ДРУГАЯ
"Чем мы жили в детстве? Какими такими целями и идеями, тайными надеждами и ожиданиями, каждым утром просыпаясь и вырываясь из объятий такого сладкого детского сна и непременно чуть-чуть обижаясь на непонятливых родителей, разрушающих этот сон и подгоняющих собираться скорее в школу? Что питало наши фантазии, наши желания, наши устремления? Да, в конечном итоге спустя годы понимаешь - сущие пустяки. В основном, единственное желание: - "Вот стану взрослым...".
И все?! Все! И этого тогда было достаточно, чтобы простить подставившего тебе "подножку" соседа и по его вине разбитую в кровь твою коленку. Чтобы простить никак не поддающихся на уговоры купить тебе новый велосипед родителей. Чтобы простить друга, у которого нашлись более важные дела, нежели выслушать как тебе плохо, больно и одиноко, потому что соседка по парте демонстративно перестала смотреть в твою сторону.
Нас согревала надежда на чудо. На чудо, которое в детстве имеет вполне определенное название - "стану взрослым" и которое кажется таким несбыточным, когда ты оттуда пытаешься заглянуть сюда. И таким наивным, смешным и немного глуповатым, когда оглядываешься отсюда туда. И когда наступает это чудо - "стану взрослым", то уже простить редко кого получается. И каждый день все меньше находится сил, чтобы вечером отправляясь спать, утром снова проснуться.
Он сегодня целый день провел на улице, на свежем морозном воздухе. Понятно, что европейская зима - не русская. Днем слякоть, солнце нет-нет да пробьется из-за туч. Не по-зимнему тепло. Но все равно к вечеру лицо стало "гореть". Давно, очень давно столько времени он не проводил вне помещения. Стены стали привычными и кажутся второй кожей. Их не хотелось покидать. Они успокаивали и надежно защищали.
Он сидел у окна и рассматривал улицу. Темнело. Возле аккуратных домиков на противоположной стороне улицы, больше походящих на жилища сказочных персонажей- эльфов, хоббитов или гномов, зажигались желтые фонари. Даже через оконное стекло стало видно - на улице подмораживает. Ветер лениво перегонял мелкую снежную крупку по гладкому серому асфальту.
"Как они умудряются так счищать снег с асфальта, будто специально вымели до последней снежинки дороги" - подумал он, припомнив заснеженные родные дороги.
Многое в этой стране было удивительным и сказочным. Удивительным был перелет из промерзшей февральской России. Всего три часа лету, и ты в другом мире. Незнакомом, непонятном, но почему-то необыкновенно приятном, красочном и спокойном. Где каждый домик ухожен. Каждый садик опрятен, и из этих садиков на тебя смотрят плутоватые герои сказок и мультфильмов - раскрашенные статуи, которых не увидишь в погрязших в зимних сугробах улицах и домах любимой родины.
Не замечаешь угрюмых лиц, нет грязного снега, нет грубой, на грани истерии, речи. Улыбающаяся хозяйка гостиницы, где он остановился, жестами и когда-то услышанными несколькими русскими словами пыталась выразить свою радость по поводу его приезда. Конечно, фальшь. Сдался ей странный русский, зачем-то приехавший в их маленький городок. Ей нужно было заполучить клиента и, возможно, в будущем тоже, потому она старалась быть радушной. Если бы она только догадывалась, зачем он приехал сюда? И что уж совсем невозможно будет ему вернуться в эту гостиницу снова.
Сказочными были два замка, в которых он побывал вчера и сегодня. Очень похожие друг на друга. Толстые каменные стены, изысканные скульптуры, изысканный интерьер. И все это только для того, чтобы кто-то жил так, как он захочет. Вверху горы, внизу озеро и густой еловый лес, приятно радующий глаз зеленью среди зимы.
Он часто пытался для себя понять, что же могли и могут чувствовать короли, принцы, принцессы? Каково это, родиться высочайшей титулованной особой, за которой с детства присматривают, заботятся, готовят к светской жизни? И каково с этим жить? Они совершенно были и есть другие люди? У них другие мысли и другое представление обо всем? Они все имеют и всегда счастливы?
