...и я был Господом, грешным Богом,
недолго, правда, – часа четыре,
зато воистину всемогущим,
свободным Богом,
каким приснился блатным мальчишкам,
парням угрюмым, прыщам вертлявым,
верзилам наглым, чертям смазливым,
уже прознавшим о журналисте
по тем каналам, которых вовсе
не существует и быть не может!
каким приснился – таким приехал.
поговорили...
(по всем законам эсэсэсэра,
корреспондентам любого ранга
дорога в зону была закрыта.)
2.
...в четверг дождливый, уже под вечер,
редактор выпестовал задачу: – езжай в колонию малолеток,
не помню точно предельный возраст –
до восемнадцати, по идее.
крайком одобрил "тюремный очерк",
сам понимаешь, с подлейшим скрипом,
волынил долго...
даю машину – туда-обратно:
уедешь утром, вернёшься к ночи.
анонс, понятно, в субботний номер.
"подвал" воскресный – на развороте.
3.
вёрст двести (с гаком) – как гоп со смыком...
вопрос со смаком: – из "Ставрополки" –
по буеракам за чик-чириком? (под тем бараком – овчарки-волки!..)
полковник рыжий, курящий "Приму", отбросил чётки: – письмо увижу – украшу мину! пиши с Чукотки!
у вас, в газете, ЛИТО лютует,
у нас, на зоне, старик Литовкин –
бессмертный цензор.
письмо оттуда – всегда издёвка,
враньё, насмешка, подстава, пасквиль –
других не видел за четверть века!
вы – журналюги. мы – солдафоны. они – бандюги!
какие, к дьяволу, диктофоны? без объективов покинешь флюгер...
блок "Стюардессы"? – полковник Спичкин зевнул устало. – ну эти бесы, известно, хнычут... заначек мало?!
блок "Стюардессы" и блок "Столичных"? – договорились.
старлей Летягин, проверишь лично. с тобою – Ирбис.
сержант Лебяжий, обед – на бочку: чтоб битте-дритте!
ступайте с богом. а мне – к сыночку, проводим в Питер.
совсем по-свойски, убавив тону, полковник молвил: – собак не бойся: тебя не тронут – ты пахнешь волей.
...блок "Стюардессы" и блок "Столичных"
делили долго, считали честно –
однако каждому из пришедших
по две "цигарки" не получалось,
а по единой как раз хватало.
пяток вернули: кури покуда,
а мы по "Шипке", а мы по "Приме"
да "козьей ножке" поприударим...
и я был богом. молчал и слушал.
курил и слышал великий русский,
могучий русский, ничтожный русский,
перемежаемый жутким матом.
зеваки "пачками" прибывали –
но под конвоем, само собою...
вагон историй. война сюжетов. мильон терзаний...
поверить трудно. проверить сложно.
бог неподсуден.
от каждой исповеди знобило,
хотя ласкало всех бабье лето –
и жеребёнка на косогоре,
и вертухаев на чёрных вышках...
мальчишкам тоже тепла хватало.
равновеликое царство солнца.
старлей Летягин дремал в обнимку с огромной псиной.
сержант Лебяжий терзал колоду, сдавая карты: – король бубновый! валет пиковый!
и следом – дама сердечком дышит...
всё верно, хлопцы?..
толпа рассказчиков поредела. – сержант Лебяжий, а фокус-покус?! толпа болельщиков прирастала... – часы бастуют, но я - волшебник!
дождётесь птичек, –сержант Лебяжий
починит примус, починит чайник,
починит время,
и раскричатся над степью чайки...
со мной остался один Серёга по кличке Ржавый: – поскольку тёзка у нас за бога, спасай державу!
в примятой пачке из-под "Столичных" есть сорок писем.
не ради славы, не ради лычек отправь на волю!
ты из приезжих, но из приличных и независим –
шмонать не станет полковник Спичкин, грехи замолим...
конверты стоят пустяк-копейку.
писали письма на папиросной.
Господь обманет судьбу-индейку!.. и шмыгнул носом великорослый...
5.
сержант Лебяжий накрыл "поляну" на косогоре –
и зону видно (она пустынна, народ в бараках),
и вид прекрасный: хребет Кавказский у горизонта...
старлей Летягин смеялся: – фокус –
всегда козырный!
колода медленно воспаряет...
тузы, шестёрки, на миг зависнув,
расправят крылья,
а там валеты распетушатся,
девятки-дятлы, догада, к счастью!
семёрки – сизыми соловьями,
восьмёрки – пьяными кренделями...
взлетают дамы за королями
и растворяются сизарями
над транспарантом:
"Даёшь свободу до коммунизма!"
...подъехал Спичкин: – бывай, бродяга!
