Сетевая
Словесность
КНИЖНАЯ
ПОЛКА
Белый ворон. N2(15) Лето 2014
Литературный альманах
Екатеринбург
Евдокия
2014
228 стр.
ISBN: 9781312363045
Литературно-художественный альманах "Белый Ворон". Выпуск №2(15) Лето 2014.

ВСЕ НА СВЕТЕ ТЕМА ДЛЯ РУССКИХ СТИХОВ
ИГОРЬ КАРАУЛОВ - СЕРГЕЙ СЛЕПУХИН

Интервью


Сергей Слепухин. Здравствуйте, Игорь. Мы с вами познакомились много лет тому назад, и назвали друг друга поэтами. Забыл спросить: поэт - это кто?

Игорь Караулов. Добрый день, Сергей! Поэт - это человек, который пишет стихи. Желательно - хорошие. Можно спорить, что такое стихи, но, мне кажется, 99% стихотворений опознаются 99% читателей именно как стихи. Что же касается поэтических определений поэта и поэзии, то они должны стать предметом отдельного исследования, и я не хочу добавлять отсебятины в этот огромный и красочный массив.

Сергей Слепухин. Один поэт дал нашему времени исчерпывающую характеристику, назвав "эпохой недочеловека, озабоченного собственным брюхом и карьерной перспективой". Может быть, нам не стоит говорить о поэтах и поэзии? Поэты - они нужны? Кому нужны? Не лучше ли пятаками ткнуться в корыто и дружно чавкать?

Игорь Караулов. Есть вещи, которые подавляющее большинство людей не считает нужными. Например, геодезические реперы. Их просто никто не замечает, а они необходимы для всех нас. Надеюсь, что и поэты образуют такую же незаметную, но необходимую опорную сетку. Нужно ли желать, чтобы все-все-все оторвались от корыта и стали наизусть заучивать "Незнакомку"? Я думаю, что нет. Без большинства, живущего "корытом", рухнет экономика, рухнет материальный мир вокруг нас. Согласны ли мы читать друг другу стихи в пещерах?

Сергей Слепухин. Тогда, в 2006 году, я окрестил вас "московским Энсором". Прочитал стихи, и на память пришла великая картина "Въезд Христа в Брюссель". Полтора столетия назад ее отвергли обыватели. Многотысячная толпа мегаполиса встречает новоявленного Мессию. Лица похожи на маски и символизируют ложь. Диссонанс красок, сатирическая язвительность, гротеск. Показалось, именно это станет отличительной чертой вашей поэзии. Я ошибся?

Игорь Караулов. Энсора я видел в Генте прошлым летом. А в Остенде я обедал в ресторане "Энсор". Но из мастеров тех мест мне все-таки ближе Вермеер, его камера-обскура, волшебство линз его товарища Левенгука. Этого идеала я не достиг и, возможно, не достигну, хотя о некоторых вещах, о которых хочется говорить, не расскажешь, не погрузив себя и читателя в хаос.

Сергей Слепухин. Чуть позже после нашего знакомства прочитал роман Аниты Мейсон "Иллюзионист". В нем библейская тема соседствует с социальной сатирой: уцелевшие после известной казни сподвижники Сына Божьего оказываются ячейкой загнанных и отчаявшихся людей, очень похожих на русских народовольцев. Прошло десять лет, и, кажется, что смерть их товарища Иисуса была напрасной, дело погибло. Но происходит чудо. Положение спасает отставной член киликийского синедриона, обнаруживая в себе завидные таланты менеджера и удивительный профессионализм в коммуникационной сфере, а также public relations. В те времена - рассказывает англичанка - в Иудее каждый год объявлялся новый мессия, и, стало быть, победа учения И. Х. есть результат талантливого и рационального процесса продвижения отдельно взятой идеи.

Как вы, поэт, относитесь к такой вульгаризации, ну, хорошо, смелости в изложении священного? К осознанному снижению торжественности канона? Ереси?

Игорь Караулов. Да, есть такая старая идея о том, что истинным творцом христианства был апостол Павел. Но в этом нет ничего противоречащего Новому Завету, поскольку в нем и не делается вид, будто Христос лично и при жизни создал Церковь как земную организацию. Там больше про небесную Церковь говорится, а ее не поколебать вольными трактовками исторических сюжетов.