Представить их жизнь было сложно. Особенно оттуда, из России, где замков не много, а те, которые есть, находятся в жутком состоянии. Почему здесь, в Германии, все так чисто, убрано и прилизано? Даже старые замки, в которых сохранились и картины на стенах, и посуда, из которой ел какой-нибудь обнищавший король. Все в полном порядке, будто только вчера слуги накрыли стол. А на его Родине хвастаются деревянным полуистлевшим плугом, которым крестьяне пахали землю даже в прошлом веке, лохмотьями графа Толстого.
Впрочем, мысли такого толка тоже недолго заняли его. Не хотелось думать о грустном, тем более, если изменить это грустное нет возможности.
На улице наступили глубоки сумерки, и эта улица звала к себе. Не было больше сил сидеть в теплой, светлой комнате. Хотелось туда, на этот чистый асфальт, под мягкий желтый свет красивых кованых фонарей. Дышать морозным воздухом, ловить ртом редкие снежинки и ни о чем не думать. Жить только этим мигом.
Он торопливо оделся и, перепрыгивая через одну чистые кафельные ступеньки, сбежал вниз. Открыл входную дверь и вышел на улицу. Глубоко вздохнул и запрокинул голову, ожидая увидеть чистое звездное небо.
Увы, звезд на небе не было. Густая мутная темень. Да и какие звезды, когда поземка и оттепель? Звезды горят, когда мороз крепкий, щиплющий за нос и щеки. Вот тогда они особенно яркие. Даже он своим слабым зрением в такие вечера мог видеть почти каждую сияющую точку, дорожку Млечного пути и даже различать целые созвездия.
- Не повезло, - без сожаления подумал он и, постояв минут пять, поозиравшись по сторонам, вернулся в номер.
Все, что осталось там, в России, сейчас казалось каким-то ненастоящим, неважным, и не имело вообще смысла. Хотя нет, имело смысл, и было настоящим, и было важным. И еще каким важным, при условии, что нужно, настанет момент, и нужно будет вернуться и продолжать жить день за днем. Нужно отыскать силы и начать жить так, как это было до поездки. Просыпаться утром, видеть рядом с собой женщину, которая больше не вызывает в тебе никаких чувств, никаких эмоций, никакого желания. Женщину, которая оказалась рядом в твоей жизни по нелепой случайности. Словно выдернутая из колоды не в масть карта. А ведь так не должно было случиться. Ведь не мог же он так долго ничего не замечать? Столько лет просыпаться, смотреть в ее лицо, в ее глаза и ошибаться?
Они жили тихо и мирно. Каждый в своем мире. Она занималась своими делами, а он отгораживался ото всех, и в первую очередь от нее, за монитором, придумывая себе разные миры, разных друзей, любовниц и разного себя самого. Где все заканчивалось так, как он того желал. Хорошие были счастливы, плохие наказаны. Иногда случалось и наоборот, смотря в каком настроении он писал. Почти идеальная жизнь. Жизнь двух одиночеств, притворяющихся, что они всем довольны и им хорошо вместе. И, возможно, так бы все продолжалось бы по сей день, если бы однажды он не встретил другую.
Да! Ничего нового и оригинального! Одна любовь прошла, другая появилась. Пустота должна быть заполнена. Если бы это действительно было так?! Но в его случае - он встретил ту, которая должна была ему встретиться давным-давно. И тогда, возможно, герои в его рассказах и романах умирали бы реже, дети не так откровенно ненавидели своих родителей, а родители терпеливо бы учили своих детей добру и радости. Обязательно радости, потому что этому нужно учиться, долго и терпеливо.
Иногда жизнь кажется простой и понятной, и от этого становится немного скучно. И поменять что-то в ней несложно, было бы желание, и присутствовало бы хотение. Ведь так легко было в детстве и юности отвечать на вопрос кем ты станешь, когда вырастешь. И с кем ты хотел бы идти по ней ты тоже точно знал. И пункт назначения не вызывал сомнений. Но чем становишься старше, тем сложнее что-то в этой жизни менять. Врастаем мы что ли в нее, как дерево, незаметно год за годом врастает в металлическую ограду, которую человек выстроил рядом с ним. И вот ограда и дерево одно целое. Живое и мертвое. Они уже не разделимы. И если их делить - то что-то надо обязательно сломать. Он ни разу не видел, чтобы пожертвовали оградой. Она железная, она охраняет, оберегает. И что за блажь считаться с деревом? Одним больше, одним меньше! Солнце заслоняет, да грязь и мусор по осени.
