Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


   
П
О
И
С
К

Словесность




Алексей Акиндинов    

Рязанские медитанцы Вилли Мельникова и Алексея Акиндинова

    Вилли Мельников

10 сентября поэт и фотохудожник Вилли Мельников приехал в Рязань для участия в открытии выставки "Второе приближение", на которой были представлены живописные работы Алексея Акиндинова с его (Вилли) переводом-расшифровкой.























"Случайности не случайны" повторяют мастера кунг-фу из свежего анимационного боевика. Возможно, в результате тотального увлечения молодежи нежного возраста этим фильмом вырастет новое поколение буддофаталистов, которое, конечно, будет опять потерянным, но все же без войны. Может, они смогут не только радостно воспринимать узлы судеб, но и видеть нити, уходящие ввысь.

Нам же оставалось лишь повторять эту сентенцию и радоваться как дети, что все-таки получилось реализовать кайфную задумку.

Идея совместной выставки Акиндинова и Мельникова возникла в декабре 2007 года. Литхроники подробно писали об арт-фестивале "Симбиоз контрастов на 102 языках". Тогда на предваряющей главный концерт пресс-конференции встретились все три участника этого действа - лидер группы "Верес" Константин Панкратов, художник Алексей Акиндинов, на фоне (видеопроекция) картин которого должен был играть Панкратов сотоварищи, и Вилли Мельников. Накануне я попросил Акиндинова захватить на прессуху какую-нибудь картину, так, чтобы нагляднее было. Алексей, несмотря на слякотную и моросящую погоду, согласился. Вряд ли поездка на троллейбусе и прогулка через парк с габаритной картиной, укутанной в целлофан, доставила ему удовольствие, но художник проявил завидные послушание и упорство.

После знакомства с Акиндиновым Вилли сразу же огласил языки, в символы которых "попадают" фрагменты орнаментов, составляющих полотно. Все присутствующие в первый раз услышали звучащие как заклинание названия этих наречий: уавниффа, кохау-ронго-ронго, икшью и тлацкотекль. Картина "Баловень", оказалось, втайне даже от автора-художника в переводе на русский таила в себе такое стихотворение в прозе:

Бросаю стеклянные камни сквозь каменеющее предвоздушье, держа на поводке-времени стаю гончих трещин-в-волнах пересыхания реки, раздумавшей становиться переводчиком с языка её истока на диалекты дельты,,,

Акиндинов был тут же "окрещен" Мельниковым "неосознанным "чэннелингом" (от английского channel), т.е. Человеком, "пробившим" коммуникационный канал в Ноосферу и качающим из "Всемирной библиотеки". Художник Алексей заметил, что пишет с тотальным использованием узоров и орнаментов уже больше 10 лет, и создал свой авторский стиль - орнаментализм. Мол, таких полотен много у меня. А поэт Вилли добавил, что и раньше переводил, вернее, расшифровывал "ненаписанные тексты" - переплетенья сучьев, старую кирпичную кладку, да и мало-ли где спрятались Борхесовские "письмена бога", благо знание более сотни языков позволяет, и называет это медитанцами. В общем, за пару минут поэт и художник сговорились "раскрыть" еще несколько полотен и устроить совместную экспозицию.

Литературный альманах Devotion (в моем лице) взял это дело на карандаш. За 9 месяцев (хорошая цифра - Devotion в самиздатовский времена выходил раз в 9 месяцев) работы над этим проектом первоначальная концепция дополнилась лишь одним - эрудит Мельников уточнил, что аналогов этому в мировой истории нет.

Вплоть до 9 сентября в Центре России стояла теплая погода. Прогноз обещал резкое похолодание именно с 10, я был уверен: в этот раз синоптики не врут, ведь потомок шведов и исландцев Вилли не приезжает в Рязань в жару. Проверено.

Циклон шел с Москвы. Где-то за ним наматывал на колеса километры автобус "Выхино-Рязань" с Вилли у окна. Я ехал в троллейбусе встречным курсом. Акиндинов дома наносил очередной слой орнаментов на новое полотно. В галерее-клубе Рязанской областной юношеской библиотеки имени К.Г.Паустовского руководитель отдела литературы по искусству, на стенах которого повисла выставка, проходя по своим делам мимо картин, вновь и вновь на пару секунд застывала у какого-нибудь полотна: глядела, читала текст на табличке рядом (название, языки, перевод) и снова смотрела. Журналисты, наверное, читали пресс-релизы и думали: "Во, замутили".

