Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


     
П
О
И
С
К

Словесность


СРОДУ-РОДУ

Даже скучная свадьба запомнится своей скучностью. Однако свадьбу моего брата - деревенского бугая Сашки Барабанова скучной не назовешь.

Хотя поначалу действительно было тоскливо. Молодые волновались, родители вздыхали, матери украдкой утирали слезу, отцы всем своим видом показывали, что они тоже чувствительны к судьбам детей, но крепятся, так как мужики. Их сочувственно похлопывали друзья по плечам, говоря, что очень понимают деловитую сдержанность отцов семейств.

Сашка женился на Маринке Шерстобитовой. Деваха как деваха, ничего особенного, за исключением широкого рта и болтливого языка. Тем удивительнее, что на свадьбе она являла собой олицетворение молчаливости. Пару раз у мужиков возникал вопрос, не прищемило ли ей язык? Бабы толковали это по-своему: мол, в жены готовится - мудреет. На свадьбе Марина была хороша. Конечно, все называли ее красавицей. Хотя до красавицы Маринке также далеко как до Китая пешком от ее родной деревни Меркитасихи.

Гости с Маринкиной стороны, несмотря, что родом почти все из этой самой деревни, вели себя так словно из городу Парижу. Известно, что парижане отличаются галантностью, со своими добры и великодушны, а с посторонними сдержаны. Так и вела себя шерстобитовская родня - в своем кругу весела и приветлива, но на барабановскую стаю смотрела молчаливо и подозрительно, и даже, как показалось самому жениху, враждебно, причем более всех отец невесты - будущий Сашкин тесть. Но Шерстобитов-главный, то есть отец Маринки, никак не мог смотреть враждебно, так как у него взгляд был в замутнении. Пил с прошлой субботы, говоря жене, что свою кровиночку Маришку замуж выдает и по данному поводу грустит нещадно. Пить-то пил, но на ногах держался, боясь ударить в грязь лицом.

Отец жениха, старший Барабанов, будущий Маринкин свекор, тоже не хотел иметь грязный вид лица, поэтому так же, как сват, держался, хотя и сам пил, кажется, с предыдущей субботы. Так что оба свата были в одинаковом состоянии и настроении, но каждый про другого думал: алкаш.

Жены не особо обращали на них внимание, так как занимались свадьбой детей, но все же время от времени давали своим непутевым суженым всякие ЦУ. И одна и вторая шипели одинаковое в уши главам семейств:

- Хватит пить! Опозориться еще не хватало!

На что те отвечали:

- Да где я пью? Ну, мать ты даешь!

Жены сдвигали брови, грозили им указательным пальцем, а в некоторые разы даже кулаком и уходили дальше руководить свадьбой детей.

Приглашенных насчитывалось много. Это радовало. Радовало потому, что вызвонили всех - даже седьмую воду на киселе. То есть, не будет пересудов и обид, что кого-то не позвали. Все ждали веселья и радости, хотя излишняя с обеих сторон суетливость сбивала настрой.

В загс подтянулась основная масса гостей. Приехали из города шерстобитовские родственники. Барабановские сразу записали их когорту надменных и высокомерных. Женщин особенно раздражала дамочка с вуалью на шляпке-таблетке. Ее звали Нонна. Пышнотелая гостья курила длинные тонкие дамские сигареты, которые в ее сардельковидных пальцах терялись, и казалось, что она просто подносит два пальца ко рту, имитируя курение, как дети. Она делала глубокий вдох, и ее скалистые груди вздымались чуть ли не до самого подбородка. И деревенские мужики, глазея на нее, то поднимали, то опускали головы, следя за каждым движением ее мощной груди. Все, без исключения, кроме жениха Сашки Барабанова. Он почему-то сразу невзлюбил ее, проявив солидарность с женщинами своего рода, и презрительно окрестил "пилюлей", наверное, из-за шляпки-таблетки.