Я думаю, что библейский сюжет сакрален только в церковном контексте. В остальных смыслах это литература, это источник архетипов, которые неизбежно раз за разом будут обыгрываться в том числе и людьми иной веры, и атеистами. В этом сила Нового Завета: это самая человечная из всех священных книг.

Сергей Слепухин. И тогда Слепухин снова вошел в преторию, и призвал Караулова, и сказал ему...

Что для вас, Игорь, истина? Чему храните верность? Фундаменталисты и атеисты - к кому себя относите? Кто такой Бог? Что значит говорить? Может ли сегодня Бог стать темой стихотворения? Что поэт, вообще, способен сообщить о причине вещей, семени всего сущего?

Игорь Караулов. Я вырос в атеистической советской семье, так что в детстве у меня не произошло встречи с церковью. А в зрелом возрасте я уже не смог выбрать себе религию. Впрочем, атеистом я бы себя тоже не назвал. Мне ближе мистицизм, то есть ощущение Единого, из которого мы вышли и в которое мы должны вернуться. При этом я допускаю, что наш мир был создан, но я не верю, что его создатель похож на Бога в авраамическом смысле. Может быть, сотворение мира - это практическая работа, выполненная учеником, и не самым успевающим, в школе космогонии? Я также допускаю, что жизнь и наш с вами разум - это вовсе не венец творения, а недосмотр творца, отклонение от проекта, порча материи. Вот-вот эту порчу обнаружат и устранят. Индивидуальное сознание, "я", "душа" - в моем представлении это каникулы небытия, выигрыш в лотерею, случайный и незаслуженный подарок, в то время как смерть - возврат к нормальному состоянию материи.

Сергей Слепухин. По прошествии некоторого времени созданное кажется от тебя отделенным и подвергается критическому осмыслению. Не знаю, думает ли о несовершенстве созданного генеральный архитектор вселенной, а вот вам, Игорь, знаком этот эффект ампутации собственного творения и угрызения совести за допущенные ошибки, описки и упущения? Где, в чем находите выход?

Игорь Караулов. Конечно, знаком. "Испортил песню, дурак", - то и дело себе говоришь, просматривая старое. А выход, конечно, в том, чтобы придумать новое. Когда новое не придумывается, есть ощущение безвыходности. Досадно то, что стихи тесно привязаны к возрасту, к этапу жизни, и в этом смысле ничего исправить нельзя. Если ты в двадцать лет не написал ничего путного о себе двадцатилетнем, то ни в сорок, ни в пятьдесят этого уже не напишешь. Я, к сожалению, не написал: поздно созрел.

Сергей Слепухин. Я хотел бы сосредоточиться на теме гражданской поэзии в нашем разговоре. Когда Кормильцева спросили, почему в России поэты плохо кончают, он ответил: "Все в России плохо кончают, просто поэты успевают об этом спеть". Так ли? В этом ли предназначение поэта, его мессианство? Актуально ли хрестоматийное, усвоенное в советской школе, - "поэт в России больше, чем поэт"?

Игорь Караулов. Нет, не больше. Государство перестало серьезно относиться к поэту, и похоже, что это навсегда. Никакого преследования, никакого противостояния "поэт и царь" уже быть не может. "Наши речи за десять шагов не слышны" - это о нашем времени; речи Мандельштама, к сожалению, были слышны очень далеко - лучше бы они в то время не выходили за пределы его тихой, как бумага, квартиры.

Сергей Слепухин. Раз уж мы процитировали пафосные строки "Братской ГЭС", скажите, где место поэта - определите его на отрезке между аполитичным Набоковым и гиперполитизированным Евтушенко?

Игорь Караулов. Место поэта - в его детстве, там, где все начиналось. Другое дело, что поэт непоседлив и вечно стремится прочь от своего места силы. В том числе и в политику. Это такая челночная дипломатия между мирами.

Сергей Слепухин. Русский поэт - это тот, кто пишет по-русски? Или это великоросс, истинный славянин, набор аминокислот в геноме которого соответствует эталону славянской расы? Этот эр-поэт, он кто - патриот, или гражданин мира?

Игорь Караулов. Если человек не патриот, то он идиот. В том самом греческом смысле: человек, стоящий вне общества. Поэту идиотом быть не к лицу, да и неинтересно. Аминокислоты тут, разумеется, ни при чем.