В ожидании автобуса на автовокзале, я пытался угадать как Вилли назовет нынешний приезд. В декабре 2007 года было - "Есениндзя (видимо, Панкратов и Вилли) подняли Рязанавес", в мае 2008 "Рязананс" (тогда Вилли познакомился и хорошо пообщался с Евгением Калакиным). Сойдя с автобуса, Вилли ответил быстро: думаю, Рязанимация. Апокрифическая Рязанимация.

- Апокриф. Оживление - это нам подходит, - ответил я поеживаясь. - Поехали, я покажу тебе памятник Скарлетт О'Харе и офицеру армии Конфедерации. Вот уже где реальный апокриф, да пока дойдем, я, глядишь, и согреюсь, оживу.

Спрятанный в квартале кирпичных двухэтажек в старом районе Рязани, памятник увековечил стоящую девушку и сидящего рядом юношу. Старшеклассники. Но лик юноши - плакатный анфас триединого с лица летчика, танкиста и пехотинца с армейских стендов. Только девушка одета, как героиня Вивьен Ли из "Унесенных ветром", а на юноше форма конфедерата. Про платье Скарлетт я сам догадался, а про форму мне разъяснил большой знаток военных штучек писатель Андрей Чернецов. То ли архитектор был фанатом "Унесенных", то ли школьная мода тех лет и фасоны времен Гражданской войны совпадали до степени смешения. Или... Но "случайности не случайны" - впервые вспомнил я мульт.

Хлопая монумент по погону, я вспомнил Бродского: "Дорога в тысячу ли начинается с первого шага, но одна ли тысяча ли, две ли тысячи ли, тысяча означает, что ты вдали". Вилли не дал закончить и предложил мне сфотографировать его рядом с памятником.

- Снимок на тысячу йен или лир: Вилли и Вивьен Ли, - сымпровизировал Вилли навстречу вылетающей птичке.

Вторым мероприятием в эту Рязанимацию был запланирован квартирник в гостях у журналиста Анатолия Обыденкина. Сначала выставка, а на следующий день чтения. Причем, открыть литературный вечер я попросил моего давнего друга, одноклассника и главное - замечательного поэта Алексея Колчева. Когда-то в 1994 году мы вместе придумали и запустили на орбиту альманах Devotion. Потом Алексей отошел от редакторских дел, участвовал в различных Всероссийских литературных фестивалях и конкурсах. Знаменитый поэт Кривулин заметил и выделил его незадолго до своей смерти...

По ходу моего рассказа Вилли незаметно фотографирует пассажиров маршрутки. Позже, по дороге на ночлег, он разъясняет:

- Фотографирование на камеру мобильника при сумеречном освещении - это как восточная поэзия: воздух теряет прозрачность, щедрость цвета перенасыщает реальность, глубина красок дает размытость, но снимок концентрирует внимание на объекте.

Четверг 11 сентября встречает суетливым дождем и завалом на работе. Алексей Акиндинов звонит в самый подходящий момент, в новостях он узнал про годовщину 09/11 и в этом свете, мол, название "Второе приближение" наводит тень на плетень.

- Петух на воздух, - отшучиваюсь я, - оставь эти спекуляции журналистам. - И добавляю автоматически, - Случайности не случайны.

Вступительные слова произносит Елена Евгеньевна - руководитель галереи, смелый "золотой человек" для целого поколения рязанских художников.

Услышав, что выставка открывается, Вилли перестает рисовать очередного дракона (синий маркер, последний из купленных в майский приезд в Рязань, заканчивается - получается мягкий голубой цвет на белом, как гжель, интересно: каким будет следующий период творчества художника?) и встает рядом с Акиндиновым.

Два предложения "от галереи": открываем новый сезон..., Алексей стоял у истоков галереи..., раскрывает новый пласт творчества Акиндинова..., как нельзя лучше подходит для галереи библиотеки...

Алексей рассказывает историю случайного знакомства, которое переросло в выставку, без запинки называя языки, отметившиеся на "Баловне".

Вилли останавливается подробнее на "чэннелинге", понятии, которое ввели американские нейропсихологи, оно связало теорию профессора Вернадского о "ноосфере" и факты иноговорения (спонтанного говорения на незнакомых или даже древних "умолкнувших" языках), инорисования (рисования ландшафтов уже не существующих городов людьми, которые никогда не видели и не могли их видеть) и т.д. Потом Вилли облачается в лингвохалат (расписанный стихами на более чем 30 языках белый медицинский халат), "чтобы защитить себя от опасного, разъедающего действия разных языков", и читает свои расшифровки картин на языках-оригиналах.

Это ритмичный посвист, цокание, завывание и клекот. Это полотно "Ларец полный секретов" с иллирийского, орхони, икшью:

Натяни берег так и не налившегося озера как межсмерчью тетиву -- она исклинит смысло-плавниками ленивую самоослепляску штилей, и станет видно: гребни волн -- это жабры глубин, научившихся дышать берегами.