Однако муж этой круглой дамочки, Вениамин, давно насытясь объемами жены, заглядывался на тощую-претощую девицу из рода Барабановых - Катюху. Глядя на нее, он выносил уста далеко за пределы своего лица. Со стороны это выглядело так, словно он делал гимнастику для губ. Обычно подобным образом упражняются певцы или ораторы перед выступлением, но навряд ли гость собирался петь сейчас, да и трибуны никто не обещал. Нонна окидывала полупрезрительным взглядом ту самую девицу, на которую украдкой, но жадно, глазел ее благоверный. А Катюха, чувствуя повышенный интерес со стороны шерстобитовского гостя, заливисто хохотала над чьими-то чрезвычайно глупыми анекдотами, явно для того, чтобы еще больше привлечь к себе внимание.

Родня жениха и невесты держалась по разные стороны баррикад, но явной враждебности все-таки не наблюдалось. Хотя жених Сашка время от времени посматривал на будущего тестя, будучи уверенным, что тот кидает на него совсем не мирные взгляды. Разодетые и наглаженные шерстобитовские вели себя важно, по-деловому. Из барабановской родни многие ходили, словно проглотив кол. Они, подобно шерстобитовским родственникам, вели себя подчеркнуто вежливо и даже интеллигентно. Все галантно раскланивались друг с другом, пожимали руки, даже целовали ручки. Этакие леди и джентльмены местного разлива. Что касается спиртного, то, конечно же, до самого банкета пили, причем немало, но делали это как бы нехотя и даже брезгливо. Всем своим видом показывая, что они за здоровый образ жизни, но ничего не поделаешь! - свадьба обязывает поднимать бокалы за счастье и здоровье молодых.

По правде говоря, Шерстобитов-главный не был доволен выбором дочери, считая, что бугай Сашка Барабанов не самая подходящая кандидатура для его Маришки. Но Шерстобитова особо-то никто и не спрашивал, поэтому ему пришлось смириться с выбором дочери. Родители же Сашки, наоборот, были очень довольны, что сын женится и, наконец, угомонится. Они уже устали от бесконечных жалоб всей деревни. Сашка прославился именно тем, что держал в страхе всю округу. Его любили и боялись. Любили за справедливость и поэтому боялись его праведного гнева. А в гневе, тем более в пьяном, Сашка представлял опасность для лиц, рук, туловищ, а также одежды и имущества деревенских жителей. Он был силен, как три богатыря вместе с конями. Его кувалдовый кулак бил точно и больно. Причем, сам Сашка легко сносил удары. Однажды в драке его ударили ломом, так у него не то что синяка не выскочило, не покраснело даже! Зато обидчик понес суровое наказание. Но не ломом, а сердитой Сашкиной рукой.

Казалось бы, тестю радоваться надо, что зять не даст дочь в обиду, тем не менее, Шерстобитову хотелось сосватать кого-нибудь поинтеллигентней. Например, Арсения, одноклассника дочери, который тоже присутствовал на свадьбе со стороны Шерстобитовых. Умный малый, в очках. У того на уме не драки, а аспирантура. И Маринка бы жила в городе и ходила на каблуках, а, может, и в шляпке с вуалью. Так нет же, выбрала галоши....

Сашка Барабанов в отношении присутствия Арсения восторга не выражал, его страшно бесило, что Шерстобитов-старший явно симпатизирует этому умнику. Жених кидал тяжелые, как его кулаки, взгляды на Арсения, но тот лишь насмешливо хмыкал и дергал носом. Не только одному Сашке не нравился этот гость. Его другу, свидетелю Димке Копыляеву, Арсений тоже пришелся не по нраву, а все потому, что шерстобитовский заглядывался на его даму сердца - Ленку Авдееву. Правда, Ленка Димке все время давала от ворот поворот, но Копыляев был уверен, что рано или поздно растопит лед в сердце первой красавицы деревни.

Вообще-то первой красавицей деревни считалась Танька Барабанова, но у Копыляева имелся свой измеритель красоты, и его зашкаливало лишь на одну Ленку Авдееву. А данная особа, между прочим, тоже посматривала на Арсения, время от времени приоткрывала рот и теребила выбившуюся из прически завитушку. Копыляев был уверен, что девушка дразнит его, Димку, и хочет, чтобы он поревновал ее к Арсению. Свидетеля удручало, что большую часть времени нужно будет посвящать новобрачным, а не его зазнобе. Поэтому он нервничал и суетился больше кого то ни было, ибо приходилось совмещать личное с общественным.

