Сбивается, как рыхлое, в комок.
Я чувствую его округлый бок.
Он так давно внутри меня лежал,
О ребра мои терся и дрожал.
И я ношу его, как горький плод,
В себе, с собой уже который год.
И мне нести его, в себе нести.
В моей воздушной внутренней горсти,
Как луковица зреет плотный ком
слоистый, без прослоек и проблем.
и я с рождения к нему влеком,
а он ко мне несправедливо нем.
Синие сливы дождя.
Косточки плюхаются в компот.
Тетя Маня пухлая пустая туча
Посылает Димку в соседский сад.
Пошли, мол, господи, дождичка.
Батя-скотина усох,
Всю меня выжимает,
Слив просит.
Димка мигом - на, батя пей
Глотай те что помельче.
А сам руки в кулачки жмет -
Хоть бы всё наладилось.
И снова кто-то
Вытрусив из тряпичного нутра
Отсыревшие опилки,
натянет пустую куклу на сильную руку,
(ведь так заполняется пустота)
и пальцами разжимая ей рот,
выпустит слово.
И после снимет, вроде перчатки,
Впитавшей пот.
и в складках вялого тела
еще будет болеть недавний запах.
Когда нагнулась та, которая мать
Грудью потной кормить,
То есть молоком
Кислым-кислым (господи, сразу сплюнул).
Ей же было всегда страшно,
Что ребёночек голодный и орёт.
И сама плакала,
И слезы стали густыми, как молоко.
Бабка кричала, что дитё ревёт.
Тогда та, которая мать, решила:
Ну, вроде, лучше мертвый ребеночек,
Чем ругань.
Но потом ребеночек молчал
Ведь лучше голодным быть.
Укрылся город темным покрывалом.
Сухая ночь на крыши мертвой птицей
Как никогда решительно упала.
И мне под покрывалом не вместиться.
Еще таится в перьях запах стаи,
И между ними ветер нагло шарит.
Мне стало тесно, вот я улетаю
В сверкающем над всеми мыльном шаре.
Шуршащие ладони мертвой птицы
Легли на расколдованные крыши
Пером к перу холодной черепицей:
Ей не подняться вверх, мне не спуститься.
А город спящий равнодушно дышит,
Но стука из груди моей не слышит.
Сергей Петров: Эпидемия[Любая эпидемия, как и война, застаёт людей врасплох и пробуждает самые низменные инстинкты. Так получилось и в этот раз: холеру встретили испуганные,...]Белла Верникова: Композитор-авангардист Артур Лурье[В 1914 г. в Петербурге вышел манифест русских футуристов, синтетически объединивший модернистские поиски в литературе, живописи и музыке - "Мы и Запад...]Михаил Фельдман (1952 – 1988): Дерево тёмного лика[мой пейзаж / это дерево тёмного лика / это сонное облако / скрывшее звёзды / и усталые руки / и закрытая книга]Татьяна Щербанова: Стихотворения[На этом олимпе сидят золотые тельцы, / сосущие млеко из звездно-зернистой дороги, / их путь устилают сраженные единороги, / Гомеровы боги и даже...]Питер Джаггс: Три рассказа из книги "От бомжа до бабочки"[Сборник рассказов "От бомжа до бабочки", по мнению многих, является лучшей книгой о Паттайе. Он включает двадцать пять историй от первого лица, рассказанных...]Сергей Сутулов-Катеринич: Попытка number 3, или Верстальщица судьбы[дозволь спросонья преклонить главу / к твоим коленям, муза-хохотунья, / верстальщица, волшебница, шалунья, / сразившая зануду-школяра / метафорой...]Роман Смирнов: Следующая станция[Века уходят, астроном, / когда ты ходишь в гастроном, / но столько чая в пятизвёздном, / и столько хлеба в остальном...]Сергей Слепухин: Карантин[Ах, огненная гусеница вербы, / Накаливанья нить пушистой лампы, / Светильник в старом храме изваяний / В конце пути - там где-то, где-то там...]