Сергей Слепухин. Гражданская поэзия - она своевременна, современна? Одна дама, профессор, написала под моими стихами, что гражданская поэзия - это проституция. Согласны? Может, действительно не надо торопиться, ведь возможна ошибка, а большое, как известно, "видится на расстоянии"?

Игорь Караулов. А ничего нельзя сделать, если пишется, если хочется высказаться. Данте свободно говорил о сиюминутном под видом вечного, и ведь мы сейчас нисколько не задумываемся о том, прав ли он был в своих политических симпатиях, был ли он прогрессивен или реакционен. Вначале он примкнул к гвельфам. Формально это были сторонники Папы, по сути же они отстаивали феодальную раздробленность Италии, а заодно и Германии, что привело к отставанию этих стран в историческом развитии и в конечном счете - к появлению Гитлера и Муссолини. Затем Данте стал гибеллином, то есть сторонником сильной, но иноземной власти - тоже вроде не очень почетно по сегодняшним меркам.

А проституция - это когда за деньги. Можно о цветочках писать за деньги, и это будет проституция.

Сергей Слепухин. В 2009 отмечалось 150-летие Гамсуна. Не нашлось ни одного частного спонсора, кто пожертвовал бы хоть одну крону на чествование нобелевского лауреата, назвавшего Гитлера "борцом за человечество" и "реформатором высшего класса". А ведь в начале прошлого века Гамсун был кумиром огромной читательской аудитории. Дамочки всего мира, как метко заметил Саша Черный, готовы были бросить все и "подобрав юбки, бежать в лес к лейтенанту Глану". Имеет ли автор гражданских стихов право на ошибку?

Игорь Караулов. Гамсун - дело давнее, не нужно так далеко ходить. Александр Кушнер подписал "письмо 42-х". Кровь, пролитая в 1993 году, и на его руках тоже. Но я люблю его стихи и не могу ничего с этим поделать. "Право на ошибку" - наверное, не очень правильный термин, но мне кажется, что у нас не такая страна, в которой литератор может быть подвергнут остракизму за те или иные политические взгляды. Посмотрите хотя бы, как быстро возродился авторитет Маяковского после крушения жесточайшей политической системы, которую он воспевал. Посмотрите, как меняется отношение тех или иных общественных лагерей к Эдуарду Лимонову, но в литературе он стоит как скала.

Наша история толерантна в том смысле, что в нее заложены очень большие допуски приемлемого ("tolerance" значит еще и "допуск" в металлообработке). В разные времена слишком разные вещи считались приемлемыми и, напротив, слишком разные вещи запрещались, поэтому я не верю в то, что когда нибудь мы окончательно определимся с нашими козлищами и извергнем их во тьму внешнюю.

Сергей Слепухин. Вспомнился стишок Иртеньева. "Свободы идеей святой одержим, / Трудов не жалея и сил, / Я стрелы метал в ненавистный режим, / Но ветер их вдаль относил". Быть поэтом гражданской темы, что это: бунтарство, оппозиция, профессиональная революционная деятельность?

Игорь Караулов. Границу между гражданской поэзией и фельетоном, может быть, и нельзя провести четко, но она есть. Фельетон - это не бунтарство и не оппозиция, а газетный жанр. За него деньги платят (к вопросу о проституции - хотя газетчиков и без того называют "второй древнейшей", так что пережить можно). Гражданская же поэзия - это часть индивидуального поэтического мира.

Сергей Слепухин. Когда мы говорим о "политической составляющей" литературы, то имеем в виду противопоставление свободы художника деспотии власти. Это традиционно для России. Однако в мире много других вызовов, иной раз "забугорные" злободневные темы проникают в нашу жизнь. ЛГБТ, например, глобализация. На ваш взгляд, это тема для русских стихов?

Игорь Караулов. Да все на свете тема для русских стихов, как и для любых других. Вот Шекспир, говорят некоторые, свои сонеты адресовал мужчине и, стало быть, воспевал ЛГБТ. Вышло довольно талантливо. Но когда стихи начинают оцениваться в зависимости от актуальности их темы, то это тот же пролеткульт, тот же соцреализм. Тогда идейно-крепкий речекряк прогоняет поэзию прочь и занимает ее место - хотя сидеть на злобе дня так же неудобно, как и на штыках.