Покуда Вениамин, дергая устами, украдкой посматривал на тощую Катюху, а интеллектуальный Арсений на томную Ленку, злились не только Нонна с ее выдающимся бюстом и горячий Димка Копыляев, не находил себе места и жених первой красавицы деревни Таньки Барабановой Андрюха. Если барабановские заглядывались на Нонну, то шерстобитовские откровенно поедали глазами Таньку. Ее статуэтная фигура, глаза цвета предзакатной морской волны, багряные губы затрагивали поэтические струны в душах чувствительных шерстобитовских, особенно городских. И Андрюха жаждал начистить их карамельные физиономии. За Таньку он уже давно накостылял всем местным, дерзнувшим заглядеться на его будущую невесту, теперь же география расширялась. Танька, однако, вела себя очень отвлеченно и на вожделеющие взгляды шерстобитовских не обращала никакого внимания, давая всем понять, что она при мужчине, но ее недоступность их еще больше заводила.

Пусть и нехотя, но все же к началу застолья большая часть приглашенных особей мужского пола была на изрядном веселе. Свадьбу играли в доме жениха. Традиционно из самой большой комнаты вынесли мебель и поставили столы буквой "П". У перекладины этой буквы восседали брачующиеся, свидетели и родители, а вот гости, даже не сговариваясь, рассаживались каждый к своему клану. То есть по одну сторону молодых садилась шерстобитовская родня, по другую - барабановская. Перекидывая ногу через скамейку, чтобы сесть за стол, почти каждый облизывался и потирал руки от удовольствия. Еще бы! Чего только не сулила желудкам сегодняшняя свадьба! Столы изнемогали от обилия праздничных кушаний. Тут были и салаты оливье, и розариями нарезанные колбаски, и король застолья холодец, и какие-то рулеты, и какие-то паштеты, всего не перечислить. Запотевшие бутылочки радовали глаз и манили. Шерстобитовские были голоднее, так как им пришлось больше времени затратить на путь, поэтому их глаза с большей жадностью взирали на свадебные разносолы, однако все сидели чинно, ожидая момента, когда можно будет приступить к поеданию.

Сначала зачитывался какой-то дурацкий сценарий, с кучей дежурных слов, написанный далеко не Володарским и даже не Тонино Гуэрро. Копыляев-свидетель не всегда был точен в попадании в сценарную реплику, так как следил за Арсением и Ленкой. Они явно друг другу симпатизировали. Димка своими глазами видел, как этот умник подмигнул Елене Прекрасной из одной половины комнаты, а красавица ответила ему тем же из другой. От возмущения Копыляев аж задохнулся. Теперь ему уж точно было не до сценария. Его переполнял праведный гнев. И на фразу свидетельницы, подруги невесты, что, мол, соберись или получишь в лоб, даже не отреагировал. Он усиленно смотрел за тем, как интеллигентишка наглым образом клеится к его почти невесте. И, когда в очередной раз его пихнула свидетельница, он даже не стал искать в сценарии фразу, которая по степени очередности принадлежала ему, а крикнул то, что у него было сейчас на душе:

- Горько!

- Наконец-то! - и сказали, и подумали гости.

После этой фразы молодые резво соскочили со своих мест и так припали друг к другу, что гостям опять увиделась долгая отсрочка угощений. Уж очень хотелось выпить и закусить. И вот он вожделенный миг! Бокалы взвились и ударились друг об друга в едином порыве. Губы жадно припали к их содержимому и осушили до дна. Стало немного легче. Приглашенные оживленно застучали вилками, ложками, в ход пошли все столовые приборы. Затем несколько минут люди сосредоточенно жевали, не отрывая взгляда от своей тарелки и с новым волнением поглядывая на пустые рюмки.

