Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


Наши проекты

Цитотрон

   
П
О
И
С
К

Словесность





МОЛЕЛЬНЫЙ  ДОМ
или  'spirit  fiction'


Свора ангелов лютует,
Пьёт нездешних вкус кровей,
Матерком напропалую
Испещряя запись дней.
Свора ангелов бодрится,
Затаившись, чуть дыша,
Как разгневанная львица
Лижет раны малыша.
Свора ангелов в зените
Над волнением идей -
Мыслетканную обитель
Обронил прелюбодей.
Свора ангелов в почёте
Разумения полна,
Но и камень воду точит
Под давлением со дна.
Свора ангелов в законе -
Атом собран, не искрит,
Урожай на полигоне,
Муэдзин 1 сомненьем сыт.
/В.М. Скирда/      


Дух был слаб, немощен и бледен, в некотором роде даже воздушен - один из тех, кто с завидным, но всё ещё непостижимым постоянством спешат пополнить наши и без того переполненные бестиарии 2 судеб. Одним словом - душoк, обделённый не только телом, но и душою. Ни тебе земли, ни воды, ни огня. Воздух, да и то, только в лучшем случае. Ну и чёрт бы с ним, как если бы он и так не был с ним. Чёрт, то есть. Стало быть, полный комплект налицо. Дух, значит. И, как и повелось в мире духов, надоело ему просто быть. Дуновения ему стало, видите ли, мало. Так-то оно так, но и для удовлетворения сей ничтожнейшей прихоти, зело удалённой как от гордыни, так и отсутствия оной - этакое астральное_ни_то_ни_сё, надлежало ему сгуститься, сделаться телом, по возможности, тонким, умереть и родиться, в сущности, стать. Однако, нет у горести напасти - обрядиться грехом, что не значилось в планах, проползти по анналам плотоядных времён, кое намерение не числилось и выше - всего этого удалось избежать нашему худосочному призраку. Мнимая единица, неуловимый spirit fiction корня извлечённого из минус одного, растиражированное желание, неподкреплённое хоть сколь угодно малым усилием - заворочалось на полатях идей, подкармливаемое талым веществом пожрало совесть, утолило пожар. Да недоутолило. Промашка вышла. В кабалу попал друг сердешный, да пуще прежней туманной мечтательности.



- Ну, Федюня, принимай очередного клиента! - громогласно заявил только что вошедший в операторский зал начальник смены ***ской АЭС Вениамин Никитич Перехрест (в простонародии просто Веник), довольно крякнул, и уверенным жестом хозяина положения бухнул о стол перед начавшим было дремать ночным дежурным увесистую папку. Федюня пошевелился, откровенно враждебно покосился на предательскую кипу бумаг, рассеянно зевнул, но к ней так и не притронулся. Перед его взглядом всё ещё маячила мощная спина начальника смены, с упоением стягивавшего с себя засаленный белый халат и с не меньшим энтузиазмом продолжавшего разглагольствовать, обращаясь уже явно не к нему, а словно к кому-то ещё:

- Эко же тебя, брат, угораздило! Нет что бы по церквам почивать да по идолам шастать, потянуло его неразумного в глубины материи... Да была бы ещё человеческая материя, а то всё так, пустая порода. А нам вызволяй тут его! А, Федюня? Вызволим?

- Вызволим, Вениамин Никитич, куда же деваться? - вяло промямлил отчего-то не разделяющий оптимизма своего шефа оператор.

- Вот уж сделай милость, пособи, брат - всё душа человеческая! - продолжал тормошить его Перехрест.

- Так уж и человеческая? - недоверчиво произнёс раздосадованный Федюня.

- Ну, не цепляйся к словам... Мало ли что за вепрь к нам пожаловал, а нужно считать, что живой, а раз живой - то и сущий, не дух же святой!

- А нам почём знать? Быть может и дух, и очень даже святой...

- Это пока что неподтверждённая гипотеза, не знаю как со святыми, но элементалов и прочей нечисти - это в ассортименте. Духи стихий! Вот она, наша стихия! Грешники, опять же. Прямо бери и отмаливай не каждого - так через одного, а, Федюня? - залихватски рассмеялся Веник, уже полностью одетый и готовый отправиться домой, с полным осознанием уверенности в заслуженности отдыха от трудов праведных, порядком превышающей свою родственницу, уверенность то бишь, по части неотвратимости наказания.

- Да уж... Получается не атомная станция, а молельный дом какой-то... - скептически пробурчал Федюня, с нескрываемой завистью наблюдая за удаляющейся спиной начальника.