Сергей Слепухин. Помню, в горбостройку на страницах литературных журналов появились толпы стихотворцев, которые, как оказалось, все советское время без устали писали крамольные стихи - антисоветские, антисталинские, антигулаговские. Да и мы, парни и девушки, представители того поколения, что входило в большую жизнь в середине 80-х, были "скованы одной цепью". Что же это было, и куда все подевалось? Где эти люди? "Кстати, где эти крылья, которые нравились мне?"

Игорь Караулов. Илья Кормильцев, строки которого цитируются, как мы помним, умер, и умер довольно молодым (я сейчас старше). Мне кажется, наше поколение вообще не так много проживет в целом: перевалил за пятьдесят - уже долгожитель.

Но это, конечно, не главное. Никогда уже на нашем веку не будет запрещено столько всего (и разного), как при советской власти. Поэтому четверть века назад любое неотфильтрованное слово воспринималось как крамола, а зачастую и наказывалось как крамола, и момент, когда запретное уже было разрешено, но еще воспринималось как запретное и очень смелое, был бесценен, как момент лишения девственности, как момент либерализации цен, как момент приватизации общенародной собственности. Но такое бывает раз в жизни.

Люди, пытающиеся сказать нечто крамольное, кстати, никуда не делись. Но, в самом деле, куда подевались их крылья? Нынче информацией под самопальным лейблом "крамола" забиты все информационные каналы, кроме разве что центральных каналов ТВ. Крамолой можно даже заработать деньги, а можно и большие деньги - и тут слова "протест" и "проституция" сливаются не только фонетически, как в каламбурном словце "протестутка", но и вполне экономически.

Сергей Слепухин. Со времен перестройки много воды утекло. На пройденный путь смотришь, его переоценивая. Кормильцев перед смертью вынужден был признать, что написанные им смелые стихи, тексты "Нау", в годы потрясений просто-напросто были использованы разного рода "бурбулисами". Использованы в корыстных целях - для достижения политической власти.

Игорь, что посоветуете "юноше бледному со взором горящим"? Как отличить демократа от димакрата? Болтать языком - о том, что "не надо прогибаться под изменчивый мир", или, что "свобода лучше, чем несвобода" - теперь (да и прежде) многие горазды.

Игорь Караулов. Я думаю, что демократ - это прежде всего человек, живущий одной жизнью со своим народом. Внутренняя эмиграция - это, по-моему, когнитивный диссонанс. Если ты не считаешь окружающий тебя народ своим, то тебе лучше подумать о смене места жительства.

Мне нравится приводить пример Педро Альмодовара. Он снял фильм "Возвращение", об уроженцах Ламанчи - испанского Урюпинска, который был Урюпинском еще во времена Сервантеса. Они там не очень умные люди и делают страшные вещи. А Альмодовар - это богатый человек, столичный житель, интеллектуал, гей. И он этих людей - любит. А наш "хипстер", снимающий однушку в Марьино, тут же объявляет себя гражданином мира, а русских именует "быдлом" и "ватниками". Быть хорошим соседом - вот и весь секрет и смысл демократии.

Сергей Слепухин. Очередная публикация Алексея Улюкаева в "Знамени". Вам не кажется, с годами товарищ Чупринин нюх на таланты не потерял и делать настоящую литературу не разучился!? Так что же движет сим бескорыстным рыцарем изящной словесности? Он хочет поделиться открытием, что властные и богатые "тоже пишут"? Поэт Дзержинский, поэт Андропов, поэт Лукьянов-Осенев... Помните, у Блока в "Незнакомке": "Признаться, и я поэзии очень не чужд"?

В наши дни есть трубадуры и с меньшим количеством звезд на погонах. Например, Марина Чубкина, генерал-майор, экс-глава аппарата начальника Спецстроя Минобороны. Ей в 2008 году сам Сергей Михалков вручил грамоту "За вклад в русскую литературу"! А вот, роковая муза "Оборонсервиса", красавица Евгения Васильева. В ее жарких стихах среди "розово-белых снов", "голубых янтарей" и пылких поцелуев блуждают глубокие мысли о "Родине с мохнатыми руками" в "рое злых, безобразных / Тварей земных, жестоких, клыкастых". "Отчего, скажи, в аду / Плесень чествует страну?"

Посоветуйте, Игорь, как читателю относиться к вдохновенному порыву литгенерала Чупринина? "Не обрекался он в пути неистово в пучину страсти, / Не забывался он в борьбе, он отходил, но был во власти..." Тонко подмечено генерал-майором поэтессой Чубкиной!