Как раз в этот момент к присутствующим присоединилась Катюха. Она удалялась домой, чтобы сменить наряд. Конечно же, изначально на фоне изысканной, как казалось деревенским, Нонне, девушка выглядела чересчур простовато. Зато сейчас Катюха тоже была при шляпке, которая, правда, сидела на ней как на корове седло и вызвала смех у ее родни. Куда, мол, тебе такой-то да в калашный ряд. Но насмешки родственников девушку мало интересовали. Взгляд Вениамина красноречиво говорил, что она хороша! Однако этот особый мужской взгляд был перехвачен его женой, после чего Нонна надменно взглянула на Катюху и мысленно послала ей приказ не смотреть в сторону Вениамина, иначе будет хуже. Но Катюхе Нонна была по барабану. Зря она, что ли, ходила домой переодеваться. Никакие Нонны ей не страшны. Вениамин знал о бойцовских качествах своей жены и побаивался, его охватило сильное волнение, и он как-то сам от себя не ожидая, воскликнул:

- Горько!

И вновь под звоны бокалов молодые, тесно прижавшись друг к другу, страстно целовались в уста.

Сашка Барабанов нервничал. Еще бы, жених, а после загса почитай уже муж! В центре внимания, даже поцелуи прилюдно. Но не только это волновало и будоражило его. Уж больно ему не нравился сосед, что сидел неподалеку от него. Не нравился, как казалось Сашке своей мрачностью и надменностью. Сашка поглядывал на этого соседа, своего будущего тестя, а особенно ловил его взгляд, когда целовался с невестой. С какой ненавистью смотрел на него этот человек, словно готов был пошинковать его, как капусту. Сашке еще и потому хотелось почаще целовать молодую, чтобы еще раз убедиться в правильности своих суждений относительно тестевского взгляда.

Если Сашка Барабанов следил только за одним человеком, своим тестем, то Андрюха - официальный ухажер Таньки Барабановой, первой красавицы деревни, не знал в какую сторону и смотреть-то. Ему мерещилось, что все до единого Шерстобитовы пялятся на его Таненьку. И чем больше Андрюха пил за здоровье молодых, тем ему больше казалось, что взгляды эти множатся и множатся. Вон тот, например, с крупными ручищами, приехал под видом гостя на свадьбу, а у самого на уме заграбастать его будущую невесту. Или другой, сидит, облизывается. А этот, а тот.... да все они! А Таненька - молодец! Не поддается искушению. А может, она делает вид? Нет, не похоже. А может, она все-таки скрывает что-то? Может, у нее с кем-то из них было? Андрюха непроизвольно сжал кулаки. В глаза мне смотри, в глаза! Нет, пожалуй, не было, в глазах сквозит равнодушие ко всем шерстобитовским мужикам. Вот умница! Не такая потаскуха как ее двоюродная сестра тощая Катюха. Вон как с Вениамином Шерстобитовым переглядывается, еще и шляпу нацепила, как его женка Нонна. Сними шляпу, дура, не позорься! Где это видано, чтобы деревенские в шляпах ходили. А Таненька моя верная. А эти Шерстобитовские ухари хотят ее соблазнить. Держись, моя красавица, я тебя в обиду не дам. И кулаки Андрюхи вновь непроизвольно сжались. Он готов идти войной на неприятеля, защищая честь любимой женщины. Ведь и вправду говорят, что все войны из-за женщин.

А тем временем местная Елена Прекрасная, то есть Ленка Авдеева, возлюбленная Копыляева, куда-то удалилась. И как Димка проморгал момент? Дался ему этот никчемный сценарий! Все равно уже никто не слушает или делает вид, что слушает, а сам мечтает о том, чтобы опрокинуть рюмочку. А Арсенька-то где? Это пока тут он, свидетель, шуточками да прибауточками налаживает личную жизнь своего друга, его, копыляевская личная жизнь разлаживается. Ну, уж нет! И Копыляев, вскочив со своего свидетельского почетного места, рванул в сторону выхода. Кто ж столько назвал гостей-то? - с досадой думал горячий деревенский парень, подогреваемый ревностью и сорокаградусной. Он пробирался через сидящих Шерстобитовых, вороша их словно пчелиный улей, слыша отовсюду гул недовольства. Уж извиняйте, что помешал вам водку жрать, лучше бы за своим интеллигентом приглядывали, чтобы чужих девушек не охмурял! Хотя у них и не было договоренности с Ленкой на сей счет, что она его, но Копыляев верил в это всем сердцем.

