 |
|
ЛОТЕРЕЙНЫЙ БИЛЕТ
Народу было немного. Когда я вошел в вагон, то услышал только тишину, но потом женщина в серой куртке закричала: "Ты лжец, ты лжец, ты лжец!"
Она не повернулась к своему соседу в такой же серой куртке, но разговаривала она именно с ним. "Через него, - подумал я потом, - через него, может быть, еще с кем-то".
Она повторяла все свои фразы по три раза, а некоторые даже по четыре.
Ее собеседника и собеседником-то нельзя было назвать: лишь изредка он еще раз повторял сказанное ей, будто надеясь, что услышав эти ужасные фразы, а не произнося их, она поймет весь их ужас и несправедливость.
- Я не девочка твоя, не жена и не женщина твоя. Ты пил вчера и всегда пьешь. Ты сексуально надругался надо мной. Ты надругался. Ты надругался. Ты надругался. Я не девочка твоя.
- Ты не девочка моя? - повторял он. - Я пил вчера? Я всегда пью? Я надругался? Я надругался?
- Ты думаешь, это твоя квартира, - кричала она. -Ты думаешь, что это все, и ты безукоризненен поэтому. Ты долбанный идиот. Ты пьешь. У тебя есть три девки, еще хуже меня. Еще три девки. Три девки. Еще хуже. Ты пьешь.
- Я пью? - повторял он, уже как бы частично соглашаясь, но в то же время подчеркивая общую несправедливость ее слов. - Я безукоризненен? Еще три девки? Еще хуже тебя?
Она замолчала. Длинный пролет между остановками. За окном мелькали огни, не могли остановиться.
Двое в серых куртках сидели рядом.
Она держала в руках лотерейный билет и все отскребала верхний слой первой цифры, рассчитывая на счастливые оставшиеся - а, может быть, просто совершала машинальные механические движения, отчаявшись.
Он смотрел прямо перед собой и поворачивался к ней, казалось, только для того, чтобы убедиться, что это именно она говорит такие слова, которые невозможно же говорить.
Новые пассажиры вошли в вагон.
- Ты и ложечки у меня украл. Ты ложки украл. Ты ложки украл.
Новые пассажиры, не зная ничего и не слыша того, что было раньше, могли бы подумать, что речь идет о воровстве, что в этом все дело - но ведь не в этом.
- Ты будешь в тюрьме. Ты будешь в тюрьме. Ты будешь в тюрьме. Ты взял меня как вещь. Слова от тебя не услышишь. Ты будешь в тюрьме.
- От меня не услышишь? В тюрьме? В тюрьме не услышишь? В тюрьме не услышишь.
- Ты пьешь. Какое уважение? Ты всего на два месяца старше меня. На два месяца. Ты украл у меня. Ты все украл у меня. Ты все украл всегда, и нет ничего больше. Нет ничего больше. Нет ничего больше.
-Я украл у тебя? Нет ничего больше? Я это? Мы это? Я украл у тебя?
Ее крики то усиливались, то ослабевали, переходили на шепот. Никто из пассажиров - старых и новых - не вмешивался. Вот если бы он принялся избивать ее... А может быть, и тогда не вмешались бы.
- Не выиграли ничего, - вдруг сказала она спокойно и протянула ему билет со всеми цифрами: проверь, мол. Он не стал проверять, они поднялись со своих сидений и пошли к выходу, пошатываясь в такт движения поезда, будто связанные болезненной проволокой.
Можно было бы посмеяться на этим - но мне было грустно на них смотреть. Я и глаза закрывал, но не уходил. Хорошо, что их больше нет в вагоне. Но всегда что-то остается.
© Михаил Рабинович, 2012-2021.
© Сетевая Словесность, публикация, 2012-2021.
НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" Сергей Сутулов-Катеринич: Весталка, трубадур и дельтаплан [...по причинам, которые лень называть, недосуг вспоминать, ни к чему рифмовать, четверть века назад невзлюбил я прекрасное женское имя - имя, несущее...] Наталья Козаченко: Пуговица [Вечеряли рано: солнце не село и сияли купола позолотой, сновали по улицам приезжие купечики победнее. Вчерась был четверг и обыденные Ильинские торжки...] Любовь Артюгина: Человек в одеяле [Под вечер, когда утихает жара, / И пламя не рвётся из солнечной пасти, / Спадает с домов и людей кожура, / И в город приходит прохладное счастье...] Светлана Андроник: Ветреное [виток земли вокруг своей оси / бери и правду горькую неси / не замечай в упор что снег растаял / юдоль земная стало быть простая...] Михаил Ковсан: Словом единым. Поэзия в прозе, или Проза в стихах [Свистнув, полетит стрела, душу юную унося, сквозь угольное ушко пролетая, и, ухнув, полотно разорвется, неумолимый предел пробивая, и всё вокруг цветасто...] Ростислав Клубков: Дерево чужбины [Представь себе, что через город течет река, по ее берегам растут деревья, люди встречаются под деревьями и разговаривают о деревьях. Они могут разговаривать...] Елена Севрюгина: "Реалити-шоу" как новый жанр в художественной литературе [Можно сказать, что читатель имеет дело с новым жанром: "роман-реалити-шоу", или "роман-игра"...] Максим Жуков: Равенству - нет! [Ты - в своей основе - добрый... Ну и зря! / В этом мире крови пролиты моря! / Надо лишь немного: просто, может быть, / Попросить у Бога смелости...] Читайте также: Владимир Алейников: Стихотворения | Рена Арзуманова: За краем: и Дуй в свою дуду! | Данила Ляндо-Петров. Ковчег в Томилино | Михаил Рабинович: У человека есть апрели | Георгий Садхин: Я брожу в далеких дворах | Алексей Смирнов: Четыре рассказа | Анна Трифанова: Место встречи | Гиви Чрелашвили: Стихотворения | Андрей Баранов: Изгнание из Рая | Денис Гербер: Будитлянин, или Приснившаяся змея | Ирина Кадочникова: "Слово, ставшее событьем" | Ростислав Клубков: Разговоры птиц | Иван Клочков: В ребяческих руках | Александр Корамыслов: Поэт и финифть | Поэт перед взглядом тьмы: о стихах Юлии Матониной
|