МОЯ АРТИСТИЧЕСКАЯ КАРЬЕРА
Жизнь американского безработного, при всех ее недостатках, все же более подвержена здоровому авантюризму. Поэтому нет ничего удивительного, что, прочитав объявление о наборе начинающих лысеть, белых, среднего роста, располагающих к себе индивидуумов для съемки в рекламе телефонной компании AT&T, я откликнулся и позвонил по указанному номеру. Со мной разговаривали любезно, но сдержанно. Конечно - работа-то непыльная и, хоть временная, но оплачивается неплохо, а одних только программистов вон сколько уволили за последнее время... Кто из них не начал лысеть, пусть первый бросит в меня камень.
- Вообще-то у вас заметный акцент, - колебались на той, дальней от меня стороне телефонного провода, - но попробовать можно. Вам и говорить-то ничего не придется, ладно, приезжайте. Если вас возьмут, мы получим десять процентов комиссионных, остальное - ваше.
Агентство находилoсь в центре города, прямо на Times Square. Девушка в строгом, но коротком платье уже ждала меня.
- Что будете читать, - сразу спросила она, - Шекспира?
- Конечно, Шекспира, - согласился я.
Память у меня, ясное дело, не такая, как пятнадцать лет назад, когда я претендовал на скромную должность консультанта-программиста, но все-таки основные переживания шекспировских героев мне близки, и от текста я не так уж отошел. Я понял, что если буду показывать свою шекспировскую страсть силой голоса, то вряд ли произведу хорошее впечатление, даже с учетом того, что компания AT&T переживает не лучшие времена. Я решил делать длинные паузы между словами, и даже буквы слов растягивать, будто сдерживая мучительные обстоятельства жизни, - но на самом деле их как бы усугубляя для слушателя.
Вначале девушка в платье смотрела в окно, на Times Square, потом принялась делать какие-то заметки в блокноте, а к концу моего монолога, когда страдания разлученного с любимой человека стали невыносимы, глядела на меня в упор, и в уголках глаз ее сияли слезы.
- Спасибо, - сказала она, комкая платочек. - Я просто поражена. У вас какое образование?
- Техническое, - сказал я. - Правда, я выступаю иногда в библиoтеках с чтением своих произведений.
- Я вам пока ничего больше говорить не буду, - девушка тоже волновалась, - я вам просто дам телефон своего начальника, не того, который надо мной, а того, который над ним, и вы ему позвоните...
Девушка подошла к стеллажам, встала на цыпочки, чтобы достать с верхней полки визитную карточку начальника, и платье ее приподнялoсь - что никакого значения, понятно, не имеет, но если оно приподнялось на самом деле, то почему бы об этом не написать? Достала с верхней полки - значит, не для каждого ей прихoдится залезать туда.
- Позвоните завтра ровно в одиннадцать пятнадцать, - сказала она, - только без опозданий. Он очень занят. Позвоните - что вы теряете. Такие люди, как вы, нечасто попадаются. Особенно в вашем возрасте. Акцент - это не страшно, в случае чего уберем. Это какой акцент, нигерийский?
- Я родился в России, - сказал я.
- Там знают Шекспира?
- Практически все знают. А Отелло, можно сказать, национальный герой.
Мы расстались с девушкой максимально, насколько позволяло ее официальное положение, тепло. Я вышел, а кто-то другой вошел в комнату вместо меня.
А меня еще предупреждали, что это может быть жульничеством. Ничего подобного: солидная контора, поставляющая людей для массовки, но занимающаяся и более серьезными делами. Стол, стулья, цветок на подоконнике, смотрящий прямо нa Times Square. На стене - телевизор: запись, где известные и неизвестные актеры благодарят агентство за помощь. Десять процентов комиссионных - это весьма умеренно. Вот список популярных шоу, вот реклама АТ&Т, вот потенциальная роль русского спившегося интеллигента... Девушка сказала, что никаких гарантий пока нет, но свои рекомендации она сообщит большому начальству незамедлительно.
Я стоял нa Times Square и иронизировал над собой. Конечно, артистом я никогда не стану, но получить лишние сотни долларов сейчас очень не помешает.
