Птичка, влажно ль в Америке нёбо? Здесь сухо, светло.
Аз суворовским шагом ступаю Ахиллу на пятки.
Развеваются прядки Фортуны. В походном порядке
с ней играю не в прятки - и это отрадно зело.
Сам заранее понял я, пробные саги сложив, -
ломозубый предлог и опальная кровь винограда
мне аукались в долг, а засим - откликаться не надо,
соловьиным кобзоном штурмуя навзрыд падежи.
Поневоле анапестом вывихнет руку строка,
если ящики, двор, тупиковая ветка пространства, -
клювотворная вотчина осени и языка, -
первоопыта блин - суть анапесты певчего царства.
И признав эту местность, поскольку алкал тут не раз,
заповедным глотком искушая числитель, приятель,
возлюбив Мнемозину, ея же сослав в знаменатель,
как в заветный аид, состоящий из женщин и фраз,
слушай: дробью пресытясь, ты накрепко будешь иной,
бо забьёт те гортань пух-перо или мергель-суглинок...
Стань же, птичко, вещами различными! Замертво пой
то зерном неподвижным, то пулей, спешащей в затылок.
II
Мой грустный товарищ, махая крылом,
Кровавую пищу клюёт под окном.
От мартовских ид до британских календ
непыльный гербарий, душа-пустоцвет,
шурши комариной сиренью,
пока словоформы предлог и предмет
словесной оформится тенью.
Покуда глагол не восстал на глагол,
под утро пойми терпеливый укол
в предсердиях левом - и правом,
и набело выйди из классов и школ,
Психею отдав на расправу
не дикому мясу, так львиной слюне,
афазии, падавшей в руки извне
какой-нибудь дрянью подпольной...
Мы заживо выросли в этой стране
великой, дурной и невольной.
Сверкнёт немота над тобою, как нож:
кровавую пищу на ощупь найдёшь
движением речи протяжной,
и заново выживешь - или умрёшь
в великой, дурной и неважной!
III
Михаилу Лаптеву
Тогда с прохладнейших высот
Мне сбросьте пёрышко одно...
Когда наёмный доброхот до хруста вывихнет строку
и скажет "хватит!", и вздохнёт: отдали слово дураку, -
иной предчувствуя расчёт, халву архивного родства
наш автор на язык возьмёт... и выплюнет.
Горчит халва.
Недаром - полночь. Спи, пророк, как спит твой кесарь; но пока
на месте кружится зрачок - боец незримого полка -
зачем с предмета на предмет гипноз внимательный скользит?
Вот медный чайник на плите. Вот стол, клеёнкою накрыт.
Вот шкаф кухонный. Вот стекло гранёное. Вот - сам пиит:
ему сомненье тяжело и тошно пенье аонид.
И впрямь - навязчивый мотив! Тогда зачем, к листу припав,
по капле цедишь, терпелив, кромешной музыки состав?
зачем не утром, а теперь - кровь замораживать до дна?
- Затем, что слово - битый зверь; живёт в огне, но холодна
под кожей красная вода, когда на промысел ночной
спешат, как гончие, уста, почуяв жертву пред собой...
Айдар Сахибзадинов. Жена[Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...]Владимир Алейников. Пуговица[Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...]Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..."["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...]Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа[я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...]Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки[где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...]Джон Бердетт. Поехавший на Восток.[Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...]Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём[В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...]Владимир Спектор. Четыре рецензии[О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.]Анастасия Фомичёва. Будем знакомы![Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...]Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога...[Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...]Анна Аликевич. Тайный сад[Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...]