- Как это ты сказал? Молельный дом? Ха-ха-ха!.. - звучало замирающим эхом в пустынных ночных коридорах заштатной атомной электростанции, всё по-прежнему продолжавшей бесперебойно извлекать почти дармовую энергию из ничего не подозревающей материи. Или почти ничего.

Федюня остался один.



...Синие шапки минаретов аккуратно упирались каждая в своё небо, попеременно и единовременно, раз и навсегда. Строгость и чистота. Строгое совпадение ключевых параметров бытия и личного микрокосма. Золотой полумесяц и палящее солнце, знойная полудрёма вместо полуденного сна, пронзительный плачь муэдзина и вселенское спокойствие.

Высокий человек в зелёной чалме с выразительными глазами и окладистой бородой... А в остальном - всё тот же дух. Лениво побродил по шумным и грязным восточным базарам, потолкался в местной мечети, растворившись в толпе верующих, с удивлением обнаружив своё с ними родство. Раствориться-то - растворился, но, видать, не до конца. Ибо именно его умудрился заприметить Веник, а уж он-то своего не упустит, извольте видеть. Федюня не раз поражался способности своего шефа отыскивать этаких экземпляров... И вот теперь он вынужден всю свою смену провозиться с этим... "Муэдзином", - тут же пришло ему на ум прозвище своего нового подопечного. Но ничего не попишешь - сегодняшним ведомостям предстояло пополниться новыми записями, от которых, возможно, могла зависеть и вся дальнейшая судьба практиканта, да и его начальника, окажись они содержащими нечто стоящее.

Картавое солнце обронило противоположное полушарие во тьму, дух припал к истокам, недоумённо поглядывая на стройные ряды вращающихся, словно дервиши в сакраментальном танце турбин, черпающих жар своими сверкающими лопастями. Жар с монотонной суетливостью постигал горение, то и дело вступая в мезальянс с совестью и давлением водяного пара. Многократные суфии - деления ртутного столба мягко предрекали безвременную кончину света, но свет, с лёгкой руки (или же ещё какой конечности) духа, элегантно парировал сие несколько преувеличенное суждение. Дух заколебался и было вовсе поник, попав в несвойственный для себя чертог, полифоническое "Я" вспучилось и поблекло, упершись своей хвалёной несокрушимостью в самое подбрюшье нижнего мира.

Вернулся в пар. Проковылял несуразным привидением по металлическим лестницам, пару раз даже умудрившись что-то там зацепить и кого-то напугать. Впрочем, не до смерти - напротив, до триумфального осознания собственного отчаянного просветления - экая доблесть, разглядеть того самого Муэдзина - призрака электростанции! "Тот самый" горд и может быть в чём-то уязвлён, но не более чем нобелевский лауреат подбором бабочки и фрака. Зачем они ему здесь - в кармических жерновах - техногенном бульоне мёртвой воды и чистого разума? Радиационная Гардарика 3 не приемлет слюнтяев озабоченных лишь дисгармонией идеи яйца и фаллопиевых 4 труб.



Виртуальная "пытошная" камера готова. "Никитич будет просто в восторге", - предвкушал Федюня, при этом не лишая себя удовольствия мысленно добавить: "Старый козёл!" Руководство у нас завсегда в почёте (В отличие от ногодвижества, к примеру, да и слова-то такого нет в русском языке, будь он неладен, но он ладен, более того - велик!). Стажёр уютно расположился, насколько это было возможно в казённом кресле, куда подальше закинул белый "поварской" колпак и близоруко прищурился, глядя в засиженный мухами монитор. Ещё бы! Ведь это его собственное ноу-хау - мнимое истязание мнимых же существ посредством программно-математического аппарата собственной конструкции. Техногенной голгофе предстояло непростое испытание, возможны побочные эффекты, наподобие выделения тепловой энергии, питающей энергоблоки станции. Хотя в этом и нет ничего постыдного и предосудительного, можно даже означить это как задачу минимум, но к вящему удовольствию Веника Федюня замыслил, так сказать, натурные испытания продукта. В конце концов, имеется ведь элементарная корпоративная солидарность, так почему бы и не воспользоваться текущей возможностью с предполагаемыми ненулевыми дивидендами для самого себя?

