Горит над городом звезда,
подмигивая мне.
Она одна, совсем одна
в холодной вышине.
Она светила надо мной,
когда, ещё щенок,
я рвался с мельницами в бой,
но победить не смог.
Она нашёптывала сон
о славе и любви,
и я сияньем поражён
лучи её ловил.
С тех пор прошло немало лет,
унылых долгих лет.
Я понял: звёзд на небе нет,
и неба тоже нет.
Есть только бесконечно нуд-
ный серый-серый день,
где кровь высасывает труд,
а душу душит лень,
где мы усталые бредём,
не думая о ней,
где по ночам светло, как днём,
от городских огней.
В какой-то день, какой-то год
пришла в мой дом беда.
Я поднял голову - и вот
горит моя звезда!
Она ждала меня как вер-
ный друг десятки лет.
И вот теперь из дальних сфер
мне шлёт волшебный свет.
И я не верю, что она -
всего лишь шар огня.
Она ведь смотрит на меня.
Так смотрит на меня!
Почти не открывая век,
над лесом и рекой
летит какой-то человек
(неведомо какой).
Над ним созвездия парят,
закат давно потух.
И гонит с пастбища ягнят
подвыпивший пастух.
Он смотрит вверх и видит, тих,
как в горней вышине
летит какой-то странный псих,
играя на зурне.
Он внемлет ангелов полёт
и осязает ад,
его душа томится под,
а сердце рвётся над.
Проходят долгие года
и миллионы лет,
а он летит себе туда,
где смерти больше нет.
Стоит подвыпивший пастух,
дрожит его рука,
не в силах сдвинуться, петух
не пропоёт пока.
В раму темноты заключено
за воздушным газом занавески
тёплым светом светится окно,
очертанья комнаты нерезки.
Золотистой лампы ровный свет,
на стене старинные картины,
женщины размытый силуэт,
за столом какие-то мужчины.
Я усталый мимо прохожу,
боковым выхватывая зреньем
этой жизни тихое мгновенье,
я ей вовсе не принадлежу.
Женщина, стоящая в окне,
видела, как проходил прохожий,
на кого-то, кажется, похожий -
и тотчас забыла обо мне.
Женщина исчезла в темноте.
Моя куртка от дождя промокла.
Где-то там горят другие окна,
только, к сожалению, не те.
Встану тихонечко. Ночь на дворе.
Мне почему-то не спится.
Лунные тени лежат на стене.
Вскрикнет спросонья птица.
Льётся беззвучная звёздная речь
знаками Зодиака.
Дышит во сне, остывая, печь,
спит под крыльцом собака.
Кажется, ночи не кончиться срок.
Год будет длиться? Век ли?
Но засветился уже восток,
звёзды чуть-чуть поблекли.
И становясь всё ясней, ясней,
ночь, как свеча, сгорает.
Дети тихонько растут во сне,
матери умирают.
Иисус Христос в пустыне
среди скал, пещер и звёзд
на ветру холодном стынет.
Сорок суток длится пост.
Скоро Он на суд предстанет
вдалеке от этих мест,
скоро будут христиане
целовать священный крест.
Скоро. Скоро...
А покуда
Он с Собой наедине.
И спокойно спит Иуда,
улыбается во сне.
И Андрей с Петром рыбачат.
И Матфей считает мыт.
В Храме торгаши судачат
про погоду, жён и быт.
Савл, ещё не ставший Павлом,
горд сияньем новых лат.
И ещё не обесславлен
кровью праведной Пилат.
В мире много происходит:
то сменяются цари,
то волнения в народе
разжигают бунтари,
то придут ордой жестокой
жители степей и гор,
то волшебники Востока
на поля наводят мор.
Ни надежды, ни исхода.
Круг замкнулся. Страшный круг.
Торжествует несвобода
в человеке и вокруг.
Торжествует царство плоти,
царство страха и тоски,
и в бессмысленной работе
сердце рвётся на куски.
А в неведомой пустыне
среди скал, пещер и звёзд
на ветру холодном стынет
и душой скорбит Христос.
Как наши знания неточны!
Как наши здания непрочны!
Как мы бессильны и порочны,
с отчаяньем обручены!
Как наши ценности случайны,
плохи дела, убоги тайны,
но мы цепляемся отчаянно
за то, на что обречены,
приговорённые бессрочно...