В тот момент, когда Копыляев пробирался через шерстобитовскую родню, Ленка Авдеева была непонятно где. Кстати, Арсений тоже. Андрюха сжимал кулаки, Танька мирно уплетала салат оливье, Нонна бешено смотрела на выдвигающиеся уста своего благоверного Вениамина, а Катюха поправляла шляпу. Народ пил, закусывал и был дружен, но каждый в своем клане, и всё более обособленно, независимо.

Сашка, возбужденный алкоголем и поцелуями невесты, в очередной раз посмотрел на тестя. Выражение лица последнего, как показалось жениху, стало еще более надменным. Мало того, тесть что-то гундосил про несовершенство поданных блюд, соли ему, видите ли, было мало. Сашка окинул взглядом шерстобитовскую половину. До чего мерзкие надменные физиономии. Вон и еды мало съели. Не нравится? Брезгуете? Соли вам мало, как и вашему главному? Сашка вновь посмотрел на отца невесты. Тот собирался встать. Наверное, чтобы выразить свое недовольство! Жених аж задохнулся от такой мысли. Сашка ударил кулаком по столу, да так что подскочили все до единой рюмки, потом вскочил и звонко хлопнул в ладоши:

- Ребята! Бей шерстобитовскую родню!

И первый его кувалдовый удар пришелся аккурат в ненавистную челюсть человека, собиравшегося произнести свадебный тост. В человека, чье имя было Иван Ефимович Шерстобитов, и который с нынешнего дня приходился тестем Александру Барабанову.

Все словно ждали этого Сашкиного удара. Что тут началось! Копыляев, к своему счастью, уже вырвался из логова врага и в момент, когда деревенский здоровяк выкрикнул лозунг дня, на выходе из комнаты столкнулся с ничего не подозревающим Арсением. Так ничего и не подозревая, ненавистный Димке интеллигент получил удар и с большим недоумением на лице, медленно присел на порожек. Димка схватил его, нечего, мол, рассиживаться, и начал мутузить с такой искренностью, с какой рассказывают о себе что-нибудь сокровенное.

Андрюха резво перескочил через стол, опрокинув часть содержимого на пол. Ему было труднее, чем Димке, ведь у того был прицельный враг, а у Андрюхи их целая россыпь, и он не знал с кого начать. Раздумывать некогда, поэтому он стал бить первого попавшегося, одновременно уворачиваясь от ударов, которые обрушились на него со всех сторон. Он пытался зацепить как можно больше шерстобитовских и действовал успешно.

- За Таненьку! - кричал он, и в этом возгласе так и звучало: "За Сталина!"

А Нонна, вот предательница, забивала голы в свои же ворота, отпуская пощечины муженьку. Тот боялся лишь одного, чтобы она не применила свое ядерное оружие - ногти, и всем своим видом пытался показать, что уже нещадно бит и держится из последних сил. Ярким свидетельством тому стала хлынувшая из его носа кровь. Катюха, увидав, что Вениамин истекает кровью, крикнула:

- Наших бьют!

И кинулась на помощь окровавленному Венечке Шерстобитову. Но не тут-то было, Нонна легко отразила первый же удар. Тогда Катька вцепилась в "таблетку" на голове врага. Та вскрикнула от жгучей боли, ведь шляпка была приколота к волосам, и большой клок оказался вырван с корнем. Шляпа самой Катюхи была не пойми где, поэтому Нонна сразу же вцепилась в волосы обидчицы, и Катька, зашвырнув в толпу дерущихся "таблетку", применила тот же ход по отношению к жене Вениамина.