Siècle des lumières? Может, дражайший Сергей Иванович искренне хочет открыть нам, холопам, сложный внутренний мир высокого сословия? Как думаете?

Игорь Караулов. Да, у меня даже колонка была в "Известиях" по поводу Улюкаева и всей этой компании.

Я не скажу слишком много дурного о "Знамени". Они и меня там один раз напечатали, а иных прекрасных авторов, таких как мой друг и кумир Михаил Квадратов, там печатали даже неоднократно. Но есть пространство для совершенствования. Например, вместо того, чтобы каждый год в январском номере публиковать пару стишков посеревшего с годами Гандлевского, вместо того, чтобы покорно отдавать свои страницы под унылую галиматью одесского графомана Херсонского, а также его жены и его дико талантливого кота, куда лучше завести специальную рубрику (три раза пытался сказать "рублику") для стихов российских чиновников. Видите ли, Херсонский и даже его кот нам никто, а чиновники влияют на нашу жизнь и порою хочется знать, что же творится у них в головах, пусть даже ценой прочтения их беспомощных виршей. Так что пусть Сергей Иванович продолжает в том же духе, это высокая гражданская миссия.

Сергей Слепухин. Совпис. Издательство "Советский писатель" стараниями некоторых людей превратилось в издательство "Время". В программе "Эха Москвы" Сергей Чупринин и директор "Времени" Борис Пастернак (однофамилец, не путайте с автором "Доктора Живаго"!) рассуждали о том, что только тот стихотворец может быть назван настоящим поэтом, чья книга выпущена в их издательстве! "Мы это называем "поэт со справкой"", - скромно поведал Чупринин. Ну да, совпис: "без бумажки ты букашка, без бумажки ты какашка". Есть "Время" в ваших планах, Игорь?

Игорь Караулов. В издательство "Время" меня в свое время приводил мой друг Дмитрий Быков, и Пастернака того я видел. Мы потом с Димой и прекрасным поэтом Андреем Добрыниным здорово нарезались в рюмочной "Второе дыхание", самой дешевой в Москве. Мне было очень плохо, водка там отвратительна, а закуска и того хуже.

"Время" все же лучше "Второго дыхания", поскольку у Добрынина там книжка все-таки вышла. Ну, а я справки не удостоился, да и мнение Чупринина о русской поэзии меня мало волнует.

Сергей Слепухин. Литературное собрание писателей с Путиным в конце ушедшего года показало, что рекламно-пропагандистский конвейер запущен. Готовится к постановке театр одного актера, литературная интеллигенция преклонила колени, и иных писателей - знайте! - у нас нет. Бунтари-одиночки - не в счет! Что это, по-вашему, репетиция Первого съезда 1934 года? А сами вы член какого-нибудь писательского союза? Поэт - это существо коллективное, или нет?

Игорь Караулов. Я не член и никогда не стремился очлениться. Корочка поэта - это так же смешно, как корочка секс-гиганта. Мне в самом деле не с чем больше сравнить, потому что "поэт", как и "влюбленный" - не профессия, а ментальное состояние. Да, когда ты влюблен и пользуешься взаимностью, то бывают такие ночи.... Но смотреть на корочку и вспоминать? - увольте.

А с Путиным... это было такое неловкое сводничество со стороны некоторых организаторов литпроцесса. Приглашения рассылались не президентской администрацией, а самими этими деятелями, и не по принципу лояльности власти, а по принципу кто с кем пил и прочее. Например, стихотворцев туда созывал Игорь Волгин, а поскольку я в его "Луч" сроду носа не совал ни во время учебы в МГУ, ни позже, то и приглашения не получал.

Путин не только не был в курсе, что его приглашают на римейк съезда 1934 года, но и не знал, кто там из них Горький. И президенту это оказалось неинтересно, и в литературной жизни после этого, кажется, ничего не изменилось, хотя, даже если бы и изменилось, я бы на себе этого не почувствовал.

Сергей Слепухин. И напоследок. Недавно в интервью немецкому журналисту германской телекомпании ARD Йоргу Шененборну лидер нации признался, что после завершения политической карьеры намерен заняться литературой. Как вы думаете, это будут мемуары? Короткая проза? Или стихи? А если стихи, то на гражданскую тему?

