ТАК ЛЮБИТЬ НЕЛЬЗЯ
(О романе Фарида Нагима "Tanger"*)
"...Бездн у вас нет."
"Tanger"
Фарид Нагим более известен за рубежом как драматург и сценарист. Спектакли по его пьесам ставились в Берлине, Гамбурге, Цюрихе и Варшаве. Повести и рассказы печатались в журналах "Дружба народов" и "Октябрь". Он лауреат годовой премии "Дружбы" - роман "Земные одежды" и премии "Москва-Пенне" за "Мальчиков под шаром".
Но есть у этого писателя и другая, тайная сторона... Его первое, большое прозаическое произведение - роман "Танжер" ждал своего часа семь лет. Большие российские издательства отказывали в публикации: непопулярная и даже рискованная тема, необычная структура, резкий язык, шокирующие откровения. "Танжер" был издан маленьким издательством "Кислород", специализирующемся на экстремистской и околофутбольной тематике.
Романное время - 1997-2000-е - годы, наполненные безудержной свободой и эйфорией. Место действия - Москва - Крым - Переделкино (поселок писателей под Москвой).Эта книга - прощание с 90-ми, прощание с молодостью, надеждами, иллюзиями. В те годы казалось, еще немного и появится что-то абсолютно новое - не советское, небывало креативное - явится миру русско-российское чудо.
Синопсировать роман, можно, наверное, и так: молодой человек, Анвар, испытывает такую страшную боль и отчаяние от расставания с женой, что вдруг чувствует: он постепенно превращается в женщину. Герой открывает ее в себе и отделяет, как бы спасаясь от тотального одиночества, избывая муку от потери любви, как бы мстя недоступному женскому, разлитому в мире и странным образом распределенному богом среди людей...В этом одиночестве и сумасшествии, поступательно ведущем его к гибели, Анвар встречает друга -некрасивого и нелепого Мужчину, влюбленного в его душу, в его творчество, который ценой своей жизни заставил Анвара поверить, что чудо возможно, что великие чувства не умирают и уже совсем скоро взблеснёт на горизонте город счастья и свободы, город-рай, далекий и незыблемый, как мираж - Танжер.
Автор обладает невероятным мастерством передачи малейших нюансов чувств, ощущений, переживаний. Кинестетика текста, его аудио-визуальность, поражают. Но чаще всего я просто не успеваю понять, каким образом оказываюсь внутри текста, внутри происходящего, и уже остаюсь, пребываю там. Именно поэтому - непрекращающееся ощущение диалога и напряжённого ожидания. Незримоследуя за героем, обнаруживаю в нём себя. Что-то заново постигаю, узнаю, словно проявляя старую идавно забытую фотоплёнку.
Каждый найдёт в этом романе то, что ищет. Дело во внутренней направленности читающего.Наверняка кто-то будет судорожно и влажно перелистывать страницы в возбуждённой погоне за новым кайфом откровенных сцен - и только за этим. Не могу сказать, что они (эти сцены) меня не волнуют. Слишком внимателен автор к мелочам, слишком ярко и глубоко он чувствует, слишком правдив и откровенен, обнажён перед читателем; слишком многие вещи, в которых признаться человеку самому себе бывает невозможно страшно - он затрагивает. Наверняка кто-то брезгливо отшвырнёт книгу в сторону. И больше не прикоснётся к ней.Я прикасаюсь. И остаюсь -хочу дожить внутри неё до последнего абзаца. Я знаю, что меня ждут понятные мне одной и оставленные именно для меня знаки. Я верю герою. Верую в него. В его тотальноеодиночество -неизбывное и неистребимое, обречённое; в мучительное страдание самопознания; метаний междувнутренним раем и адом. Противоречивое единство двойственности, присущее каждому из живущих. Краб-альбинос, выползая из своей тёмной пещерки, остаётся крабом - с чуть более нежным панцирем, чуть более заметной пульсацией жизни под ним - он всё равно часть того мира, в котором живёт. Даже тогда, когда этот мир игнорирует его присутствие. Даже тогда, когда нет ощущения самоопределения в этом мире. Потому что нет ничего внешнего, что не было бы продолжением внутреннего.Одна из бусин Индры. Отражение отражений. И эта книга -самопостижение через отражение. Потому что я отражаюсь в прозрачных стеклах "Танжера", даже тогда, когда меньше всего хотелось бы обнаружить себя в отражениях.