Ровно в одиннадцать пятнадцать я позвонил начальнику. Все утро я готовился к разговору. Я решил прочитать ему перевод моего юмористического рассказа - и тренировался. Какие-то особенно сложные слова - Corollary, Gutenberg - я произносил вслух десятки раз, чтобы в моем произношении они были бы как можно больше похожи на слова, произносимые онлайн словарем Вебстера.
Большой начальник был человеком занятым. Я успел произнести только первое Corollary, практически больше ничего, и начальник сказал, что нам надо встретиться, и как можно раньше. Он говорил быстро, с энтузиазмом, перебивал сам себя.
- Приезжай ко мне прямо сейчас. Диктую: Голливуд, улица Цветочков-Лютиков...
- Подождите, - говорил ошарашенный я, - я в Нью-Йорке, недалеко от Times Square.
- Отлично, - говорил он, - у меня уже есть билет на самолет. Твой нигерийский акцент и рекомендации моей помощницы добавляют пикантность...
- Я простой американский программист, - говорил я, глотая невидимые миру слезы. - Я и думать не мог... В первом классе я вышел к доске читать наизусть стихотворение Некрасова и замолчал, не смог вымолвить ни слова...
- Прочти, прочти Некрасова...
- А вы ноктюрн сыграть могли бы на флейте водосточных труб, - путался я, но начальник Голливуда, подхваченный нашим общим волнением, не замечал этого.
- Я тридцать пять лет в этом бизнесе, - говорил он, - и вот, наконец, я встретил тебя...
- Мы встретимся, не знаю где и как, - читал я.
- Я вылетаю, - говорил он, - мы тебя будем использовать на постоянной основе. АТ&Т - они обойдутся без тебя. У меня много чего есть более подходящего.
Наконец мы взяли себя в руки.
- Давай сделаем все как следует, - сказал он.
- Давай, - согласился я.
- Мы сделаем тебе портфолио. Хорошие, качественные фотографии тебя: в профиль, анфас, сверху, снизу... за письменным столом, полуобнаженным в ванной...
- Может быть, лучше на кухне и в костюме? - я посмотрел на себя в зеркало.
- На кухне тоже, - сказал он. - Но в ванной обязательно. Я получил ре-ко-мен-да-ции от своей сотрудницы.
"Но как же она все заметила, - подумал я. - Вот что значит профессионал".
- Записывай номер телефона, - сказал он. - Специальное фотоателье. Они все сделают как надо. Джулия Робертс была довольна, Каприо только пару снимков заставил переделать. Но если тебе ракурс не понравится - звони сразу мне. Я умею с ними разговаривать.
Номер я записал, но тут же запомнил его наизусть. Подумать только - сегодня я американский безработный, а завтра...
- За все снимки триста долларов, - сказал мне сотрудник ателье.
О деньгах я как-то не подумал, и поблагодарил молча.
Я повесил трубку, и тут же позвонил голливудскому начальнику. Я надеялся, что он еще не уехал в аэропорт. Я не хотел сам тратить триста долларов и надеялся, что он сможет оплатить начало моей новой деятельности по своим каналам, оформив это как выгодную инвестицию.
Я начал издалека.
- Триста долларов... Может быть, в настоящее время такой шаг с моей стороны не является необходимым...
- Хорошо, - буркнул он. - Мы будем использовать тебя в массовке.
И повесил трубку.
Так что если кто увидит скоро какой-нибудь популярный фильм, где в массовой сцене покажут человека, лицо которого все же будет не видно - то, вполне возможно, этим человеком буду я.
Десять процентов - это комиссионные совсем небольшие, согласен. Но от фотоателье ребята c Times Square, думаю, имеют двадцать, а то и все семьдесят.
© Михаил Рабинович, 2009-2024.
© Сетевая Словесность, 2009-2024.
| НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
 |
| Айдар Сахибзадинов. Жена [Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...] Владимир Алейников. Пуговица [Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...] Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..." ["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...] Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа [я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...] Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки [где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...] Джон Бердетт. Поехавший на Восток. [Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...] Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём [В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...] Владимир Спектор. Четыре рецензии [О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.] Анастасия Фомичёва. Будем знакомы! [Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...] Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога... [Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...] Анна Аликевич. Тайный сад [Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...] |
| X |
Титульная страница
Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