В звуках пения птиц, ветра и шума моря. Это поэзия, которая делает воздух видимым, сгущая свет между ресниц, прищуренных в напряжении понять, глаз.

Или "Алерика Герика" с аймара, цклан, фарер:

Зарифмовать бессветье и тьму -- всё равно, что спутать слепоту и предмрачье: даже зимой можно найти сугробщий язык между предначертаяньем и оледенебом,,,

И единственное, что успеваешь понять, слушая завораживающую речь: в словах на аймара много звуков "а", цклан - цокает на "н", а фарер - фарчит и рычит.

Чтение заканчивается, висит двадцатисекундная пауза и - аплодисменты. Вилли улыбается:

- Когда за рубежом я выступаю в ночных клубах, то просто читаю на древних языках и народ начинает медленно раскачиваться, танцевать. Потом благодарят, мол, мы на тебе на наркотиках сэкономили, - все искренне смеются.

После этого выступают коллеги Акиндинова по цеху: художники Андрей Миронов и Максимилиан Пресняков. Андрей отмечает, что давно заметил сильное положительное терапевтическое действие полотен Акиндинова и тексты Вилли в унисон. Максимилиан вспоминает одну из лекций Вилли, на которой ему посчастливилось побывать в Музее искусства Востока, и что после этого он сразу же связал творчество Мельникова и своего приятеля, но тогда... Зато теперь.

И я, хранящий под рубашкой фирменную майку Devotion с надписью спереди "Актуальная литература" и стихотворением на спине:

Осип Мандельштам:
И Шуберт на воде, и Моцарт в птичьем гаме,
И Гете, свищущий на вьющейся тропе,
И Гамлет мыслящий пугливыми шагами,
Считали пульс толпы и верили толпе.
Я верю прежде губ уже родился шопот,
И в бездревесности кружилися листы.
И те, кому мы посвящаем опыт,
До опыта приобрели черты.

- я повторяю про себя - Случайности не случайны.

Вилли садится дорисовывать дракона, открытие переходит в режим стихийной пресс-конференции. Представители СМИ шуршат пресс-релизами и выстраиваются в очередь к фигурантам.

После официального мероприятия в маленькой комнатушке, приспособленной в библиотеке для кофе и обеда, режем торт, открываем вино. Вилли рассказывает, что, вопреки расхожему мнению, русские лучше американцев знают свою историю, как пример - мало кто из звездно-полосатых знает перевод названий штатов. И в блице: мы называем штаты, Вилли - переводит.

- Они как арендаторы: названия принадлежат коренному населению, а они ими пользуются, как абсурдными, ничего не значащими ярлыками. Другое дело русские: Ярославль, Рязань, Касимов, Владимир, Волга, Енисей - почти все понятно, если немножко подумать, то обязательно допрешь откуда "есть пошла Земля Русская".

На удивление, торт удалось купить очень вкусный, хотя ни я, ни Алексей в сладком не разбираемся, ну просто не любители. Да и вино попалось очень пристойное.

- Случайно, - отвечает Алексей на восторги собеседников, - нам повезло.

- Нам, конечно, повезло, но случайности не случайны, - впервые оглашаю я свое последнее откровение.

- Точно, - коротко подтверждает Вилли.

- Сегодня в наших жилах авиационное топливо успеха, - я поднимаю стаканчик с вином, - Чтобы нам всегда хватало смелости и силы схватить за хвост случайность.

Распрощавшись с гостеприимной библиотекой, на улице решаем заглянуть в книжный магазин.

- Пойдем туда, где торгуют "сухой водкой", - каламбурит Вилли, - хочу какую-нибудь книгу по архитектуре Рязани.

В одном из крупнейших рязанских книжных такого издания не оказывается, зато Вилли обогатил мой лексикон исчерпывающим определением.

Остаток четверга и всю пятницу до вечера Вилли надиктовывает гостеприимному хозяину журналисту Анатолию Обыденкину воспоминания о встречах с уже ушедшими музыкантами: Янкой Дягилевой, Виктором Цоем, Майком Науменко, Александром Башлачевым.

Перед выступлением Вилли молчалив, Алексей Колчев ему под стать. Акиндинов отдыхает, удобно расположившись в кресле. Он принес Мельникову графические разработки своих полотен (Алексей каждую картину начинает с тщательного карандашного эскиза, где прописаны все орнаменты и узоры), Вилли обещает запустить копии этих работ в мировой поток мейл-арта.