Скамейки, столы опрокидывались, посуда с грохотом летела на пол, разбиваясь вдребезги, значительная часть еды тоже оказалась на полу, гости поскальзывались, падали, на них сверху наваливались другие. Визг, писк, стоны заполнили и без того небольшое пространство. Некоторые благоразумные пытались разнять дерущихся, но благоразумных было совсем мало, раз, два и обчелся, тем более что они сами, в благородном порыве защитить честь свадьбы, так были отоварены, что всякое благородство с них тут же улетучилось, уступая место желанию наказать обидчика. Все смешалось. Уже прилетало и от своих. Разбираться, кто чей, и сортировать по кланам было некогда. Место дерущимся явно не хватало, и они, какими-то перекатами, вытаскиванием друг друга, очутились во дворе. Мутузили друг друга от души. В своем уме оставались только матери жениха и невесты, а также Барабанов-старший. Он успел в это время пропустить несколько рюмочек, с сочувствием посматривая на дерущихся и сокрушенно подсчитывая ущерб от пребывания варваров в его скромном жилище. Матери тоже пытались разнять обезумевшую родню, но никто не желал им подчиняться. Тогда женщины, взглянув на батарею бутылок шампанского, стоящую в сенях, решили действовать на свое усмотрение:

- А ну, как гонщиков поливают!

Схватив по бутылке, обе женщины встряхнули их и откупорили. Два выстрела прозвучали почти одновременно, бурные потоки шампанского "Надежда" хлынули на дерущихся. Это произвело эффект нейтронной бомбы: всё живое вмиг замерло и оцепенело.

- Э! Э! Вы чего, с ума сошли? Да вы обалдели, что ли? - прекратив драку, вопрошали со всех сторон.

- Кощунство! - возмутился отец жениха Григорий Андреевич.

- Хорош! - особенно грозно рыкнул сам жених, Сашка Барабанов. Все глянули на него и увидели, что он тоже сильно повреждён, морда разбита, исцарапана ногтями, на свадебном пиджаке оторван рукав, белоснежная рубаха разодрана. Все это было делом рук Маринки. Барабановские смотрели на своего предводителя с сочувствием, шерстобитовские, конечно же, наоборот, со злорадством и насмешкой. Оказывается, пока все гости дрались на свадьбе, у жениха с невестой была "своя свадьба". Маринка в ужасе от увиденного хотела сбежать от такого муженька, Сашка, разумеется, не пускал ее. Какой его ожидает позор, если невеста убежит прямо со свадьбы, и удерживал ее что есть мочи. Она же лупила его нещадно и за отца и за испорченную свадьбу. Сашка мужественно терпел, но отпускать Маринку не желал, поэтому, дабы она не сбежала, потащил ее в чулан и там запер. Теперь оттуда доносились ее крики, из которых явственнее всего было:

- На развод! Отец был прав!

Зять и тесть встретились глазами, и Шерстобитов, понимая, что ему сейчас вновь не поздоровится, сначала весь сжался, а потом, словно белка, отпрыгнул к калитке и вмиг исчез с поля битвы. Шерстобитовы потянулись за ним следом. Протрезвевшие, проголодавшиеся, измотанные дракой, они были в бешенстве. Сходили, повеселились, называется.

Однако выйдя за пределы барабановской вотчины, не расходились. Стояли, совещались, как же поступить дальше. Вроде бы сволочи эти Барабановы, накостыляли ни за что ни про что. Но опять же, какая свадьба без драки? Шерстобитовы были готовы оправдать своих обидчиков, ведь там, на барабановской территории столько еще осталось водки и закуски! А, главное, что подарки отданы. Да и свадьба только началась...

Пока Шерстобитовы предавались рассуждениям, Барабановы время даром не теряли. Они дружно очистили пространство от мусора, поставили стол, теперь уже буквой "Т", и честным пирком да за свадебку. Только невеста пока что сидела в чулане, не желая показываться гостям.

Тем временем шерстобитовские продолжали искать ходы к возвращению, да так, чтобы их встретили с извинениями и распростертыми объятьями.