Решения сложных вопросов лежат всегда на поверхности, но всегда отыщутся условности, которые необходимо соблюдать в жизни. Казалось бы, что может быть проще - плюнуть на все устои, растереть и поступить как ты хочешь, а не как от тебя ждут окружающие. Жизнь одна, и если жить ее так, как хотят другие, то кому от этого легче? Только окружающим, только им, но не тебе. Так живи, поступай, как желаешь, и радуйся! Но! Всегда найдется человек, который надавит на больной мозоль, усовестит тебя, заставит задуматься, вправе ли ты совершать то или иное действие. Тем более, когда это действие затрагивает других. Хвала несомневающимся! Она сомневалась. Она сомневалась всегда и во всем.
Иногда ей казалось, что они поступают неправильно, что это плохо, это не по-людски. Ей было жаль и себя, и его, и мужа. Ей было очень страшно уйти от мужа к нему. И было страшно потерять его и остаться только с мужем. Она гладила его по волосам и нежно шептала ему в самое ухо:
- Все образуется, нужно чуть-чуть подождать, потерпеть. Мне тоже, как и тебе, тяжело. Но значит такова наша доля. Тем сильнее мы будем любить и ценить друг друга потом, когда окажемся вместе. Когда перестанем прятаться от любопытных взглядов.
- А это точно будет? - с надеждой в голосе спрашивал он и смотрел на нее влюбленным доверчивым взглядом.
- Конечно! Конечно, будет, - уверяла она и сама начинала верить.
- А когда будет?
- Скоро, очень скоро! Ты, главное, поверь. Поверь и жди. Все разрешится. Я сейчас не могу ни на что решиться, еще не время. Все было бы проще, если бы он был плохой, или ты был бы плохой. Но я пока не могу ничего тебе точно обещать.
И действительно, он соглашался, что не вовремя. Вначале она оказалась в больнице. Потом ее муж. Разве можно больного человека оставить? И причем не плохого человека, а хорошего, совершенно хорошего. Как просто все в литературе. Муж, от которого уходит жена всегда так себе герой, ничего примечательного. А здесь же не кино, здесь жизнь. И выбирать нужно тебе самой. И кто-то всегда должен ждать, ждать и ждать.
Потом что-то было еще и еще. И всего, что происходило в ее семье, нельзя, просто невозможно было перечеркнуть уходом, почти бегством. Это было бы предательством, потому что есть поступки, за которые мы несем ответственность перед своей совестью. Каждый несет ответственность перед своей совестью. И совести этой удивительным образом всегда бывает жалко одних, которых она всегда щадит. И всегда за счет других с ней можно найти компромисс. Избирательность совести- лучшее оправдание нерешительности.
И она находила компромисс со своей совестью.
- Ну, потерпи, только не сейчас, только не дави на меня. Ребенок заболел. А ты же знаешь, какой он слабый и болезненный у нас? Ты же знаешь, я тебе рассказывала, как он тяжело мне дался. А если я сейчас уйду с тобой, то что я буду говорить ему, когда он задаст вопрос "Где его папа"? Пусть он станет взрослее, тогда можно будет объяснить, рассказать и может быть...
И тогда он снова оставался один с той, к которой не было никаких чувств. Притворялся, что ему все нравится и что он всем доволен. И ждал. Ее. Другую. С которой все было по-настоящему, и с которой все было по-другому. Честно, откровенно и радостно.
Он научился радоваться и быть нужным. Он научился улыбаться, когда она его называла ласковыми словами, а не хмуриться и не говорить ехидных комментариев. Он научился быть заботливым и нежным, уступчивым и разговорчивым. И это все благодаря ей, другой.
А между тем их свидания становились все реже. Проблем прибавлялось у нее. Телефонные звонки все короче. Она училась жить без него. Училась обходиться только мужем. А нерастраченную любовь, которая когда-то предназначалась ему, стала отдавать ребенку. Иногда, правда, она вспыхивала, как бенгальская свеча, и горя так же ярко, как вначале их знакомства, принималась уверять его, что все осталось по-прежнему. Что она помнит все его обещания и свои тоже, и что нужно немного подождать. Но вспышки эти возникали все реже и реже. И были все короче и короче.
Он все видел, и он понимал, что она научилась жить без него. Она все-таки научилась жить без него. А это значит конец любви! Он предлагал ей научиться жить без мужа, а она научилась жить без него.
