Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


     
П
О
И
С
К

Словесность




О  СПРИНТЕРАХ,  СТАЙЕРАХ,  ТАЛАНТЕ  И  ТВОРЧЕСТВЕ


Отчего-то писатели более живучи, чем поэты. Быть может, все дело в "запасе дыхания", выданном каждому на старте.
Поэт тратит его в едином рывке спринтера, сразу, вперед, к финишу, собираясь в фокусе ослепительной точкой стиха, прожигающей сетчатку мира.
Поэззия суть концентрат, наибольшая сумма всех сил, данных Богом, для проявления, высвета мгновения, это срез мига жизни, мгновенный снимок, беспощадно точный во всех деталях отображения, отражение, более четкое, чем оригинал, потому что из него убрано все лишнее.
Слова, собранные в тот единственно возможный порядок существования, выстроенные миром-зданием, поэт сворачивает их в одну, сверхмалую точку, которая распускается цветком ядерного синтеза/распада. Так взрывают атомные бомбы - сжимая их вещество.
Говорят, так родилась Вселенная.
Каждый стих - микрокосм. Каждый - чудо, настроения, состояния перекатываются жемчужинами во рту и нет никому предпочтения, как сравнить закат и ветку ивы над водой, все равно ценно.
Речь идет о стихах, конечно, а не о всякой рифмованной и не очень поделке.
Можно сравнивать живое и неживое, настоящее и фальшивое. Но как сравнить между собой живые вещи? Кто из них более настоящий?
Критерий отбора - ты сам. Критерий этот весьма субьективен, но в отношении субьекта, как правило, безошибочен. При этом почему-то оказывается, что хорошие стихи отзываются какой-то струной во всех, в каждом по своему.
"Нам не дано предугадать, как наше слово отзовется, и нам сочувствие дается, как нам дается благодать"
Сочувствие, а не понимание. Как я уже говорил, истинно понять другого - это невероятное счастье. Это все равно, что стать на миг не-собой, другим. И если ты попадаешь в такт дыханию поэта, как дар свыше, слова выстраиваются в образ, ключ, запал, запускающий в тебе процесс глубинного сродства, и ты проходишь в пространство слова.
У прозаика - дыхание стайера. Он кропотливо сеет слова и имена, пропалывает, поливает и вновь пропалывает почву, разную почву, порой чернозем, а чаще суглинок, но он не жалуется, а все себе тяпает тяпкой, тяп, тяп так, он терпеливый, этот прозаик. А после, постояв мысом над травяным морем, проходит с косой, зеленым шелестом укладывая траву в свистящем взмахе, и еще, и еще раз, и бушует, ходит неспокойными волнами море от края до края, от берега до леса, и плачут травы, плачут всходы соком изумрудным, земля пьет их мшелыми губами и что-то шепчет корням, целуя стопы.
А после он мнет, молотит, сушит, и выматывает нить и красит, красками разными - и сурьмой, и хной, и пеплом, и сединой, и слезой, и кровью, и пухом небесным, и взглядом человеческим, и сердцем и разумом, все краски есть у него.
А после ткет, наконец ткет свое полотно светлое пестрокрылое, душа его парит над ним, с проворной иглой снует в каждую петелечку, тянет каждую ниточку на приуготовленное именно ей место, он вторит плану небесному, он творит, сверяя посекундно часы души своей с небесными курантами, в невозможной попытке достичь Неба, он разворачивает Миру свое зеркало, сотканное из отражений всех вещей, какие когда-либо знал.
Все книги - попытка написать одну единственную Книгу.
Стихи - черновики души, отражения единственной Песни.
И то и то - чуть слово, суть же Слово, то самое, но оно уже сказано и начертано везде.
На каплях дождя и линиях рук, на водопадах и пустынях, на каждой звезде и песне комара, всюду стоит вензель и печать Того, Кто Сказал.
Мы - Слово.

О таланте.
Талант есть голос металла, таящегося в земле, мера меди, серебра и золота, гудящего в венах, он схож с рудной жилой, которую можно разработать и истощить, но настоящий талант - неистощим, он зреет подобно плоду, но как же надо себя убить, чтобы он сгнил на ветви.
Талант - это Атлант, подымающий твое небо и только от тебя зависит, как будет широк горизонт, это птица, чья тень всегда недвижима, но чтобы парить, ей надо отталкиваться от воздуха, а сколько его в юности?
Природный, неограненный талант, углами прорывающийся сквозь весны, вены и десны, распираюший, разрывающий горло, еще не могущее так петь - ужасен.
Ужасен в силе своей, он сжигает, иссушает почву души.
Большой талант внушает страх. Гениальность - ужас.
Почему поэты редко живут долго? Оттого, что просыпаясь слишком рано в молодости, дар становится необуздан, и взяв власть над человеком, ведет его за ту грань, по которой поэт ходит, улавливая стихии в стихи. Но "если долго всматриваться в бездну, бездна начинает всматриваться в тебя", и тогда ты сам рискуешь быть уловлен.
Хорошо, если это не так. Если это лишь движение самой молодости, отблеск юности, в которой все чуть-чуть талантливы, все чуть-чуть гении. Вырастая, говоришь - был молод и весел, не ведая, что это и был шанс, старт, трамплин, который ты упустил, и чтобы получить второй билет, теперь надо постараться.
А если не упустил?
Когда долгими душными ночами душит тишина между вдохом и выдохом, и ты чувствуешь, как жребий твой прорастает корнями в сердце?
И слова черными рыбами всплывают из глубины груди, колючими плавниками распарывая гортань, и, обращаясь в белесый пепел на потрескавшихся губах, вздохом уносятся ввысь?
Надо стать выше таланта, выше себя, накинув узду на него, держать этот безумный ветер в ладони, размыкая уста лишь по воле своей.
Выше искусства сказать - искусство молчать.

Но в молчании, у дна темной воды, скрываются зародыши будущих слов, жемчужины, за которыми ныряет пловец, сжигая воздух в легких.
И перламутр в его ладонях есть высшая награда за преодоление себя.
Ты можешь быть бесстрашен ровно настолько, насколько боишся. Преодоленный страх - вот мера подвигу.
Чтобы не упать в бездну, надо быть глубже ее, надо иметь в себе достаточно воздуха, чтобы птица в груди твоей пела и летела к горизонту, к единственной звезде под сердцем тающего солнца.
"И в этой земле, где могилы - как горы, люди - словно бездны.В их глубинах темно и безмолвно, а их слова - лишь тонкие, шаткие мостики над их настоящей жизнью" (Рильке)

Творчество всегда борьба, борьба с безликим хаосом невоплощенных сущностей, тысячи дорог пролегли пред тобою, но надо выбрать единственную.
И каждая дорога - принуждение тебя к какому-то Пути.
Сопротивление хаоса рождает форму и размер, и в борьбе возникает неповторимый облик того, что мучит тебя. Ты поймал его в слова, ты выразил его, ты счастлив.
Пока снова что-то не тронет душу сладкой болью, не стронет ее с места и она полетит скитаться под бесконечно-серым небом, плача и тоскуя от неумения избыть томящую ее тяжесть.




© Алексей Олейников, 2002-2024.
© Сетевая Словесность, 2002-2024.




Словесность