- Пусть в ногах у нас поваляются! Сроду-роду такого хамства не бывало! - кричал Иван Ефимович, внезапно сильно опьянев на свободе. Это грозило новой войной, а Шерстобитовы понимали, что повторный бой они уже не вынесут. Пока Барабановы собирались силами, выпивая и обильно закусывая в тепле, бедные Шерстобитовы мерзли на мартовском снегу, отдавая последние силы на обогрев. К тому же какое-то время они так и стояли в легкой одежде, пока им через забор не побросали верхнюю. Ивана Ефимовича никак нельзя было пускать за калитку, поэтому родня, перехватив новоиспеченного тестя, думала, что с ним делать. А тот, вырываясь, клял и материл Барабановых:

- Сроду-роду на Руси такого не бывало!

Его стали тащить в машину, но пьяный Иван Ефимович отчаянно сопротивлялся, звездообразно расставлял руки и ноги, и с ним пришлось долго возиться. С семидесятой попытки его все же усадили в машину.

- Сашку Барабанова мне на растерзание привезите! - орал он, уезжая.

- Об этом не беспокойся! - клялись ему вслед.

Отправив своего буйного предводителя, Шерстобитовы собрались на примирение к Барабановым. Но тут из калитки выскочили невеста Маринка и её мамаша, которая тайно вывела свою дочь из чулана и вместе с ней совершила побег. Шерстобитовых так и перекорёжило - как они придут в тот дом, откуда сбежала невеста? И не тащить же ее обратно! Поэтому плюясь и отпуская нелестные словечки в адрес новой родни, побитые шерстобитовские уныло и нехотя побрели в сторону автобусной остановки. До Меркитасихи десять километров и осилить такое расстояние пешком им сейчас было не под силу.

- Отца надо было слушать, - укоряла старшая Маринкина сестра, кивая на Арсения. Но тот с синяком на пол-лица уже не производил своего прежнего интеллигентного впечатления.

Нонна и Вениамин находились друг от друга на приличном расстоянии. Дама теперь уже без шляпки шла, гордо подняв голову и презирая всем своим существом перебежчика-мужа. Вениамин пытался выхватить взгляд жены и преданно посмотреть ей в глаза.

На свадебном застолье Сашка захотел видеть невесту, но обнаружил её исчезновение. Он, было, бросился в погоню, но его не пустили, навалившись на жениха всей родней. Пришлось даже связать. Малость успокоившись, Сашка взмолился и умолял друзей бежать вслед за Маринкой, уговорить ее вернуться.

- Она одна не вернётся, - увещевали Сашку.

- Пусть все шерстобитовские возвращаются, хрен с ними! - шёл на уступки огорчённый жених.

Тем временем Шерстобитовы ехали в автобусе и вспоминали детали сражения, сколько кто положил Барабановых, однако в душе-то каждый знал, что Барабановы накостыляли им по полной программе.

- Добродушнее надо быть к родне все-таки, - сказал вдруг один из Шерстобитовых, и было непонятно, кого он имел в виду своих или Барабановых.

Когда они прибыли в Меркитасиху, за ними приехала делегация Сашкиных друзей на переговоры о возвращении. Но теперь уж Шерстобитовы упёрлись. Дважды посылал Сашка парламентариев, и оба раза переговоры не дали результатов.

- Довыделываются они у меня, - грозил кулаком Сашка. - А ну, братцы, двигаем в Меркитасиху бить шерстобитовскую родню!

Но это уже перестало являться главным кличем дня. Драться никому больше не хотелось, а хотелось тихо-мирно продолжать пировать, пусть и без невесты.

И еще долгое время по всей округе судачили о свадьбе Сашки Барабанова и Маринки Шерстобитовой, повторяя выражение Ивана Ефимовича:

- Сроду-роду на Руси такого не бывало.

Зато теперь, когда кто-либо намеревался жениться или выходить замуж, родня и тех и других заранее испытывала взаимное тепло и уважение.



Дальше: МОРОЖЕНКИ

Оглавление




© Наталья Романова, 2013-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2013-2024.




Словесность