Он пытался мириться с ее выбором. Уверял себя мысленно, что ей так лучше, что он неудачник, и что, кроме как своей любви, ничего дать и не мог ей. И, Слава Богу, что ничего не вышло из их союза, иначе могло бы пострадать столько людей. Он, она и те, кто близкие, что сейчас рядом с ними.
Он много раз собирался уйти и от жены, и от нее. От жены было уйти просто. От нее невозможно. Призрачные надежды и обещания всегда брали верх над здравыми рассуждениями. В его голову лезли бредовые мысли. Что жизнь бывает разной и совершенно не предсказуемой. Что завтра может случиться так, что ближе и роднее человека, чем он у нее, не будет. И тогда всем станет хорошо. Каждый получит то, что так хотел получить. Жизнь, конечно же, бывает непредсказуемой, кто бы спорил. Но только для того, чтобы она действительно стала именно такой, нужно что-то для этого сделать. Ну, хотя бы поверить, что она именно то, что ты так добиваешься и чего ты хочешь больше всего.
Она не поздравила его с Новым годом! Позвонила лишь пятого января, извинилась. Сказала, что очень замоталась с этими праздниками, но что каждый день она его вспоминала, и каждый день хотела ему позвонить. Как мог, он попытался успокоить ее. Соврав, что и сам был занять эти дни, и его мучила совесть, что он отключил телефон и скорее всего пропустил ее звонок. Ей понравилась его версия и, поболтав еще немного, она сообщила ему по секрету, что у нее все хорошо. И что она по-прежнему любит его.
Родной, ласковый голос. Любимые, хрупкие руки ее. Страстные поцелую, крепкие объятия, нежные поглаживания. Все вспомнилось ему сразу после ее звонка. Он сказался больным и лег в постель пораньше. Лежал и вспоминал каждую их встречу, каждое произнесенное ею слово, каждый кивок головы, каждую улыбку. Все это сейчас могло быть рядом с ним, они могли быть сейчас вместе. Если бы он был настойчивей, напористей, решительней. В том, что она сейчас не с ним, виноват он один. Она здесь ни при чем. Она всего лишь слабая женщина, которая может принадлежать только сильному мужчине. Судьба подарила ему шанс стать счастливым, а он так и не смог им воспользоваться.
Он звонил ей в эти бесконечные зимние каникулы с попытками назначить свидание. Но она предугадывала его предложение и всегда упреждала, с огорчением сообщая, что сегодня, да и завтра, увидеться ну совсем никак. Может, чуть позже, на следующей неделе, а лучше через неделю. И он послушно соглашался. После третьего звонка - не выдержал. Словно что-то в нем сломалось, оборвалось. То, что определяло его суть, его существование в этом мире.
Все стало безразличным, пресным и уже случавшимся много раз с ним. Он знал за собой это состояние. Когда просто необходимо путем умозаключений найти то, что тебя еще греет, что заставляет вставать рано утром и укладываться спать поздно ночью, как в детстве. Он искал, искал с ожесточением. И не находил. Невозможность найти решение угнетала, загоняла в депрессию все глубже и глубже.
Через три дня он оттаял, повеселел и с явным удовольствием написал заявление на отпуск. А на следующий день сдал документы для оформления визы в Германию. И все то время, пока он ждал поездки, его не покидало радостное настроение. Жене объяснять ничего не стал, только сообщил, что едет в командировку на неделю. Ей же позвонил и все рассказал.
- Как это здорово, - восторженно воскликнула она, выслушав его, и тут же огорченно добавила - как бы мне хотелось поехать вместе с тобой. Чтобы там были только ты и я. Но ты же сам понимаешь - это невозможно. Малыш простудился, да и уехать тайком от мужа не получится. Ты же понимаешь?
- Да, конечно, я понимаю, - согласился он, даже не сделав вид, что огорчен, - это невозможно поехать вместе, потому что после такой поездке надо решать, что дальше. А ты сейчас, да и я тоже, не готовы принимать никаких решений. У тебя больной муж, у меня слабая жена. Ведь так?
- Какой же ты у меня умный и понятливый, - похвалила она - с тобой так легко обо всем разговаривать и договариваться. Ты все знаешь наперед и понимаешь с полуслова.
- Спасибо, - ответил он, и как бы между прочим добавил: Я улетаю завтра днем. Если что, ты знаешь мой номер телефона.