- У тебя будут сотни публикаций по всему миру, запри почтовый ящик на замок, письма будут приходит со всех континентов, - заверяет Вилли.

- В Австралии еще нет моих работ, - с досадой сообщает Алексей.

- Значит, с нее родимой и начнем, - обещает корифей мейл-арта, - только старайся, пусть и по-русски, отвечать на то, что понял и тогда ты будешь бессмертен в этом потоке. Некоторым участникам мейл-арт движения (искусства почтовых отправлений, где любое письмо создается как арт-объект) после их смерти еще годами письма приходят, - интригует Вилли и погружается в общение с мобильником.

Вечер открывает Алексей Колчев. Я представляю его как одного из лучших поэтов, живущих в Рязани.

- В свое время он ухудшал мою успеваемость, отвлекая на уроках: каждый день что-нибудь интересное на том конце парты придумает. И теперь из-за него моя успеваемость хромает: бывает, вспомню фрагмент из разговора, строчку из стиха - и остановку пропускаю, или сворачиваю не туда, в общем, опаздываю. Зато под его руководством еще в юности успел зацепить много нужных книг. И т.д.

Алексей читает медленно и спокойно. Щемящей интонацией отзывается:

подымаясь с утра на работу
собираясь оставив во сне
незаметное важное что-то
позабытое на день вполне
за стаканом горчайшего чая
по базару ли сонно идёшь
телевизор ли смотришь скучая
вдруг пронзает стремительно дрожь
сердце бьётся с пугающей силой
как хозяин хозяйка раба
невысокой худой некрасивой
в дом твой входит - навеки - судьба

Строчки проходят насквозь, как поезда мимо тихого полустанка, провожаешь их взглядом, но на который сядешь, не знаешь, билет один: быстрые руки-ноги, цепкая мысль. Я вскакиваю на ностальгический скорый:

через бараки и анкеты
носилки сумки веера
плывёт неведомой планеты
уже забытое вчера
разбиты боги горьки мифы
и мы с печалью заодно
как древнегреческие скифы
пьём неразбавленным вино

Закончив неожиданно, как и начал, Колчев уходит на кухню. Я объявляю:

- Это просто. Вилли Мельников - поэт и художник. Можно говорит много и долго, но он всегда лучше скажет сам за себя.

Вилли показал лучшее. Фейерверк остроумия, лингводайвинг в самую толщу. Он крутился, как алхимик, варящий золото по древнему рецепту: чуть что не так - и Вселенский взрыв. Рассказывал, как написал первое стихотворение для народности, подарившей ему 105 язык в коллекцию.

- Им не нужна поэзия в нашем смысле слова, они говорят стихами в прозе. А я написал им первое регулярное стихотворение. Они рады.

С листа (графической разработки) озвучивает текст, заложенный в картине "Звездочет", которую Акиндинов заботливо держит перед глазами зрителей, на минуту преобразившись в мольберт.

Вилли кроит внимание ОпредеЛезвиями:

я - неисправикинг, словообразоварвар, неукротигр, непредсказубр, ускользаяц, произволк, потрястреб и в чём-то - изящерица. Зодиак - сопротивлев. Склад ума - мультименталист. Социальное происхождение - творянин, но из разночтинцев. Национальность - идеец. Род занятий - везд?льник.

засыпает глаза ОщуЩепками:

Лужи - это монеты, уплаченные Небом Земле за возможность взглянуть на себя со стороны.

Аудиокассета и виниловая пластинка заключили между собою компакт о ненападении.

Нет ничего бесполезнее попытки доказать глянцу бумаги, что любуются не им, а изображением!..

В общем, все и не упомнишь, соображалка пробуксовывает, не успевает зацепиться.

Заканчивает Вилли неожиданно, - видимо, пожалел зрителей, но у публики еще остаются силы, и вечер продолжается в режиме вопросы-ответы. Вилли словоохотлив и обогащает знания присутствующих массой подробностей, обстоятельств и, главное, - коротким эмоциональным - Полный привет.

Я вспоминаю, что так Вилли, "мягко выражаясь", перевел для меня "Va bene" из классического мульта.

В субботу утром, по дороге на автовокзал, проходим по Есенинскому бульвару. И я понимаю, что в убранстве этой улицы наглядная метафора отношения Рязани к знаменитому "певцу страны березового ситца". На чисто выметенном, гладко вымощенном бульваре нет ни одной лавочки. Совершенно пустой бульвар. И мы проходим по нему неузнанные, как два черных человека.

Прощаясь, Вилли за стеклом автобуса показывает рокерскую козу.







© Дмитрий Макаров, 2008-2024.
© Сетевая Словесность, 2008-2024.




Словесность