There is nothing like it in all of Scandinavia. Tivoli Illuminations combine light, laser, sound, fire, smoke and Tivoli's charming lakeside surroundings into a spectacular bombardment of your senses. Every night half an hour before closing time.
ангелы в небесах вертят сферы как хулахуп,
кто-то моей любви на земле устраивает холокост.
с души моей кожу снимает, как грецкую скорлупу.
эпилептически с одеялом бьюсь.
его. его.
я его люблю.
выжженная, выжранная, перевыкрученная в жгут.
как виноградина - просвечиваю насквозь,
грушевидною косточкою любовь:
опухоль.
аномальный фрукт.
бьется пойманный в сердце бес, белкою в колесе бес.
прогрызает в нем лаз - оставляет в нем черный след.
вот нашла на меня напасть -
почти комеди франсез,
солнечно-сексуальный ликбез,
золотистый тягучий джаз
чая. господи, пощади, если ты есть -
пусть я буду как все,
научи не паясничать хоть сейчас.
хоть на этот раз.
1
Из вспоротого барабана -
хвала моему господину!
сыпятся странные игрушки:
плюшевые мишки,
медные трубы, оловянные солдатики
это не страшно, мама,
мы просто становимся старше
(Как ты докатилась до этой жизни?
негодует мама, убирая игрушки в ящик)
2
пиф-паф, любимый, судорога-икота
тела твоего - слепого и потного
перейди с тебя на тебя с меня на федота
с федота на якова с якова на всякого,
со всякого на кого угодно.
3
и так, сплетая грудные клетки как ветки вязы,
лежали по-братски. разве что - целовались,
блаженствует карл, укравший у клары кораллы -
безумствует клара, узнавшая карлов кларнет.
что ж дания сгнила до половины.
куда теперь направимся мой принц?
махнем в гранаду в кордобу в севилью
твой вечный йорик снова на мели
заводит карусели в тиволи
как сумасшедший кельтский часовщик
остановись мгновенье ты прекрасно
а розенкранц и гильденстерн мертвы.
мой милый принц вложите сердце в ножны!
разряженный как будто бандерилья
ты будешь больше девочка чем я,
ах эти кудри, золотые кудри,
ах эта нежно-яблочная кожа!
тебе наверняка подарит розу
карминную кудрявый марокканец.
перебери ее по лепестку -
быть иль не быть: что благородней духом -
а я буду гадать: не может может
не хочет хочет хочет но не встанет
я вас любил любовь еще быть может
я вас любил как сорок тысяч (тьфу!)
стать устрицей и спрятаться в алькове
при чем тут к черту быть или не быть
а дальше или в монастырь иль замуж
или устроим бурную корриду
в моей постели - непременно с кровью.
не бойся - гордость чаще ставит раком
чем самый датский самый гамлет гамлет
сыграем пьесу заново - без крыс
без призраков на русском и испанском
двух киноварно-страстных языках
с субтитрами - о мадре миа резче
чем в эль-синоре лучше чем в аль-гамбре
хотя наверно ты остался прежний
слегка мудак слегка навеселе
нескладный светлый длинноперый ангел
чудаковатый суматошный страус
о так любить и так бояться женщин
какая безнадега милый принц!
твоя, насквозь твоя и мчц
офелия. пятнадцатого марта.
на золотом крыльце сидели
царь царевич король элвис пресли
sgt pepper и марлен дитрих
аннабель ли и лили марлен и
анна болейн и генрих гамлет
эвридика в чадре и отелло
смерть с косой с нею конь в пальто
а ты будешь кто?
**********
1
молились ли вы на ночь, Генрих Rex? -
да, путаясь в словах, как никогда -
в корсетах, даже пьяный; вместо ave
maria вырывалось ave анна,
я, кажется, заснул, мне снились англы
и ангелы с вишневыми глазами
и чувственным уродством рук, и я
выл от желанья поиметь их сразу
всех скопом - а они курлы-
кали как голуби - она-
она-она-о-с-анна-анна-анна
я болен, Анна? - Генрих Rex, вы - Болейн.
2
в книге спит мой ласковый любовник
словно роза вжатый меж страниц
старого французского романа.
правда, Генри? лепестки ерошу,
правда, Генри, Генри, мой хороший,
тебе снится твоя мистрис Нэн?
3
конь ли твой споткнулся, рыжий сокол
закричал надсадно, хвост поджала
гончая любимая - навстречу
тебе едет твоя мистрис Нэн.
то не тьма накрыла Лондон, то не
лондонцев чума расцеловала,
и не проклят ты - а расчесала
кудри острым гребнем мистрис Нэн.
4
молилась ли ты на ночь, Анна Болейн?
я выучила нежный катехизис
на хинди на иврите на фарси
не ведая строения мужчины
на уровне экфрасиса - "возлюблен
ный мой руку протянул
сквозь скважину и внутренность моя..." -
ты шлюха, Анна Болейн. - да, мой Генрих.
********
я садовником родился
не на шутку рассердился
все цветы мне надоели
кроме..........
шепчешь будь осторожна там гололедица
хрупкая моя тонкая вдруг в тебе что-то сломается
крестишь за мною двери как за покойницей
воздух молитвами расшиваешь, глазами-пяльцами
мой силуэт зажимая - не смеет, не свалится!