И каково же быть палачом? Пусть даже для уничтоженной чётное количество раз элементарной частицы - духа, возомнившего себя человеком; человека, провозгласившего себя глашатаем истинной веры; веры, отрицающей самое себя... А очень даже великолепно, судя по блаженному виду явно забавлявшегося молодого человека. Эх, молодость!.. Либидо, гормоны, предчувствие игры... Везде и во всём. Не говоря уже о самом процессе добычи сырья: руда, обогащение - переработка в топливо - запуск реактора - выделение и поглощение самых нетерпеливых - сортировка, выбор - и теперь вот это... Типичная "монополия". И хорошо ещё, что клиент попался любопытный (и углядел же Веник!). Так что, как ни крути, а палач - ремесло достойное, хотя и хлопотное. Это всё равно, что пестовать дух, пускай свой собственный, ибо он един. А раз так, то с него и начнём.

Диалоговый режим общения с подозреваемым - наиболее продуктивен. Об этом знали ещё до Большого Взрыва, Распятия, Великой Инквизиции и изобретения детектора лжи. При этом ложь оставалась ложью, но для настоящего случая это малосущественно. То есть, правда, конечно, приветствуется, но откуда она здесь в таких количествах? Разве что только у Змия-искусителя, если оный всё ещё промышляет предоставлением бесплатных услуг по вразумлению сирых и неразумных чад. Как бы то ни было, именно такой принцип действия своей "Железной Девы" 5 избрал Федюня для предстоящего эксперимента. Чат 6 с удалённым объектом исследования со всеми приличествующими ему атрибутами - непринуждённость, анонимность, закрытость... С некоторым налётом молитвенного экстаза, столь мало отличимого от типичного переусердия в даче показаний, минутной слабости, простительной и в высших сферах всевозможных рангов. А тут... И сам Бог велел. Кстати, о Боге. Его роль надлежит исполнить Перехресту, подобно модератору в постмодерируемых 7 конференциях. Но это не раньше утра, а пока можно не особо беспокоиться относительно присутствия чьего-либо контроля. Оно и к лучшему, ибо карающий меч уж взнесён, и да убоится человека неразумная порция его разума!



- Имя? Племя? Род? - приступил Федюня к своим скорбным обязанностям, как и полагается, начав с уместных формальностей.

- Муэдзин, дух ядра, элементал... - понуро ответил дух, опрокинув вагонетку топлива на ноги разработчиков собственного месторождения где-то за многие километры от происходящего, вздрогнув и густо покраснев от неловкости всеми своими идеями и помыслами о пигментации.

"Так вот оно кто повадился пугать наших монтажников!", - удовлетворённо отметил про себя Федюня: "Любопытный случай отождествления подопечного со священнослужителем мусульманского толка... Где уж тут нашим несчастным Наполеонам и Эйнштейнам! Посмотрим, что из этого можно извлечь... Энергетическая ценность субъекта, похоже, в норме, а как насчёт информационной?.."

- ...А духу, разумеется, духово, - покорно продолжал метать бисер дух перед своим размечтавшимся экзекутором, - Чертовски непросто ориентироваться исключительно в ментальной плоскости, за неимением иных, подыскивая адекватные определения духовного бытия.

- И чем же оно столь замечательно? - с усилием выдавил из себя вопрос Федюня, всецело осознавая необходимость сей унылой процедуры, при этом успевая производить некие мудрёные манипуляции посредством значительного количества разнообразнейших кнопочек и крутилочек на "микшерном" пульте АЭС.

- А вот извольте видеть, - ничуть не смутился Муэдзин, - Простите, не видеть, ведь тела-то и нет... К сожалению.

- К сожалению?

- Ну да, к сожалению, а как же иначе? Иначе нам Вас не понять, и наоборот, Вы не поймёте нас. Нет пространства для манёвра.

- Предположим, я дам Вам некоторое количество пространства, - тут же поторопился закинуть удочки Федюня, - Обещаете ли Вы продемонстрировать манёвр?

- Полагаю, это возможно.

- Хорошо, Вы свободны. В определённых рамках, конечно. Немного тела Вам не повредит. Как насчёт нашего 4-го реактора? Великолепный "Освенцим" плоти! Но Эдем для души, между прочим. Ну как, идёт?

- Думаю, мне этого будет достаточно, - одним махом дух подписал себе приговор.

- Ну вот и прекрасно, - потёр влажные ладони Федюня и передвинул очередной рычажок.

Всё идёт как нельзя лучше. За энергетические показатели можно не переживать. Мастерство шлифуется с каждым новым таким образом "вызволенным" клиентом, как называет их Перехрест. Недаром же ввели изучение иезуитских технологий на курсе. Торквемада 8 остался бы доволен. И не только он.



