Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


     
П
О
И
С
К

Словесность



*


 



      ЭВОЛЮЦИЯ

      В прошлом тысячелетии здесь было море и рифы.
      О них разбивались мысли - и получались рифмы,
      о них разбивались чувства - и были верлибры,
      и жабры у чувств вырастали, и какие-то странные микрофибры,
      плавники и хвосты, и тела сатанинской силы
      появлялись у них. И они, разноцветные и красивые,
      резвились в соленой воде, ныряли, сбивались в большие стаи,
      а потом неожиданно вдруг залегали на дно или истаивали...

      Море не знало ни вчера, ни сегодня, ни завтра,
      там, где ил, шевелились гигантские водоросли-метафоры,
      электричеством бились огромные плоские мыслескаты,
      вода пенилась и кипела, и вот уже вынырнули протопернатые
      рыбообразы - протоходячие, протопевчие, протолетучие,
      разные-разные, скользкие, когтисто-иглистые, жгучие...
      Они облепили рифы, и гибельное для мыслей место
      стало подобием будущего протоморского текста.

      А когда из стихии возник первобытный демон,
      море вскинулось всей своей влагой в цунамитемы,
      цунамистены, цунамистроки и строфы, цунамимотивы...
      Демон метался, но потом обессилел и не противился.
      Все следующее тысячелетие море его обнимало,
      ласкало, любило его и илом, и солью, но этого было мало:
      оно захотело, чтобы в него впадали и выпадали реки,
      а еще - когда-нибудь выродить из воды человека.

      И вдруг, тысячу лет немое, застывшее и глубокое,
      небо над морем разверзлось, и выткалось чье-то Око -
      всевидящее, всежаждущее... Дивилось, что эта толща
      пронизалась жизнью сама, без божественной помощи.
      Господь наблюдал, как реют над рифами рыбоптицы
      и ежесекундно рискуют врезаться и разбиться,
      как медленно приливают волнообразные годы...
      И своей многоперстой дланью провел над водами.

      И там, где раньше сновали кистеперые юркие мыслерыбы,
      в медленный дрейф легли какие-то камни, какие-то глыбы -
      холодные, гладкие, черные, как мертвые кашалоты,
      но совсем не плавучие и даже совсем не животные...
      Бог подождал, пока все это до самого дна остынет,
      волшебным словом высушил море и превратил в пустыню.
      Господь милосердный сказал: "Хорошо. Вот так вот мне нравится".
      И мысли теперь по пустыне носятся и больше не разбиваются.

      _^_




      * * *
              К.Д.

      беспощаден запах белых азалий
      дорогой Зигмунд
      давай поговорим об этом
      давай хоть раз поговорим
      о чаинках на дне офисной чашки
      о безопасности в современном мире
      о кенгуру и пингвинах
      не касаясь их психосоматики

      _^_




      AVE  MARIA

      ave maria, моя афродита, ave maria
      в правом твоем рукаве - виноградные грозди
      в правом твоем рукаве - виноградные лозы
      а в левом -
      галька морская
      и несколько капель прибоя

      ave maria, моя афродита, ave maria
      след от сандалий твоих прорастает осокой
      след от сандалий твоих исчезает мгновенно
      как будто
      время желает
      забрать твое тело и тяжесть

      ave maria, моя афродита, ave maria
      тень на песке так прозрачна и так одинока
      тень на песке так похожа на сон и на чудо
      я знаю -
      ты не афродита
      ты дева мария, рожденная пеной

      _^_




      АМАРНА

      амарнское лето сжимает в песчаных ладонях виски Нефертари
      ей кажется, будто под кожей гудит золотая туманность
      ей кажется, множатся соты в испуганных ребрах
      и где-то внутри, в глубине притаилась пчелиная матка

      колеблется в кварцевом воздухе тень раскаленного дома
      немые виски источают тягуче-медлительный запах
      медовые реки, медовые губы, медовые пальцы
      коснешься стены - и на ней образуется сахар

      когда скарабей на груди у соседского сына Сетнахта
      шевелuтся во сне, потревоженный частым дыханьем
      тогда оживает под сердцем пчелиная матка
      вибрирует гулко и в самую душу горячее жало вонзает

      _^_




      АНЕСТЕЗИЯ

      Мальчик мой, положи молчание под язык, расшифровывай, как тягучую карамель, как вино и ваниль, как приправленный бешамель - чтоб оно настоялось, как яд во флаконе из бирюзы. Мальчик мой, подержи молчание за щекой, испытай и запомни его, как зубную боль, как диез и диагноз, как в душевный ожог - бемоль - и виниловый скрип тебе принесет покой. Vale, vale, мой мальчик. Винил - подобие сефирот. Шлифуй свой камень, а станешь совсем немым - я сниму библейский новокаин и Слово тебе передам изо рта в рот.