Но я недавно понял вот что:
от предков в будущее почта -
вот кто мы в самом деле есть.
И пусть газеты злы и лживы,
акулы пухнут от наживы,
но мы должны, пока мы живы,
нести порученную весть
и донести её потомкам.
И ненавязчиво, тихонько
на ушко спящему ребёнку
безлунной полночью шепнуть.
Кому дано - тот всё услышит,
пускай он спит и ровно дышит
под мерный стук дождя по крыше -
ему на утро в долгий путь.
Какое-то время в тиши этих комнат,
где в люстрах горит электрический свет,
нет-нет да меня ещё кто-нибудь вспомнит,
наверное, вспомнит, а может, и нет.
В каких-то нелепых житейских рассказах,
в каких-то страшилках для взрослых детей
ещё поживу, этим бредням обязан,
бессменный участник весёлых затей.
Но лет этак двадцать, а может быть тридцать
спустя после скромных моих похорон
молва обо мне насовсем прекратится -
пустяк, небылица, младенческий сон...
Нелепость. Младенческий сон. Небылица.
Как дым, растворится и смолкнет молва.
А жизнь будет длиться, и длиться, и длиться,
и тихо ложиться на землю листва.
любовь не выбирает
не стонет не хандрит
предателей карает
над мёртвыми скорбит
любовь не знает выгод
не ведает преград
идти путём ошибок
за нею всякий рад
но далеко не каждый
дойдёт до двери той
где пламенные стражи
хранят её покой
где вечен день весенний
где смерти больше нет
где заливает сени
янтарный лунный свет
где ты увидишь снова
всех тех кого любил
и вдруг обрящешь слово
и станешь шестикрыл
Когда над городом бессонным
поют пассаты и муссоны,
и быстроногие гарсоны
разносят водку и вино,
вокруг доступные девчонки,
и запахи духов так тонки,
и не болят ещё печёнки,
нам всё ещё разрешено.
Но гаснут лампы и улыбки,
оркестр складывает скрипки,
глаза тусклы, ладони липки,
приходит расставанья час.
Тогда ничтожны наши баллы,
былых балов пустеют залы,
и вот приходят вышибалы
и к чёрту вышибают нас.
Елена Мудрова (1967-2024). Люди остаются на местах[Было ли это – дерево ветка к ветке, / Утро, в саду звенящее – птица к птице? / Тело уставшее... Ставшее слишком редким / Желание хоть куда-нибудь...]Эмилия Песочина. Под сиреневым фонарём[Какая всё же ломкая штука наша жизнь! А мы всё равно живём и даже бываем счастливы... Может, ангелы-хранители отправляют на землю облака, и они превращаются...]Алексей Смирнов. Два рассказа.[Все еще серьезнее! Второго пришествия не хотите? А оно непременно произойдет! И тогда уже не я, не кто-нибудь, а известно, кто спросит вас – лично Господь...]Любовь Берёзкина. Командировка на Землю[Игорь Муханов - поэт, прозаик, собиратель волжского, бурятского и алтайского фольклора.]Александра Сандомирская. По осеннему легкому льду[Дует ветер, колеблется пламя свечи, / и дрожит, на пределе, света слабая нить. / Чуть еще – и порвется. Так много причин, / чтобы не говорить.]Людмила и Александр Белаш. Поговорим о ней.[Дрянь дело, настоящее cold case, – молвил сержант, поправив форменную шляпу. – Труп сбежал, хуже не выдумаешь. Смерть без покойника – как свадьба без...]Аркадий Паранский. Кубинский ром[...Когда городские дома закончились, мы переехали по навесному мосту сильно обмелевшую реку и выехали на трассу, ведущую к месту моего назначения – маленькому...]Никита Николаенко. Дорога вдоль поля[Сколько таких грунтовых дорог на Руси! Хоть вдоль поля, хоть поперек. Полно! Выбирай любую и шагай по ней в свое удовольствие...]Яков Каунатор. Сегодня вновь растрачено души... (Ольга Берггольц)[О жизни, времени и поэзии Ольги Берггольц.]Дмитрий Аникин. Иона[Не пойду я к людям, чего скажу им? / Тот же всё бред – жвачка греха и кары, / да не та эпоха, давно забыли, / кто тут Всевышний...]