чертова фруктина-междуребрица
колет и колет и колется-колется-колется
мати-мати моя, меня и беда сторонится,
страшно со мной- у меня душа не срастается
1
катька, катька помолись за меня в небесах
где ты с розами в волосах
катишься колесом
катька, катька черная богома-
терь скованных льдом
вероотступников, святотатцев, отцеубийц
всех возлюбленных моих, человечьих моих птенцов
катька, катька заступница птиц с иконным лицом
с розовым кустом в волосах
(то душа моя прорастает ввысь)
катька, катька огненная шути-
ха указующая перстом
обращающая хлыстом
прошивающая крестом
заступись за меня, пожалуйста, заступись
а то мне так хо-
лод-
но
2
слепленные, как половины фасолинки,
любовники,
уткнувшиеся лодочками лодыжек в бЕрег чужой,
врастающие в него якорями-ладонями,
неразделяемые спросонья
спи, лю-боль моя.
3
спите, упрямо сомкнувшись лбами
и какой-то ангел с огненными крылами
нас меняет ласковыми телами.
будто крестит нас в ледяной купели
4
это дала мне боль, боль
костяной
вой
тела.
из каменного
выкрученного хребта
прораста-
ющую яб-
лоню па-
мяти
с белыми цветами,
похожими на ангельские хороводы,
его лицо,
с золотыми плодами,
похожими на ангельские хороводы,
его улыбающееся лицо,
а бог запретил срывать, есть.
а я подыхаю с голода
этой зимой
сбрасываю кожу
запираюсь в себя
оголтело
по-волчьи
вою:
дайййййймнеегоооооо.
5
fleurмальчик вы бессмысленно красивы
беспомощно нежны и беспощадны.
я вас люблю. вплетаю ваше имя
в венок молитв и по реке небес
его пускаю - пусть себе плывет
а я боюсь дышать такой вы хрупкий
я вас люблю. я вас люблю безумно.
6
иду по свету в лимонных ладонях ладанка
словно птицу несу ее теплую алую гладкую
расшитую, словно бисером колким да золотыми буквами,
(господи, сохрани его - хрупкогохрупкогохрупкого)
всеми молитвами что заучила с детства я,
что мать шептала, что сердце пело, что боль подсказывала,
"господи, сохрани его, господи, сохрани его, сохрани его
такого тонкого, такого юного, что я дышать на него боюсь,
нет на земле мне милее ангела твоего ХХХХ".
7
отмирает душа. осыпается черною штукатуркой
где-то внутри (кажется, где женские органы)
а мне так больно, что даже уже не больно
а мне так жутко, что даже уже не страшно
катька, катька, борогодица черных воронов,
возлюбленная мучителя моего, солнечного придурка,
пожалуйста, помолись за меня.
помолись за меня, пожалуйста.
Проснись, Нижинский! Некому танцевать здесь зимой,
Снегом лететь, все эти балансе небес,
фуэте мозгов, что-со-мной, что-со-мной?
Стеклярусом изо льда боль свою расшивать,
как индеец сиу кисет, как русский кокошник,
как виртуозно хвост украшает бес;
маленькой девочкой умереть,
проснуться в гробу хрустальном, в теле мужском,
в вате лежать, в футляре из мышц и кожи.
Бо-боженька-боже,
сделай так, чтобы мне было хорошо.
Чужое тело нужно уметь носить,
как красный лак на ногтях,
как платье а -ля мерилин,
как мужскую любовь,
как женскую красоту.
Я никогда к тебе не приду:
у меня менструальный сплин,
и за спиною сошлись лопатки - как будто клин
вбивают - чтоб вышибить сердца клин.
Что-то ходит и ходит внутри - как дите в темноте,
и стучит и стучит, словно бомба на много лет.
Давай сочиним все заново: ты будешь Джулиетт,
а я РомИа - и мне будет двадцать два.
Я научусь петь,
а ты собирать слова
как огромный паззл - и к чертям верон и ворон,
любовь - бесконечный перрон, где поезд со всех сторон,
а ты под ним - и в руках непробитый билет.
Анна, Анна - небо как синяя борода
Вронского, ключ по почте, адрес обратный: свет
изнутри, милая, посмотри, это балет
снега и льда, милая да-
па-слушай-меня: Бога нет и Шекспира нет,
и мы уже были и РОмио и Джулиетт
по разу - развод и психушка; и боже, какая метель:
будто белая мать-корова телится-телится-тель-
лится в небесах; и блуждают тильтиль и митиль;
пани померла, и пан почему-то пропал;
и снеговые сны, и засохший тюльпан
одеяла, вывернутая постель -
мидморнинг блюз кровати - спаси меня, мати о мати!
Нижинский смеется, он знает, что боль это бал,
а бальное платье врастает как маска дель арте,
и как это горячо, когда половодье жил,
когда из тела по капле проходит зима;
когда прорастает солнце; рок-факинг-ролл.
И кто-то потом расскажет: на золотом крыльце
сидел король. И этот король был гол.
И я сидела со смертью в третьем лице,
по локоток в серебре, по колено в дерьме,
и Эльза вязала нам платья без рукавов
из шерсти и из крапивы, и кто-то сказал: любовь
слепа словно полынья и светла. И я говорю, проснись,
проснись, Нижинский, станцуй мне жизнь.
Айдар Сахибзадинов. Жена[Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...]Владимир Алейников. Пуговица[Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...]Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..."["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...]Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа[я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...]Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки[где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...]Джон Бердетт. Поехавший на Восток.[Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...]Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём[В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...]Владимир Спектор. Четыре рецензии[О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.]Анастасия Фомичёва. Будем знакомы![Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...]Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога...[Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...]Анна Аликевич. Тайный сад[Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...]