      _^_




      ВАТЕРЛИНИЯ

      1.

      акварельные тени скользя размывают следы
      путешествуют вплавь
      как пугливые дети хватаются за руки
      жмутся к углам
      зима
      мягкотелая сонная навь
      недобудится форточек ветер
      безжизненно стелется дым

      это все мокрогубый февраль
      оживить не спеша
      мертвый город целует в подножья его пирамид
      замыкает его монохромно в свою круговую поруку
      свою водолейную сущность
      уже ослабела спираль
      и замедлился шаг
      далеко ли до мартовских ид?

      подслеповатое солнце -
      растертая с медом и мелом пастель
      в этом мутном зрачке на поверхности штиль
      влагу нижнее веко хранит
      в лоне верхнего - мель
      а на дне
      не горит стеариновый стих
      обнимая
      щедро промытый белилами
      утра фитиль

      2.

      как страны, которые ты никогда не увидишь
      как не поставлю по струнке слова
      маори, суоми, идиш
      тренируем глаз и язык
      вертится глобус вокруг оси
      кружится голова

      журнал бортовой исписан до середины
      как гладят пушных зверей
      как воет собака динго
      свой индиго из-под острых ресниц
      выплесни
      языком коснись
      моего молчания в кобуре

      как податливы параллели, меридианы
      беззащитно просятся под корму
      я - твоя ватерлиния
      медиатор
      переводчик тихого океана
      немой
      не спрашивай, почему

      _^_




      LILY

      никаких камышей, никакой тоски
      кто-то внутри тщится почуять
      исчезнувшие тиски
      вместо них в тебе какая-то пыль,
      непонятная взвесь
      и в темноту молчишь:
      не оставляй меня здесь

      без этой боли ты словно бы сирота
      словно покинутый дом
      обесточена и пуста
      была бы постарше - не путалась
      в мертвых нервах и проводах
      была бы постарше -
      сказала бы: вот и все
      сказала бы: никогда, никогда

      ни озер, ни болот, ни иглы, ни живой воды
      память твоя -
      смех, сигаретный дым
      заклинаешь ушедшую боль:
      смилуйся, дай огня
      а она тебе:
      помяни меня

      щиплешь себя,
      не в силах расстаться с ней
      так умирают нужные сорок дней
      так умираешь с ними сама
      забывается имя ее,
      остается лишь медленный аромат

      куришь и слышишь -
      явилась благая весть
      у тебя внутри
      вихрится какая-то пыль,
      непонятная взвесь
      там смотрят с глубин
      тысячи сонных глаз
      там вселенная родилась

      приближается кто-то другой
      снова вживлять тиски,
      а в тебе шевелятся
      листья и лепестки
      тянет руки -
      шепчешь: не тронь, не тронь
      затягиваешься
      выдыхаешь лилию на ладонь

      _^_




      НЕНАСТОЯЩЕЕ  ВРЕМЯ

      если я выйду за тебя
      войду в тебя
      в тебя спрячусь
      и буду выглядывать изнутри
      как дети
      которые играют в прятки
      и хотят и не хотят чтобы их заметили

      если я выйду за тебя
      за горизонт
      отделяющий меня от
      моего - твоего - нашего? -
      будущего
      буду писать письма
      себе - сегодняшней
      скучать по своей разомкнутости
      вспоминать различные
      электричества и в себе замыкания
      мычание - замедленное воспроизведение
      кошачьих воплей
      под подоконником
      и глухой шелест одеяла
      спадающего всей своей тушей
      на пол
      все это со мной
      уже случилось и не останется
      нужно освободить место
      для других одеял и котов
      ведь ты примешь меня только пустую
      заставишь оставить из ста моих лиц
      одно-единственное -
      самое любимое
      и поверх него своей рукой
      нарисуешь второе лицо -
      оно останется на мне
      когда все закончится

      наверное мы будем счастливы
      пока ты не поймешь внезапно
      что жена твоя написана на чужом языке
      что в ее голове установлен
      транслятор нечеловеческих мыслей
      он мешает ей жить
      но она пользуется им чаще
      чем зубной щеткой
      тогда ты испугаешься
      бросишься переводить меня и отчаешься
      диагноз: декодировать невозможно
      наверное мы будем

      а потом -
      за
      твои пределы
      выйду
      за
      тебя
      на свободу

      _^_




      * * *

      раздевай и властвуй
      а иглы ласковые
      астрал чувствует нежность
      ждет щекотки
      татуировка светится
      зеленым
      через одежду

      _^_



© Ольга Дымникова, 2011-2024.
© Сетевая Словесность, 2011-2024.




Словесность