чащобы порождающего тела,
как сакс искристый вы непостижимы!
В вас водятся кикиморы и змеи,
мохнатое и бежевое эхо,
но нас манят болотные огни.
III
Пора проснуться не настала -
должны мы есть, играть и гнуться
(немыслящий тростник есть только палка),
искать окурки в шляпе и карманах,
и взмыв над городом Икаром,
смотреть в свои закрытые глаза.
IV
И размышлять во сне о смерти,
об откровенье в сновиденье
(кровавый дождь в стакане ночи),
о белизне кита и прочем,
у моря спать, ловя рефлексы
спиною белой, как радар.
V
Взлетая, падаешь, конечно,
на землю, вольты или спину;
звучит орган и варят пиво,
и дерево, смеясь, трепещет,
и в черных улицах дерутся,
но только непонятно почему.
VI
Мир тупо лупится на совесть,
уставшую плясать под неза-дудку
икон, завхозов, уст и партий
в мятежной гари паровозов,
которых нет, они на свалке,
и школьники едят металлолом.
VII
Посмотришь в зеркало - подругу
там не увидишь, хоть разбейся:
товарные вагоны плавно -
груженые мукою и цементом -
с курлыканьем поднявшись к чуду-югу,
собой закрыли круглый горизонт.
VIII
Свинцово небо как подмышка,
хоть нынче лучше, чем намедни,
ночные чаши облегчений
нам не наполнить откровеньем,
и мы малиновым вареньем
прозрачный красим кипяток.
Айдар Сахибзадинов. Жена[Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...]Владимир Алейников. Пуговица[Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...]Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..."["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...]Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа[я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...]Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки[где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...]Джон Бердетт. Поехавший на Восток.[Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...]Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём[В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...]Владимир Спектор. Четыре рецензии[О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.]Анастасия Фомичёва. Будем знакомы![Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...]Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога...[Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...]Анна Аликевич. Тайный сад[Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...]