Читая, испытываешь страх, что через какой-то десяток страниц всё закончится. И оборвётся разговор. Геройнавсегда останется там, за прозрачной стеной своего книжного пространства. А я не буду анализировать и оценивать. Я буду просто жить, зная, что кто-то ищет путь к себе, или выход из заданной оболочки.
бабочка под дождём
бьётся о стекло
ведь ждёт её рай
за прозрачной стеной
В романе, наверное, впервые после "Эдички"не завуалированоприсутствуют гомосексуальные темы. Но, как это ни странно, я почти уверена - роман оттолкнет и гомосексуалистов и гомофобов. В нем нет обаятельных маргиналов Жана Жене и отвергнутых миром сардонических красавцев Марка Равенхилла. Но и нет "милых мужчин" Гришковца, безбашенных мачо Рубанова и "правильных пацанов" Прилепина. Герои романа балансируют. Нелепые и вполне обыденные люди, оглушенные любовью, загнанные природой в тупик, сами неверящие в то, что с ними происходит.
В отличие от романа Лимонова (факт биографии, эмиграции, отчаяния и эпатажа), "Танжер" мне кажется более художественным, более полно исследующим мужское, женское и срединное. И потом, в американском романе Лимонова только один главный герой, а в "Танжере"на первый план неожиданно выступает герой второстепенный - Серафимыч, и в конце полностью заслоняет собой героя, заявленного главным с первых страниц.
Как это ни удивительно роман Нагима - чрезвычайно брутальное, мужское произведение. И, скорее всего, он будет близок женской читающей аудитории.
Структура"Танжера" напоминает мне коллажи Параджанова. Сотворенные из, казалось бы, примитивных, вульгарных и кичевых вещей, они поражают не только талантливой интерпретацией. Параджанов всегда потрясает степенью свободы. Свободой быть отличным от всех, гениальным до преступного абсурда. Он ПОЗВОЛЯЛ себе. Нарушал. Ломал границы дозволенного и развенчивал, объединял несовместимое. Любил и воспевал запретное. Смещал угол восприятия. Мучаясь и страдая, конечно. То же самое испытываешь, читая "Танжер". Сходство усиливается графической коллажностью, нелинейностью текста, "методом нарезок", который использует автор именно тогда, когда обнажённое сознание героя раздвоено, утроено и удесятерено.
В "Танжере" томит напряжённое ожидание неизбежной трагедии. Тщетных биений человека о глухое стекло жизни. Невысказанногоотчаяния. И невозможности ничего изменить, вырваться из оболочек в эфирное поле любви. Беспомощно предчувствуешь трагичность развязки. Иного не дано. Так любить НЕЛЬЗЯ. Нельзя любить ТАК. Так нельзя ЛЮБИТЬ. Или, может быть, только единожды? Обречённо и невыносимо.Смертельно.
Роман Нагима "Танжер", конечно, не интерпретация сегодняшнего времени. Не попытка обозначить определённый его срез. Это тотальный эксгибиционизм души и человеческих чувств за гранью приличий. И тело в этом контексте - только фетиш. "Танжер" потрясает - слогом, сюжетом, глубиной, формой, отражениями, соприкасаниями. Пожалуй, с похожими эмоциями читался когда-то, да и сейчас читается "Тропик Рака" Миллера, но в нём недостаётпрозрачного воздуха слога, восточной тонкости. Может быть, ещё поэзия (именно стихи) Буковски, но Нагим более поэтичен в своей прозе.