Вообще-то, Вениамин Никитич слыл человеком основательным. Причём, это характеризовало его решительно во всём: начиная с манеры завязывать галстук тугим правильной формы узлом, заканчивая начищенными до патологически зеркального блеска ботинками и тщательно отутюженными шнурками. Впрочем, никто, кроме Федюни, этой патологии почему-то упорно не замечал. Но это - люди. Что же касается духа, то его трудно упрекнуть в невнимании к персоне своего первооткрывателя. Их, возможно, для кого-то роковая, встреча произошла до обидного самым банальнейшим образом: Веник просто "вымел" нерасторопного бродягу из собственного, основательно подзабитого химерами всевозможных мастей и оттенков мозга, в результате регулярного ежедневного процесса умственного испражнения. Весьма даже вероятно, что это могло произойти во сне - так или иначе, но в одно утро Перехрест проснулся уже с достаточно оформившейся идеей духа. Оставалось лишь только зафиксировать и запустить его в обращение, как и всякую разменную монету - единицу целостной энергосистемы. Нет ничего проще. Типажей огромен выбор. Есть среди них и такие, что лучше не связываться, но имеются и вполне вменяемые архетипы.

Достаточно лишь иметь идею.

Дальнейшее происходит по заранее расписанному, причём самим же духом, сценарию. Кто-то что-то поглощает и впитывает, а кто-то ложится на плаху, оголив шею и плотно зажмурив глаза. Материя содрогается в цепной реакции оргазма, дух же изнывает от неразделённой любви, мегаватты которой степенно поступают в услужение биологическому материалу энного цикла переработки. Баланс сил строжайшим образом соблюдён, просчитан и выверен на зависть любому аккумулирующему капитал учреждению, будь то банк или инвестиционный фонд. Ликвидность жизни превыше всего, котировки акций блаженного сострадания по-прежнему вне досягаемости. Неприкосновенность таинства обретения критической массы надёжнейше охраняется компетентными органами, скрытой активностью которых здесь пронизан каждый клочок свинца и бетона. Священнодействие людей в респираторах ни в коем разе не нарушает коллективного транса и умышленного радения. И вот, наконец, когда камлание духа начнёт достигать апогея, а счётчик, наматывающий киловатт-часы, малодушно взмолится о пощаде, Федюня, вдруг, вспомнит: "Эге, а ведь дух-то наш - исламист будет... Как бы чего не вышло! Стоп машина! Подать его сюда, окаянного!"

Эка невидаль! Известное дело, а вдруг он - террорист? Стоит к нему приглядеться повнимательнее...



- ...Так значит, ты утверждаешь, что не имел тела? Забавно... - на этот раз Федюня уже не елозит своими потными, скользкими ладошками по священному алтарю - пульту АЭС, да и по всему его настороженному виду никак не скажешь, что бы всё это ему было "забавно".

"Как же, плавали - знаем, пусть пока хорохорится молодняк... Ох уж эти мне Хорохоры!..", - отметит про себя в этом месте Перехрест, потом пристально изучив материалы дела.

- Если Вы имеете ввиду тот желеобразный студень, который Вы обычно носите на костном каркасе, то нет, - обстоятельно начал дух, - В остальном же, иных оболочек я не чужд.

- То есть, фактически ты занят тем, что изучаешь людей? И как они тебе?

- Достаточно уязвимая конструкция. К тому же сильно "фонит" в астральных сферах. В ментальной же практически неразличима.

- Вот тебе и на... Мы, стало быть, выглядим для тебя как призраки?

- Да, только вовсе не страшные, а у иных вызывающие даже сочувствие и сострадание. Но это - единичные случаи. А в основном, просто любопытно наблюдать за циркуляцией жидкостей в Ваших организмах, как галактики и мириады нас, кого Вы презрительно именуете неорганической материей, проникают и убывают через различные отверстия, гонимые метаболизмом Ваших тел.

- Ха! И какой же метод познания ты избрал?

- Я... молюсь.

- Однако! И кому же, могу я полюбопытствовать?

- Разумеется. А-лл-aаа... - тут же нараспев завопил дух, стрелки приборов дрогнули, Федюня брезгливо поморщился и щелкнул особой рукояткой. Звук замер.

- Стоп, стоп, стоп... Не верю! - возомнив себя кем-то, очевидно, не менее сведущим в деле актёрского мастерства, чем Станиславский, устало выговорил палач-оператор, - Не верю, господин хороший.

