Убью я пулей наповал
среди небес глухих
слона, что в хмурый Сенегал
несёт солдат двоих.
Один - слиянье юных губ
рождает свет и тьму.
Другой - урод и страшно глуп.
Не знаю почему.
Я сладко сплю. Мои Вениамины
Парят рядами чутко надо мной.
Запретных слов Капитолины
Подходят нежною волной.
Кондраты замерли на пашне,
Тревогой ноздри напоив.
А из комода Карл страшный
Глядит, ногой на пол ступив.
Передо мною удаляющийся мальчик
в гигантский лес по тропке неземной.
Там лучший друг. И белоснежный зайчик
колеблется за кочкой голубой.
То вдруг лиса потянется к берёзе
своими пальцами среди глубокой тьмы,
то вдруг ты сам окажешься в обозе,
то вдруг совсем как будто бы не ты.
То вдруг ты сам окажешься в обозе.
То вдруг в обоз садишься, но не ты.
Сидел на изогнувшейся берёзе
немецкий снайпер, нюхая цветы.
Вокруг пищала майская дубрава.
Кружила голову смешная кутерьма.
Винтовки заскорузлая монада
дышала, умирая как пчела.
Я жил тогда поблизости в избушке.
Имел деревьев садик голубой.
Вокруг тихонько прыгали старушки.
И ел я щей наркотик золотой.
Так продолжалось несколько мгновений.
Уснул барсук с простреленным бедром.
Упала белка в тёмный мир растений.
И лёг медведь с израненным плечом.
Тут я поднялся, выстрелив нежданно
громадной пулей прямо в лес густой.
И бледный снайпер, улыбнувшись странно,
свалился вниз осеннею порой.
Потомок гладкокожей игуаны,
Авианосец забирает мёд
У берегов незыблемой гондваны,
И залп в ответ незыблемый даёт.
Я - чёткий капитан из белых лилий.
Фантастика. Сомнительная тварь.
Люблю морей недвижимых беррилий
И кораблей чудовищный хрусталь.
Здесь есть отличная программа.
С древесным посохом в замедленную даль,
В экрана замкнутый хрусталь -
Виденье параллелограмма.
Как детская считалочка гремит,
Массивный воздух сотрясая басом,
Купаюсь тихо в озере атласном.
И тонкий вечер удивительно открыт.
Елена Мудрова (1967-2024). Люди остаются на местах[Было ли это – дерево ветка к ветке, / Утро, в саду звенящее – птица к птице? / Тело уставшее... Ставшее слишком редким / Желание хоть куда-нибудь...]Эмилия Песочина. Под сиреневым фонарём[Какая всё же ломкая штука наша жизнь! А мы всё равно живём и даже бываем счастливы... Может, ангелы-хранители отправляют на землю облака, и они превращаются...]Алексей Смирнов. Два рассказа.[Все еще серьезнее! Второго пришествия не хотите? А оно непременно произойдет! И тогда уже не я, не кто-нибудь, а известно, кто спросит вас – лично Господь...]Любовь Берёзкина. Командировка на Землю[Игорь Муханов - поэт, прозаик, собиратель волжского, бурятского и алтайского фольклора.]Александра Сандомирская. По осеннему легкому льду[Дует ветер, колеблется пламя свечи, / и дрожит, на пределе, света слабая нить. / Чуть еще – и порвется. Так много причин, / чтобы не говорить.]Людмила и Александр Белаш. Поговорим о ней.[Дрянь дело, настоящее cold case, – молвил сержант, поправив форменную шляпу. – Труп сбежал, хуже не выдумаешь. Смерть без покойника – как свадьба без...]Аркадий Паранский. Кубинский ром[...Когда городские дома закончились, мы переехали по навесному мосту сильно обмелевшую реку и выехали на трассу, ведущую к месту моего назначения – маленькому...]Никита Николаенко. Дорога вдоль поля[Сколько таких грунтовых дорог на Руси! Хоть вдоль поля, хоть поперек. Полно! Выбирай любую и шагай по ней в свое удовольствие...]Яков Каунатор. Сегодня вновь растрачено души... (Ольга Берггольц)[О жизни, времени и поэзии Ольги Берггольц.]Дмитрий Аникин. Иона[Не пойду я к людям, чего скажу им? / Тот же всё бред – жвачка греха и кары, / да не та эпоха, давно забыли, / кто тут Всевышний...]