- Конечно, знаю, - кивнула она, - я еще не решила, что бы мне хотелось, чтобы ты привез оттуда, я подумаю и позвоню. Хорошо? Я обязательно позвоню. Договорились?
- Договорились!
Завтра он должен вернуться. Потому что всякой сказки наступает конец. Вернуться к проблемам, к поискам решения, к жене.
Он загадал, еще в день прилета, когда только самолет приземлился в Мюнхене - если она позвонит, то к черту все решения. Достаточно только одного звонка, и вся жизнь его и ее сложится по-другому. Потому что его жизнь отсюда кажется такой никчемной и ненужной, особенно без нее.
Завтра он должен вернуться. Он встал и заходил по комнате, поглядывая на экран телефона, боясь пропустить звонок. Вдруг он случайно поставил на вибровызов. В таком томительном ожидание прошло два часа. Звонка не было. Он почувствовал сильную усталость и обреченность. "Все кончено! Вернее, все заканчивается так, как и планировалось. Он все сделал именно так, как задумал, когда брал билет сюда. И надеяться больше не на что".
Неторопливо он раскрыл чемодан и, достав пластмассовый пузырек, высыпал в горсть белые колесики таблеток. Все это он проделал абсолютно спокойно, будто давно репетировал эту сцену. Потом он зашел в ванную и стал глотать их по одной, запивая водой из-под крана. Во рту образовался устойчивый, противный вкус лекарств.
Он тщательно прополоскал рот, чтобы избавиться от него. Ему это удалось.
Постояв несколько минут и с любопытством рассматривая себя в зеркале, он пытался заметить изменения, которые должны были в нем происходить. Он ничего не чувствовал, никаких изменений. Тогда он вернулся в комнату и лег не раздеваясь в постель под одеяло. Лежать и смотреть в потолок было приятно.
Очнулся, когда зазвонил телефон. Ватной рукой, неуверенным движением он потянулся за ним. Переставшие слушаться пальцы не удержали трубку, и она выскользнула на пол. Ему пришлось нагнуться и попытаться достать ее. Он тянулся и тянулся, пока не свалился с кровати, опрокинув тумбочку. И только тогда он смог разглядеть на экране надпись - "Жена". Ситуация показалась ему комичной.
И вдруг он понял, что она, та, другая, не жена, ему позвонит. Вот именно сейчас. Она набирает его номер. Он поднес к ставшим плохо видеть глазам телефон, экран которого засветился. Он долго всматривался в него, пока наконец-то не увидел то, что так хотел увидеть именно сейчас. И тогда все стало на свои места, он счастливо улыбнулся, потянул телефон к уху и... потерял сознание.
Проходившая мимо хозяйка гостиницы услышала, как кто-то упал в номере "этого русского". Она о подошла к его двери и, постучав, спросила:
- Mister, alles in Ordnung? Sie brauchen keine Hilfe? 1
Ответа она не услышала.
Слегка заволновавшись, повторила вопрос громче:
- Alles in Ordnung? 2
Ответа по-прежнему не было.
Она спустилась за запасным ключом и позвала с собой мужа. Когда они вошли в номер, то увидели, что русский лежит на полу, а на лице у него блаженная улыбка абсолютно счастливого человека. Попытки привести постояльца в сознания ничего не дали. Тут же вызвали "скорую". Пока ждали приезда "скорой", в руке у русского зазвонил телефон. Хозяйка попыталась разжать пальцы постояльца, но он по-прежнему крепко сжимал трубку, и не было никакой возможности ее отобрать. Тогда она из любопытства посмотрела на экран устройства, на котором высветилось "Other" 3 .
"Скорая" подъехала через сорок минут, и пока ее ждали, эта надпись высвечивалась на телефоне постояльца трижды.
Они шли, взявшись за руки, по пляжу. Шли босиком по теплому ласковому морю и мягкому, как первый снег, песку. Смотрели в глаза друг другу и счастливо, беспричинно улыбались. Хотя так могло показаться только со стороны. Причина была, и очень весомая причина. Они были вместе! Наконец-то, после стольких лет знакомства, после стольких мытарств, они все-таки решили быть вместе. И он готов был кричать от радости. Но не кричал, а только не смел отвести от нее взгляда. Закрывал на мгновение глаза и тут же открывал, боясь - чтобы это не оказалось сном.