Игорь Караулов. Я надеюсь, что это просто отговорка. Лидеру нации мы должны быть благодарны за то, что он не занимается литературой прямо сейчас, что за пятнадцать лет у власти он не дал нам ни одного текста, по которому школьников заставляли бы писать сочинения. В этом смысле он идеал: не пьет, не курит, не рисует, не дирижирует и всего-навсего сыграл одним пальцем "Мурку" - или что там? "С чего начинается Родина?"





СОДЕРЖАНИЕ ВЫПУСКА

ИГОРЬ КАРАУЛОВ - СЕРГЕЙ СЛЕПУХИН. ВСЁ НА СВЕТЕ ТЕМА ДЛЯ РУССКИХ СТИХОВ. Интервью.

МЯТЕЖНЫЙ КАРАНДАШ

МИХАИЛ ОКУНЬ. СЛОВОРУБКА. Миниатюры.
КАТЕРИНА ГРУЗДЕВА. СОВЫ ЖИВУТ ВЕЧНО. Рассказ.
МАРГАРИТА ПАЛЬШИНА. МАЛЬТИЙСКИЙ МИСТРАЛЬ. БЕЗБРЕЖНЫЕ ДНИ. Рассказы
МИХАИЛ КОВСАН. ЖРЕЦ. Роман (окончание).

БРЕД ПОЭЗИИ СВЯЩЕННЫЙ

АНАТОЛИЙ ЮХИМЕНКО. PRAEDICATIO.
ВЛАДИМИР ИЛЬИН. ПОИСКИ ПРОДОЛЖЕНИЯ.
ФЕЛИКС ЧЕЧИК. САМОМУ СЕБЕ СИНОНИМ.
РАФАЭЛЬ ШУСТЕРОВИЧ. АЗУЛЕЖУ.
ИГОРЬ КАРАУЛОВ. СТАНЦИИ.
ГЛЕБ СИМОНОВ СТЯНУТЫЕ ТЕКСТЫ.
ЕЛЕНА ГЕНЕРОЗОВА. ДОСТАНЕТ ДРОВ И КОЛДОВСТВА
КАТЕРИНА КАНАКИ. THREE LETTERS AND ONE FAREWELL.
МИХАИЛ КВАДРАТОВ. ВНЕЗАПНЫЙ ПРИСТУП ПАМЯТИ.
НАТАЛЬЯ ДОРОФЕЕВА. ВОЗВРАЩЕНИЕ.
МИХАИЛ КОВСАН. ПУШКИНУ.
АНАТОЛИЙ ГРИНВАЛЬД. ПРАВИЛА ДОРОЖНОГО ДВИЖЕНИЯ ДЛЯ НАЧИНАЮЩИХ.
АНАСТАСИЯ ВИНОКУРОВА. СЕАНС СВЯЗИ.
РУСЛАН МРАКАБРЕД. ПРИВОРОТ.
ИНГА ДАУГАВИEТЕ. ЛАДНО, ПОДРУЖКА!..
ВАДИМ МОЛОДЫЙ. ПОСВЯЩЕНИЯ.
ТАТЬЯНА ЛЕРНЕР. ВСЕМОГУЩИЕ.
НАДЯ ДЕЛАЛАНД. ЭТОТ СОН ПОРАЗИТЕЛЬНО ДЛИННЫЙ.
БОРИС ЮДИН. ЛЕНТА МЁБИУСА.
ИРМА ГЕНДЕРНИС. ДАЙ КРЕН.
ВЛАДИМИР БАУЭР
. МЕНЯ ЗОВУТ ПЕТРОВ.

МАЭСТРО

ДВА ГРАФИКА (ОЛЬГА БОЧЕНКОВА, Калуга. ИРМА ГЕНДЕРНИС, Лиепая)

ХОРОШО ПРИ СВЕТЕ ЛАМПЫ...

ЕЛЕНА ИНОЗЕМЦЕВА. "ПЬЯНЕНЬКИЕ". Эссе.
ЕВГЕНИЙ СУХАРЕВ. ВОДКА И НЕМНОЖКО НЕРВНО. Эссе.
АНАТОЛИЙ ГРИНВАЛЬД. ЗАЧЕМ ТЕЛЕГЕ ПЯТАЯ НОГА, ИЛИ ЖЕМЧУЖНЫЙ ВЕК РУССКОЙ ПОЭЗИИ. Эссе.
Страница,  на  которой  Вы  сможете  купить  журнал




Сетевая
Словесность
КНИЖНАЯ
ПОЛКА