- А я - верю, - несговорчиво проворчал дух, - хотя это и вовсе не обязательно. Но не спешите делать окончательные выводы.

- Да какие тут могут быть выводы! Ведь это не убедит ни одну мало-мальски понимающую комиссию: сам дух ядра, элементал, понимаешь, наивысшей категории, поднявший на гора означенное количество мегаватт, вдруг оказывается сопричастным к то ли мифу, то ли сказке какого-то полоумного арапа, имевшего место быть столько-то лет назад на отдельно взятом Аравийском полуострове отдельно взятой планеты. И ты предлагаешь мне это в качестве материала следствия?!..

- Видите ли, этот, как Вы его назвали, арап мне очень знаком, это - мой прототип...

- Что? Твой прото- что? - Федюня нервно заёрзал на жёстком сидении, неудачно попытавшись сменить позу и побагровев.

- Прообраз, знаете ли, идея - схема, если Вам так будет угодно...

- Мне - угодно?! - завопил уже совершенно позабывший инструкции стажёр, - Ну это уже просто чёрт его знает что такое...

- Нет Бога, кроме Аллаха и Магомет - пророк его. - назидательно произнёс дух, вызвав приступ тошноты и удушья у окончательно сбитого с толку экзекутора.

- Етитская сила... - сумел лишь выговорить тот, на всякий случай усилив напряжение своей виртуальной адской машинки.

- Вот, в общих чертах, так, - настаивал дух, испытывая усилившийся гнёт и меняя на полуслове интонацию, - одного синклита 9 мы, молоды, глупы-с... С Магометом, то есть. Сказывают, у Вас тут обращение хорошее, да и захоронения в отчизне-с... Вот я и... меня, то есть...

- Уж не желаешь ли ты сказать, кувшинное твоё рыло, что подослали тебя желтомордые изверги? Для подрывной-то деятельности? Ма-ать моя... - осёкся Федюня, рубанув наотмашь по какой-то наизаветнейшей клавише, отчего дух сделался ещё шёлковей.

- Уж больно печётся, вашество, виртуалия бесова, будь она неладна...

- Сиди, Анчихрист! Я те покажу - виртуалию! В отдельно взятом... общем и целом.

- Не вели казнить - вели слово молвить, государь ты мой! - взмолилась жесточайше попранная сущность, на своей собственной, какой она ни на есть духовной шкуре прочувствовав все прелести Федюниной "пытошной".



Справедливости ради, надо отметить, что слово - оно не только у Бога слово, у иного духа оно тоже, положим, не междометие выходит, а то почитай и целый сказ случается. Вот ведь что, к примеру, поведал наш горемыка-узник никудышной совести своей:

"У арапа мыслей много -
Мне б достойную сыскать,
Разум кликнул на подмогу
Электронную тетрадь:
Антропоморф, не человек,
Не Бог возглавил Антифаду -
Понтифик горестных калек
Молил за всех. Упанишады
Я правил залпом без пера
За миг до сдачи в кладезь истин,
На пролонгацию ядра
И утверждение харизмы.
Во храме генной хирургии
Распят смущённый Демиург
За намерения благие
По наущенью круглых дур
-
Мадемуазелей-моралисток,
Кликуш, ввезённых в номера,
Обременённых неказистой
Ползущей смертью со двора.
Тупик идей, могильник слов
Мне прочили под бой Курантов,
Но разложившись до основ,
Я ожил в вере пуберантной."

"Ну вот, собственно, и объяснение феномена. Юность духа всему виной. Сладчайшая из сутей заблуждений! А вы тут к нему со своими игрушками. А чем, в сущности, спекуляция верой отличается от всякой другой спекуляции? Бизнес, он и есть бизнес, какой из объектов торговли не избери. Тем более, душок-то наш оказался безвреден, как младенец, коим, по сути, он и является." - удовлетворённо фиксировал в протоколе Федюня, ничуть не стесняясь вольного стиля изложения - всё это только приветствуется, - "Сцапали молодого - вот тебе весь прототип! Да он и глазом не успел моргнуть (извиняюсь, если б он у него был, глаз-то...), как обязали голосить и нести слово веры вширь и глубь. А нужна ли она кому, хороша ли, полезна ли - дело десятое. Главное продать, и весь сказ. Уж лучше молитва, чем агрессия, это верно. Как верно и то, что наше учреждение чуть ли не идеально для этого приспособлено - тут тебе и снять напряжение, и отдохнуть, и захоронить при случае. А случаев предостаточно. Эх, старче! И далась тебе эта виртуалия! Чётное количество ошибок приводит к верному результату? Да как бы не так!"