стакан "Столичной" возвысив к солнцу,
воскликнул: –любо! и горстку ягод
забросил в глотку: – когда снесёшься?
– анонс обещан в субботний номер.
"подвал" – воскресный на развороте.
– тогда – по ко́ням!
6.
...вёрст двести (с лихом). вопрос со смаком: – все невиновны? все поголовно? – водитель Миха единым махом
командировку назвал "условной". – я сам – условно, я сам досрочно
освобождённый, Серёга, так-то!
и знаю точно: порежет строчки
наш главредахтур!
покроет лаком... прикроет лыком... вёрст двести (с гаком) – как гоп со смыком...
в Невинномысске, у главной почты, притормозили. – вернусь, поедем уже до дома.
вздремни, Мишаня!
и я стал богом – минут на сорок, а то и боле.
конверты... марки... чужие письма... чужие боли...
Москва, конечно... прокуратура... столица... Кремль...
генсеку? ясно... Москва, понятно... рука устала...
обратный адрес – как под копирку: "письмо с Кавказа".
и лишь однажды глаз изумился:
"Петрозаводск... Елизавете, занозе с детства..."
так, расправляя "сигареты",
так, исправляя строки су́деб,
я не заметил, как час промчался...
– однако долго!– ворчал Мишаня. – темнеет небо, прибавим газу!
...ах, мыс Невинный! Кубань речиста, сварливы волны.
припев старинный: "окстись, нечистый, мы невиновны!.."
стиль символиста: "закат и злато, отец и Овен..."
наган чекиста: "ума палата – Телец виновен!"
"герой и гений – без привилегий!" – абзац закона.
а дальше – Пётр, который Вегин, Вергилий с Дона:
– Не виноват! – кричу. – Не виноват!..
А эхо утверждает: – Виноват...
И в жёлтом небе журавли трубят: – не-ви-но-
ви-но-ват-
не-ви-но-ват...
мне оставалось
додумать думку совсем простую: там, расправляя "сигареты",
там, исправляя строки су́деб,
на главпочтамте Невинномысска,
судьбе вручая срока́ и сроки несовершенных,
но совершивших в свои неполные восемнадцать
большие (!?)-малые (!?) преступленья,
я помолился: "пусть невиновным
признают даже одного – всё не напрасно!
и все напраслины, мой бог, должны исчезнуть –
отныне и присно, отныне и присно,
отныне, а также во веки веков..."
7.
в субботний полдень принёс в контору
огромный очерк "Даёшь свободу до коммунизма!",
предполагая: главред успеет прочесть, подправить...
и новый номер, "гвоздём" украсив,
спецкор Сутулов друзьям отправит –
в Москву и Киев, где "Ставрополку"
прочтут, поскольку...
нескромно – дальше.
– где письма, Сержик? – редактор Кучма предельно ласков. – какие письма, Борис Георгич?
– где письма, Серый?–
мой шеф Кучмаев почти на взводе. – какие письма, товарищ главный?
– где письма, сволочь?!
вернёшь – поставлю
в "подвал" немедля "тюремный очерк"...
полковник Спичкин звонил три раза!
ему, естественно, настучали –
"шестёрок" в зоне всегда хватает...
молчишь, радетель чужого горя – чужого счастья?
– шофёр – свидетель... что ж, дядя Боря, пора прощаться!
– а за порогом (и под порогом!) – судьба другая.
– молчу о многом. и вы – под богом... сто раз пугали!
8.
"подвал" провален. перепечатка какой-то мути –
судебный дайджест.
режим авральный. а я по сути –
клеймёный аист.
выговорешник. без премиальных...
редактор новый. – покайся, грешник: принципиально!
– увольте!.. – что вы?!
9.
лет через двадцать Серёга Ржавый
нашёл Серёгу: – давай брататься! ты – бог, пожалуй!
– иди ты к богу!
– молчал о письмах. молчал о рисках.
молчал о зоне.
– в тот миг и присно? маяча в списках,
детей позоря?!
– давай о главном: двоим скостили
срока́ и сроки!
– вот это славно... конфуз бастилий...
пора – в пророки?
– о самом важном: троих на волю –
в тот год, вчистую...
– сержант Лебяжий не зря глаголил:
часы бастуют.
10.
под тем порогом – судьба-иголка?
Кащей притырил?
и я был богом, совсем недолго –
часа четыре...
Айдар Сахибзадинов. Жена[Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...]Владимир Алейников. Пуговица[Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...]Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..."["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...]Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа[я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...]Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки[где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...]Джон Бердетт. Поехавший на Восток.[Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...]Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём[В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...]Владимир Спектор. Четыре рецензии[О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.]Анастасия Фомичёва. Будем знакомы![Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...]Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога...[Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...]Анна Аликевич. Тайный сад[Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...]