Когда-то давно
Я жил окнами в лес.
И в тот миг,
Когда дождь,
Пролетая с небес,
Видел меня,
Он не видел тот лес.
Да, я жил высоко...
И в окна мои
Не глядели глаза.
Штор не знал...
Говорят, на земле шли пиры и бои.
Не знаю. Был лес!
И в балконную дверь
Я его иногда запускал.
Но не помню,
Давно,
Из деревьев каких
Был он соткан...
Но это окно
Был мой
И пять недель
немытая палитра
пыталась плакать
светлыми цветами.
И пять гостей пришли
как будто выпить,
Но были все
в малиновом
опальном.
И позвоночником
звеня,
как по звоночкам,
тянул один из них
фальцет всё выше.
С него весь хор
степенно и по очереди
снял мягко взгляды
и оставил в нише...
И бархат
складками свисал,
и бледных рук
прозрачные молитвы,
и утончённый
неподвластный сад
Всё рос и рос
между гранитных
плитин.
И вот тогда,
как в плавном
завершенье,
На фиолетово-
Синее небо.
Ночью и днём.
Как много синего цвета
На свете...
Сон.
Говорят, оно чёрное
Ночью.
Но разве может быть
Чёрный свет?
Оно синее.
Бальзам на беду
Чью?
Оно ведь белое днём -
Этот тот же
Солнцем разбавленный
Синий цвет.
Чёрно-белое только кино.
В радуге таких цветов нет.
И я не хочу потому
Смотреть чёрно-белые сны.
За чёрным снегом
и белой землёй
Не видеть весны,
Чёрным по-белому
что-то читать,
Белым по-чёрному жить,
Чёрными думами
письма писать,
В белом по-чёрному пить.
Навек бы рассориться
чёрному и белому.
Одному жить как хочет -
по-чёрному,
Другому - как надо -
по-белому.
Строгие лица,
Молчаливые звенья.
Двери открою
И - на колени.
Давайте молчать
На пороге мгновенье,
Прежде чем жесты,
Прежде смиренья.
И, провожая
После молчанья
В бессмыслицу лестниц,
В пролёты отчаяния,
Прежде чем цепи
Замкнут - не откроешь,
Жалобу скрепим
Молчанием
Ты постарела так в моей душе,
Как не состарят годы и вино.
Хоть платьев накупи,
Хоть перешей,
Что было старого. И всё равно
Ты для меня как тот цветок,
Что оставляю зло и, не таясь,
Я еду с балаганом на восток,
Где сто цветов всегда,
куда ни пасть.
А он один хранит пустой мой дом,
Ни влагою, ни солнцем ни богат.
И если напоит его другой,
Отдам ему его. Он будет рад.
Да, знай, я отрекусь и уступлю.
Быть может, только ты того и ждёшь.
Пусть под дождем покажется - люблю,
Когда с лучом ты солнечным уйдёшь.
И всё равно полночное шоссе
И первый светофор на Кольцевой,
Хоть не желай того, вернутся все.
Куда тебе, куда ещё домой?
Айдар Сахибзадинов. Жена[Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...]Владимир Алейников. Пуговица[Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...]Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..."["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...]Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа[я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...]Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки[где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...]Джон Бердетт. Поехавший на Восток.[Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...]Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём[В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...]Владимир Спектор. Четыре рецензии[О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.]Анастасия Фомичёва. Будем знакомы![Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...]Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога...[Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...]Анна Аликевич. Тайный сад[Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...]