Духовный обиход до странности напоминает состояние крайней взволнованности, даже паники, или же, напротив, эфемерного безудержного счастья, экстаза, любви. Так или иначе, но, следуя закону формальной аналогии, получаем, что и дух, облечённый переживаниями отличными от вышеперечисленных, вполне вероятно, сможет индуцировать в себе некое новое свойство, прежде отсутствовавшее. Иными словами, произойдёт его очеловечивание, воплощение; доселе бестелесное нечто начнёт обрастать телами, энергия примется заигрывать с массой, а физиогномика со светом. "Да не введи меня во искушение" - станет единственной спасительной формулой, но уже вряд ли кого-то спасёт, и командировка в плоть окончательно поглотит доверчивую душу. А впрочем, всё это видней искусным и удачливым дельцам от атомной энергетики, наподобие того же Федюни или Перехреста. Духовный же обиход самого чистого и совершенного духа так и останется вещью в себе, тайной тайн. По крайней мере, именно об этом рапортовал в своём донесении ночной палач, оповещая руководство: "Клиент вызволен. Запрашиваю разрешение на утилизацию."

Отмашка дана, принята и зафиксирована, всё честь по чести. Утилизация духовного существа - конечный этап в деле атомного производства, когда необратимое развращение всеми мыслимыми и немыслимыми посулами делает это несчастное существо лакейским прихвостнем машинного произвола, а дальнейшая его эксплуатация и разработка утрачивает всякую перспективу. Нечто наподобие этого случилось и с нашим псевдомусульманином среднерусского посола. Да и с какой бы такой радости Федюне идти на столь вопиющее должностное преступление, как укрывательство субъекта? Не из того теста он, право, да и иных-то тут не держат. Корпоративная солидарность, туда же. Словом - быть беде и не иначе.

Рассудочная составляющая возведена в свою крайнюю степень.

"Эге!" - мыслит себе только и знающий что мыслить дух, - "Каюк, братцы! Крючкотворы несчастные... Запеленали, опутали... Погубили, окаянные!" И видится ему, будто бы и не знал он никаких человеков и во плоть сроду не хаживал, а уж чалму-то свою проклятущую и вовсе не нашивал. Раздухарился, бессмертный, опомнился, да и страхи все свои порешил разом. "Был я мёртв, нетлен, в Думе сиживал, да в театр попал - там и сплоховал." - сокрушается незримый. Глядь, а ведь и верно - уж слаще нирваны не сыскать, и дёрнуло же ухватить чудака хлопья кармы. Чего уж теперь, всё к одному - прошёл очистительные процедуры в одном сомнительном, но уютном заведеньице с металлическими полами, чудной температуры котлом и безобразно высокой трубой в виде усечённого конуса. Персонал не в накладе. Теперь извольте и на покой. А уж каждому ли будет дано по его вере - вопрос иной компетенции. Главное - хорошо умереть. Красиво отойти. Приглядеть себе местечко поближе к рампе, но, желательно, повыше и всенепременно подле престола. Не беда, что недорепетировал и не стал актёром - быть тебе вечным зрителем. Но и почтеннейшая публика вполне вольна если не в написании самой пьесы, то уж в выборе, одобрении или неодобрении небесных постановок - это как само собой разумеющееся. Так что, какова смерть - таковы и зрелища. Нет полной уверенности насчёт хлеба. Кушайте, пожалуйста, вовремя!

И сделался ему тут людный мир странен, сложен, и даже как будто бы неестественен. И мотивация-то человечья затуманилась, причинность улетучилась, и связи померкли. Вообразил себя он тенью, но не обнаружил ни света, ни преграды на его пути. Всюду лишь замыслы и их отношения. И устремил молитву свою в гущу темени, слушал пристально он все отклики, как сыра земля откликается, да небо поёт псалмы. Странным странным привиделось ему лицо пророка - как будто бы на себя в зеркало глянул. А глянул - так и отшатнулся. "И какой ему интерес в людях-то", - молвил дух, - "непонятно. Одно расстройство. А вот, поди ж ты, небось сидит себе на полатях, на народ посматривает, да бородёнку щиплет. Ну уж, дудки! Насмотрелся я на двуногих, шестикрылых и иже с ними. Да, я не люблю пролетариата, как говаривал Профессор 10. Поищу-ка я себе иное зрелище, а то, чего доброго, и вздремну лучше."