- Öffnen Sie Ihre Augenoffen, erfreuendas Auge, - просила она его почему-то по-немецки, - Nun, bitte öffnen Sie Ihre Augen. 4
Он удивленно смотрел на нее и непонимающе улыбался. Зачем открывать, ведь он и не закрывал. И почему она опять говорит ему "вы". Они давно перешли на "ты".
- So, so, wie, - похвалила врач, и провела перед его лицом рукой, - siehe meine Hände? 5
Много людей склонились над ним. Лица испуганные, незнакомые. Но главное, среди них он не увидел лица той, которая только что была с ним. Которую он любил больше всего на свете. И сейчас ее не было. Незнакомые лица, отельная комната и ... пустота. Снова пустота. Снова пустота? Снова...?
- Blockieren Sie nicht, nichtdieAugenschließen, - просила врач, пытаясь разбудить его и приоткрывая ему веки пальцами, - Sie kann nicht schlafen. 6
Он глубоко вздохнул, счастливо улыбнулся и, подумав, что вот через миг снова увидит ее лицо, ее улыбку и море, на котором они так давно мечтали побывать вдвоем, закрыл глаза".
- Да-а-а-а, - грубо швыряя глянцевый истрепанный журнал на прикроватную больничную тумбочку, недоумевая, выдала Ленка, - неужели такое и вправду случается? А? Девки? Как думаете? Вот пишут в журналах такое, что и разобрать нельзя, это все выдумки или может у кого-то действительно так бывает или бывало? Вот лично я не верю во все, что там понаписано. Как то все слащаво, ненатурально, не по-жизненному. Не, ну конечно, красиво, тут ничего не скажешь. Заграница, замки, отель, любовь. Это с одной стороны. А с другой - баба-дура. Мужик - дурак. Так что скажете-то? Может или нет? Лично я ничему не верю. Выдумка чистой воды.
Ленка, задерживаясь поочередно взглядом на каждой женщине, находящейся в палате, не более двух-трех секунд, посмотрела на всех, негласно требуя либо согласия, либо возражения. Затянувшееся на несколько часов молчание в палате необходимо было разорвать, потому и не ответить было не то что невозможно, а кране желательно и даже необходимо. Все это почувствовали и с удовольствием ринулись обсуждать ранее прочитанный рассказ.
- А я считаю, что вполне возможно, - немного жеманясь и растягивая слова, первой откликнулась Ольга, лежавшая на кровати по левую руку от Ленки. - Ситуация вполне жизненная. Встретились двое, полюбили, как показалось, друг друга. Жить не могут. А потом кто-то, в данном случае она, поняла, что это ненастоящее. У меня несколько раз так бывало. Встречаешь неожиданно человека, и все. Кажется, только он один и нужен, только с ним одним и хочешь быть. И говорит красиво, и ласкает нежно, не как другие, и умный, и добрый, и все, все, все. А потом время проходит, начинаешь видеть в нем недостатки и думаешь, а есть ли смысл менять знакомого до последней морщинки мужа и противный запах его носок, на пусть и привлекательного но малознакомого, однозначно с не менее противным запахом. Значит, это была не любовь. А подобный случай, думаю, мог быть. Ничего в нем такого нежизненного нет. Просто жизнь у каждого из нас разная. Одни в соседнее село за самогонкой ездят в выходной день. А другие в Альпы, в гостиничные домики. Главное, она осталась с семьей, у нее ребеночек. Нельзя ребеночка отца лишать, какой бы он ни был. Я вот дура была - тоже думала, что главное- это чтобы счастливой быть. Родила первого и все. Пеленки, распашенки, а муж пошел налево. Гордая слишком - никто мне не нужен, выгнала. А нельзя было выгонять. Отцу ребенок нужен.Вот и пришлось искать кого-нибудь. Ведь ребенку нужен отец, пусть плохой муж, а отец все равно какой-нибудь, но нужен. Теперь вот второго даже не знаю хочу или нет. Не дай Бог получится таким же, как муж. Ведь никого же не найдет себе. Так что я думаю, вполне жизненная ситуация. И все это могло быть на самом деле. Автор просто описал один из случаев.