Эта книга не читается в спешке. Она длится. И так странно отвлекаться на что-то другое - заниматься своими делами, пребывать в своём времени. А потом, возвращаясь к роману, недоумевать, что не прекращала разговора с книгой, продолжая спорить и соглашаться, принимать, верить и не верить, доверять и доверяться, слышать внутренний монолог в диалоге с автором и героем.
При всей агрессивности описаний "грязной", "запретной" любви и, порой шокирующие откровениями вещи, роман оставляет парадоксальное ощущение чистоты и надежды! Даже там, где от темноты неразличимо дно. Но ведь и дно тоже может служить опорой, точкой отсчёта. И тогда понимаешь - всё дело в авторе. В егоотношении к героям, к жизни и её проявлениям. В отношении, котороеон не навязывает. Он просто предъявляет своих героев, оставляя за читателем право определять отношение к ним, к самим себе и своим безднам. Ведь у каждого есть выбор: биться о стекло в поисках собственногорая, или смиренно умирать под дождём.
Примечание
* ИД Кислород, 2011.
© Вика Чембарцева, 2015-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2015-2024.
Орфография и пунктуация авторские.
| НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
 |
| Надежда Жандр. "Чусовая" и другие рассказы [Высокие скалы стоят по берегам Чусовой – Священной реки каньона, – так называли её коренные жители этих мест. Она змеится, пересекая Уральский хребет...] Раиля Шаяхметова. Мальчик оказался скромным [Мы попали в какой-то мир, в какой-то странный ресторан, где фланировали, сидели, смеялись, разговаривали, курили, выпивали одни только приятные мужчины...] Александр Карпенко. Зов предков (О книге Татьяны Медиевской "Его величество случай") [Мне кажется, я уловил главную, стержневую мысль Медиевской: это – бессмертие рода. Наши бабушки и дедушки – колодец, из которого мы черпаем родниковую...] Владимир Алейников. Моление в начале ноября [От Юга, прогибавшегося книзу, / До Севера, меняющего ризу / На снежное, как в песне, серебренье, / Вынашиваем мы сердцебиенье...] Андрей Коровин. Из книги "Пролитое солнце" (Из стихов 2004-2008) – (2010) Часть I [нарежьте мне море лимонными дольками / без чаек отчаянья / море – и только / чтоб был ободок от восхода по краю / и быстрый дельфин как посланник...] Мария Фроловская. Туфелька на снегу [Нас весна сотворила счастливыми и свободными, / без шарфов полосатых, намотанных, как намордники, / и пускай по углам трутся заморозки зловещие.....] Михаил Ковсан. 4 = 3 + 1 [Четверо вместе, один из них – он. Ещё библейская формула, матрица древних рассказиков-притч, в которых трое – мейн стрим, общее мнение, а у него, хоть...] Татьяна Горохова. Живое впечатление от Живого искусства (Духовное в живописи Александра Копейко) [Для меня лично самое важное в картинах Александра то, что он сумел перенести на холст решающий момент радости души, когда первый луч радости обжигает...] Анастасия Фомичёва. Memento mori [29 июня в Библиотеке № 73 – Культурном центре академика Д.С. Лихачева прошло закрытие выставки фотопортретов авторов антологии "Уйти. Остаться. Жить"...] Наталья Захарцева. Сны сторожа Алексеева [Позволь, я расскажу тебе тебя, прекрасную, как летний сон ребёнка. Твоя душа сработана так звонко, что звёзды слышат и слоны трубят, ведя своих слонят...] Ренат Гильфанов. Повод (для иронии) [Я не плавлю сталь, не летаю к звездам. / Круг забот моих узок, апломб забыт. / Но если это нормально: любить то, что создал, / то я буду это любить...] Максим Жуков. Любить иных [Любить иных – тяжёлый крест, / Но крест и вправду непосильный, / Когда средь прочих, остальных, / Полюбишь ту, что из иных...] Елена Шилова. Третий берег [...Зная, что главное – впереди: / Света ли край или третий берег? / Я до сих пор, как ребёнок, верю / Компасу, спрятанному в груди.] |
| X |
Титульная страница
Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