Хлоп! И истлел, бродяга.



Федюня уже завершал консервацию объекта, потягиваясь и потирая не выспавшиеся глаза, как "шаркающей кавалерийской походкой" в зал влетел румяный и посвежевший Перехрест. Было раннее утро. "И принесла же его нелёгкая", - шевельнулась предательская мыслишка не успевшего вовремя ретироваться со станции стажёра, дабы, оставив всё как есть, преднамеренно разминуться с начальством, - "теперь, надо полагать, придётся давать объяснения. За двоих отдуваться!"

И он оказался прав. Не успев обрядиться в халат и поручкаться с подчинённым, Веник заявил:

- Ну, ну, малыш! Что там у нас на сладкое? Чем порадуешь старика?

- Да есть кое-что, Вениамин Никитич, - с приличной порцией энтузиазма в голосе ответил Федюня, авансируя шефа.

- Ну, не томи, Федюня, - гудел Перехрест, напяливая очки и заходя оператору за спину.

- Да всё Ваш вчерашний-то, вахабит, - растягивая удовольствие ответствовал тот, - уж и намучался я с ним!

- И что такое? - с одесскими нотками в голосе нетерпеливо вопрошал начальник.

- Вообразите: сказался Магометом и чуть было не обратил меня! Вследствие чего, пришлось поместить его в пытошную и как следует проработать. А впрочем, со всем этим Вы можете тотчас же ознакомиться, - кивнув на монитор, ответил Федюня, наивно пытаясь спастись от долгих разглагольствований охочего до этого дела Веника.

- Да ну! - как и следовало ожидать, Перехрест целиком проигнорировал его предложение, - и что же он тут тебе наплёл, шельмец?

- Да уж, это-то он может... Мог, то есть. - поправился Федюня и продолжил, - Хотя, к его чести надо бы и признать, что не агитировал шибко, да и большой-то прелести я не узрел.

- А отчего же чуть в магометанство не вляпался, а, Федюня?

- Да как Вам сказать... - замялся он, - Совестно стало.

- Совестно? Ну, братец, ты даёшь... Говорено ведь переговорено - совесть оставлять за стенами станции, так или не так?

- Так...

- А коли так, то какого ж ты рожна толкуешь мне о совести? - форменным образом учинил разнос Никитич, - Да ещё при клиенте!

- Клиент уже того... - оправдывался Федюня, - Под свинцом и бетоном.

- Вот и славно! - переменился Перехрест, - То-то у меня на кухне лампочка моргнула... Стало быть, виртуалия не подвела?

- Никак нет, Вениамин Никитич, всё в наиполнейшем ажуре! - отрапортовался Федюня, радуясь перемене участи и активизируя переход разговора на более конструктивные рельсы, - Два посёлка запитали, Вениамин Никитич...

- Превосходно! Энергия - это превосходно! Хотя, и так... для прикрытия... С диссидентами, понимаешь, от духа приходится тут возиться... Кому санаторий, а кому и чистилище с чёртиками. А, Федюня? Ведь мы-то с тобой и есть чёртики! - осёкся тут Веник, спинным мозгом ощутив, что сболтнул нечто лишнее, - Ты мне по сути говори - информация!

- Теперь по информации... - чеканил Федюня, - По причине вхождения в пуберантный период возраста, заражён спорами магометанства вплоть до полного отождествления себя с пророком... Вскрытие сути показало, что угрозы нет, равно как и особой пользы по той же самой причине - юн. Реакция на "Деву" в норме, даже несколько избыточная. Сострадание отсутствует. Склонен к сутяжничеству и торговле, причём объектами собственного же духовного обихода. Пользуется молитвой, в качестве инструмента локации внешнего мира, что наталкивает меня на ряд идей, которые планирую апробировать в ближайшие же дни в камере. Утверждает, будто бы состояние пребывания там подобно, э-э..., нахождению в зрительном зале театра - глазами смотри, руками не трогай.

- Забавно... А ты, Федюня, сам-то что предпочитаешь - комедию или драму?

- Я, Вениамин Никитич, с Вашего позволения - трагедию.

- Однако... Хотя, быть может, он не так и далёк... Ты-то, Федюня, надеюсь уважил его?

- В самом наилучшем виде! Судя по всему, Вениамин Никитич, тенденция превращения атомной электростанции в молельный дом укрепляется.