- Да ни хрена не могло, - забасила Ленкина соседка справа, - бабы, я на вас хренею. Вроде нормальные мы тут все лежим, и мужики у нас у каждой были, и не один-два, а... ну как бы это сказать, нормальное количество. И цену мужикам вы знаете. А все какую-то любовь поминаете. Где вы живете? Где вы нормальных мужиков видели? В журнале что ли этом? Да я бы в жисть такому не дала. Это тряпка, а не мужик. Это ж надо так убиваться? А чего убиваться-то? Нравится баба, любишь ее? Пойди да отбери ее у мужа или у кого там, с кем она сейчас живет, и будь счастлив с ней сам и ее счастливой сделай. Ты мужик или кто? Действуй решительно. Раз, раз и в дамки. Я люблю решительных. А этот так, размазня.
- А тебя, похоже, отбирали? - улыбнувшись, поинтересовалась Ленка у басистой Любки.- Ты вроде бы второй раз замужем?
- Ага, отбирали, - подтвердила Любка и, поддерживая выпирающее горой пузо, перевернулась на другой бок, - я как первый раз-то забеременела, мой-то первый сразу понял - не его ребенок. Трезвый-то вроде ничего, а как напьется все норовил пинком по пузу врезать, дескать, случайно. Я-то поначалу терпела да уворачивалась. Молодая, шустрая была. А как пузо-то отрастать стало, месяцев пять было, то уже не пошустришь. Вот и не получился ребеночек у нас с моим вторым.
- Какой ужас, - в один голос воскликнули Ленка и Ольга.
- А ты что? Что ему сделали?
- А что я? Ребенок-то не его был, имеет право, - хохотнула Любка, - стали жить дальше. Он-то все хотел своего сделать, да я таблетки-то глотала каждый день. Не забывала. А потом он под машину попал. В гараже с мужиками машину делали, напились пьяные, да и не увидели, что он под колесом лежит. Уснул. Переехали его. Прям поперек хребта колесом. А машина ЗИЛ. В общем, Колька его и переехал. Скорую вызвали, так та даже до больнице не довезла. Год назад это было.
- И что дальше? А ребенок-то чей? Не его?
- Как чей? - удивилась Любка. - Колькин. Мы ж с ним два месяца как расписались. Ему, правда, еще два года сидеть. Но он сказал, что не хочу, чтобы ребенок рос без отца. Хотя может и не Колькин. Но по времени должен быть его. Точно Колькин. Колька-мужик жесткий, что сказал - то сделает. Мстительный. Не, я не верю, что в журнале понаписали. Так, заманиловка для ленивых баб, которым заняться больше нечем в салонах красоты.
- А знаете, - не выдержала четвертая из присутствующих, Марина, - а мне кажется, вполне нормальная ситуация. Только мужчину жалко. Никто его не любит. Вот мне всегда таких мужчин жалко. Наверное, потому они мне и попадаются всегда. Ведь видишь же, что слабый он. Но слабость-то его от того, что не любит его никто. Потому он и не уверен ни в себе, ни в женщинах. Но мне кажется, он хороший. Он мне чем-то моего дружка напомнил. Мы с мужем давно решили ребенка завести, но как-то не получалось. То он на работе, то я устаю. Пару разу попробовали и ничего. А с полгода назад встретила такого лапочку, такого милого дружка. Мне он очень понравился. Я поначалу даже и не думала о постели. И он не думал, как он потом признался. Я для него кем-то вроде музы была. Он почти художник, рисует там что-то. Столько всего знает. Стихи читал, картины разные показывал. Я думаю, если бы я его сама в постель не затащила, он бы так мне и показывал картины. Но мне просто интересно стало, какой он без одежды. Понимаете, бывает так, нравится человек и хочется посмотреть, какой он без одежды. Но ведь ему не скажешь - разденься, я посмотрю. Вот и пришлось его соблазнить. И представляете, с ним сразу же все получилось. Он сейчас предлагает уйти от мужа и жить с ним. Хочет ребенка воспитывать сам. Но как я могу уйти, это ж муж. А с дружком мне просто хорошо. Но жить с ним я даже не знаю как. Он другой, с ним интересно, спокойно, но жить не представляю как. Так что, как мне кажется, я понимаю, за что можно полюбить такого человека. Полюбить, но не жить с ним. По-моему, героиня все правильно сделала.
