Один из ярких представителей раннего немецкого экспрессионизма, Август Штрамм (August Stramm, 1874-1915) вообще-то стихов почти не писал, но в историю вошёл именно как поэт. В 1909-1914 годах он приобрёл известность в берлинских литературных кругах своими драмами. С началом Первой Мировой его призвали на фронт, откуда он неожиданно начинает присылать своему другу, издателю Герварту Вальдену, множество стихов. Позднее из них составились небольшие сборники "Человечество", "Ты", "Мировая боль", "Каплет кровь" и др. До войны Штрамм работал в почтовом ведомстве, поэтому (то ли в шутку, то ли всерьёз) его лаконичный скупой стиль называли "телеграфным". Сам автор не успел увидеть свои стихи напечатанными: 1 сентября 1915 года Штрамм погиб под Кобрином во время атаки на русские позиции.
Твой смех - навзрыд в моей груди
И жарко губы леденеют
Во вздохе вянут листья!
Твой взгляд страшит
И
Бранных слов торопит ком.
Забвенье
Крошится из рук!
Прочь
Край одежды
Вьётся
Выше ниже!
Бриллианты блещут над водою!
Ввысь воздеты руки
Блёклый прах протягивают к Солнцу!
Дрожь цветов в волосах!
Искрясь
Ветвясь
Ткутся покровы!
Пахнут
Белые блёклые бледные
Покровы!
Роза, робко-туманная, трепещет
Дрожь и пятна
Губы, губы
Жадны, жарки, зыбки губы!
Цвет цвет!
Поцелуй!
Рдяно
Пьяно
Золото
Вина!
Ты и я!
Я и ты!
Ты?!
Айдар Сахибзадинов. Жена[Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...]Владимир Алейников. Пуговица[Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...]Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..."["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...]Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа[я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...]Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки[где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...]Джон Бердетт. Поехавший на Восток.[Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...]Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём[В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...]Владимир Спектор. Четыре рецензии[О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.]Анастасия Фомичёва. Будем знакомы![Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...]Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога...[Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...]Анна Аликевич. Тайный сад[Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...]