- Молельный дом, говоришь?.. - переваривая полученные сведения, медленно выговорил Перехрест, - Ну и шут с ним, молельный так молельный, не игорный и не публичный же, в конце концов, - усмехнулся шеф, плотоядно сверкнув стёклами очков, давая понять, что теперь эта мысль его не так уж и смешит, как накануне, - всё одно, была бы польза. Ты ведь знаешь, в чём польза, Федюня?

- Ну, как же... Знание, информация... - растерянно вымолвил Федюня, увидав в глазах Веника затаённую тоску измочаленного работой и жизнью пятидесятилетнего человека с претензией. С претензией зваться человеком. И, надо сказать, обоснованной претензией. Стоит перед тобой такой человечек, буравит глазками, да норовит поучать, якобы, знает он ту самую верховную истину, о которой ты и слухом не слыхивал, не то чтобы... И всё это исключительно в силу своего возраста. Таращится, предупредительно заглядывает в глаза, внимательно выслушивает, как бы говоря: "Вот оно - молодо-зелено. Эх, Хорохоры!"

"И я буду таким", - мыслится Федюне. "Да ни в жисть!" - упрямо ёкает селезёнка. "Будешь-будешь!" - привирает мозг. "Что-то частенько ты стал привирать, брат", - назидательным вениковским тоном опорожняется монада, та, которая бессмертная и неделимая, шныряя глазками по афише посмертных постановок. Она у нас большой театрал.

- Да-с, знание... О том, как красиво отойти, - откликнулся Перехрест, - весело и без претензий...

- Ну уж... Нам ещё жить и жить, Вениамин Никитич, - не удержавшись, пустился в подхалимаж Федюня.

- Какое там... - махнул рукой Веник, явно не настроенный на философский лад этим утром, - Ну-с, посмотрим, что ты нам тут наваял...

Федюня встал, почтительно уступив место начальнику, немного потоптался поодаль и спросил, решившись:

- Я могу быть свободен, Вениамин Никитич?

- Да, господь с тобой... Ступай! - не менее чем через минуту отозвался Перехрест, уже весь целиком погруженный в изучение ночного материала...

Федюня повернулся и вышел прочь. Едва выйдя за стены станции, в его мозгу вдруг что-то лопнуло и зашевелилось. Он взглянул на Солнце - оно оказалось на своём прежнем месте, и даже как будто ещё светлее и радостнее. От ночного сидения до невозможности заныла спина, руки сами собой повернулись ладонями вверх и коснулись лица.

"А-лл-aаа..." - где-то внутри запел муэдзин.

"Эх, Хорохоры!" - вторил ему другой, не менее хорошо знакомый голос.

А может быть, ему это просто почудилось.


Май 2002


ПРИМЕЧАНИЯ

1 МУЭДЗИН (от араб. "му`аззин" - "объявляющий") - мусульманский глашатай, который пять раз в день призывает верующих на молитву; мусульманский дьячок, призывающий с минарета на молитву, обычно слепой... (Толковый словарь Даля).

2 БЕСТИАРИЙ (от лат. bestia - зверь) - средневековый литературный жанр, каталогизированное описание внешнего вида и повадок некоторых животных.

3 ГАРДАРИКА - название Древней Руси.

4 ФАЛЛОПИЕВА ТРУБА - это мышечная трубка длиной около 12 см, по которой женские гаметы выходят из яичника и попадают в матку.

5 ЖЕЛЕЗНАЯ ДЕВА (Iron Maiden, англ.) - средневековое орудие пыток, человеческая фигура, будучи помещённым в которую как в футляр, тело наказуемого оказывалось растерзанным многочисленными металлическими шипами, составляющими внутреннюю поверхность приспособления.

6 ЧАТ (от англ. Chat - диалог) - процесс интерактивного общения в реальном режиме времени широко распространённый в компьютерных сетях.

7 ПОСТМОДЕРИРУЕМАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ - конференция, в которой контроль за соблюдением установленных в ней правил модератор производит после публикации её содержимого для всех участников.

8 ТОРКВЕМАДА (Торкемада) Томас (1420-98 гг.) - глава инквизиции в Испании.

9 СИНКЛИТ (от греч. synkletos - созванный совет) - в Др. Греции собрание высших сановников. Перен. - полный состав каких-либо (чаще высокопоставленных) лиц (обычно иронически).

10 ПРОФЕССОР (здесь) - Ф.Ф Преображенский, "Собачье сердце", М.А. Булгаков.



© Вадим Скирда, 2002-2024.
© Сетевая Словесность, 2002-2024.





Словесность