- А за что его любить? - подхватила Ленка. - Он хоть бы что-нибудь сделал бы полезного для бабы? Да хоть морду бы мужу набил, все легче стало бы и ему, и ей. У него и выбора не было, только травиться. Встречала я таких. В молодости тоже ухаживал за мной. Старше был много. Тоже стихи, язык не уставал по ушам мне катать. У меня поначалу-то крышу напрочь снесло. Как же, все настоящее, все как в кино. У меня, и все как в кино. Другие вон плачут, ходят, убиваются, что их не жалеют, не любят, а у меня все как в кино. Полгода с ним пронянчились. А он только и мог ныть да жаловаться, как ему плохо да погано. Еле как отделалась, все нервы измотал. И прогнать жалко. И дальше уже нет мочи с ним разговаривать. Заладил "Я люблю тебя, я люблю тебя", а мне-то что от его любви? У самого ни кола ни двора, только и может стихи читать, да и то чужие. Хотя, может быть, и свои, я стихи не очень люблю. Врать не стану. Я в постель хочу, а он мне стихи читает. Не, мужики некоторые встречаются - такие экземпляры, что хоть смейся хоть плачь. Да и в конце концов какая разница, могло быть такое или нет? У нас-то все по-другому? Так?
В палате снова воцарилось молчание. Беременные женщины стали думать о том, как в этой жизни сложилось у них? Счастливы ли они? И если нет, осталось ли хоть какая-то надежда, что когда-нибудь будут счастливы? И даже пусть, пусть если не они, то хотя бы те, кого они сейчас носят в себе. Будут ли хотя бы они счастливы? Те, кто зачат был по случаю, по глупости, по необходимости, по расчету и никак не по любви.
И каждая из них очень хотела верить, что вполне возможно если уж не стать счастливой без этой самой: глупой, затертой, испорченной и смешной любви, то хотя бы и несчастной себя без нее не чувствовать. И никто из них не догадывался, что второе много труднее.
[ ДРУГОЙ ]
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Господин, у Вас все в порядке? Вам помощь не нужна? (нем.)
2 У Вас все в порядке? (нем.)
3 Другая (анг.)
4 Откройте глаза, пожалуйста, откройте глаза. Ну пожалуйста откройте глаза. (нем.)
5 Вот так, вот так! Вы видите мою руку? (нем.)
6 Не закрывайте, не закрывайте глаза. Вам нельзя засыпать. (нем.)
© Евгений Гордеев, 2013-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2013-2024.
НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
|
Эльдар Ахадов. Баку – Зурбаган. Часть I [Однажды мне приснился сон... На железнодорожной станции города Баку стоит огромный пассажирский поезд, на каждом вагоне которого имеется табличка с удивительной...] Галина Бурденко. Неудобный Воннегут [Воннегут для меня тот редкий прозаик, который чем удивил, тому и научил. Чаще всего писатели удивляют тем, чему учиться совершенно не хочется. А хочется...] Андрей Коровин. Из книги "Пролитое солнце" (Из стихов 2004-2008) – (2010) Часть II [у тебя сегодня смс / у меня сегодня листопад / хочется бежать в осенний лес / целоваться в листьях невпопад] Виктория Смагина. На паутинке вечер замер [я отпускаю громкие слова. / пускай летят растрёпанною стаей / в края, где зеленеет трын-трава / и трын-травист инструкцию листает...] Александр Карпенко. Крестословица [Собираю Бога из богатств, / Кладезей души, безумств дороги; / Не боясь невольных святотатств, / Прямо в сердце – собираю Бога...] Елена Севрюгина. "Я – за многообразие форм, в том числе и способов продвижения произведений большой литературы" [Главный редактор журнала "Гостиная" Вера Зубарева отвечает на вопросы о новой международной литературной премии "Лукоморье".] Владимир Буев. Две рецензии. [О повести Дениса Осокина "Уключина" и книге Елены Долгопят "Хроники забытых сновидений...] Ольга Зюкина. Умение бояться и удивляться (о сборнике рассказов Алексея Небыкова "Чёрный хлеб дорóг") [Сборник рассказов Алексея Небыкова обращается к одному из чувств человека, принятых не выставлять напоказ, – к чувству страха – искреннего детского испуга...] Анастасия Фомичёва. Непереводимость переводится непереводимостью [20 июня 2024 года в библиотеке "над оврагом" в Малаховке прошла встреча с Владимиром Борисовичем Микушевичем: поэтом, прозаиком, переводчиком – одним...] Елена Сомова. Это просто музыка в переводе на детский смех [Выдержи боль, как вино в подвале веков. / Видишь – в эпоху света открылась дверь, – / Это твоя возможность добыть улов / детского света в птице...] |
X |
Титульная страница Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |