Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


     
П
О
И
С
К

Словесность



Девять лет

Часть вторая


    Конский цикл.

  • Без коня
  • Тройка

  • Первый конь
  • Второй конь
  • Третий конь
  • Всадники
  • Слезы от дыма сигареты в зубах
  • Не услыхать каких-либо кимвалов
  • Я буду спать в спокойствии кремнистом
  • Время рвать ткань
  • Сложение двух величин

  • 1
  • 2
  • Свидание с огнем
  • Евгению
  • Музыка на Урале
  • Фонарь, фиолетово-белый

  • Конский цикл

    "Мир есть конь"
    ТЗС-6.

    Без коня

    Проснувшийся внезапно холодильник
    Трясется в механическом оргазме
    И застывает. Запоминая слабость тишины.

    Подобный бабочке, заснувшей между стекол,
    Забывшей о пространстве заоконном,
    Закованной всесильною зимой.

    Подобно речке молодой зеленоглазой.
    Под звонким льдом лежащей незаметно,
    Как зеркало бездомное лежит.

    Тройка

    Первый конь

    Минутных и печальных вожделений
    Растаяли по льду скользящие следы
    Теперь вода, прозрачность омовений,
    Стеклянная стена - прозрачный сок воды.

    Забвенья сладок сок. Дрожащие огни
    Есть память дальняя о лицах опустевших.
    Как мимолетный свист прозрачные, они -
    Ломкие льдинки взглядов сгоревших, -
    Пепел, незримый в небесной тиши.

    Второй конь

    Членораздельный звук переполняет душу,
    Доверье к бытию оправдывает цель,
    Цель истончает свет и расточает ужас,
    И свиристель свистит, как ангел во свирель.

    Александрийский стих вращается неспешно -
    Доверье к бытию оправдывает цель.
    Свисти, мой свиристель, улыбкою утешной,
    Озвучивай души незримую капель.

    Третий конь

    Крепко-распластанным корнем взбираются сосны на гору,
    Вслед заползают зеленые мхи и черника с брусникой,
    Следом ползут молчаливые люди, в лесу тишину нарушая.

    И только лишь легкие птички с крылом торопливо-горячим
    Быстро над лесом несутся к далеко-протяжному полю.

    Всадники

    Словно птицы над равниной,
    Позабыв пути назад,
    Огнедышащей лавиной
    С хрипом всадники летят.

    Друг за другом, круг за кругом,
    Грохот глушит, дом забыт -
    Только пепел носит вьюга.
    Пыль взвивается в зенит.

     

    * * *

    Т.С.

    Слезы от дыма сигареты в зубах
    Кроме злости веселой есть грустнеющий страх.

    Серые мысли копошатся в мозгу.
    Эх, распотешить бы соленую тоску.

    Слезы дождя лежат на губах
    Кроме страха есть совесть и веселый размах

    Солнышко за тучей затерялось с утра
    Ночь была спокойна и, кажется, мудра

    Только свист и ветер над черной рекой...
    Сохраню свою душу, сберегу свой покой.

    Жизнь моя - капля на кончике пера.
    Я себе пожелаю любви и добра.

    Пепел сигареты засыпает листок.
    Я имел много песен, да мало сберег.

    Сонные глаза мои не могут дышать.
    Среди слов нету слова, чтоб Слово сказать.

    Ржавые иглы растворились в мозгу.
    Я имею свою силу и двигать могу.

    Самолет с вертолетом летят в облаках.
    А я вижу, как пепел повис в небесах.

    Новые песни на старый мотив -
    "Хорошо бить хвостом, блесну заглотив".

    На глаза мои накипела слеза
    Сухость режет мне горло, как дым от костра

    Серая сухость, суконный мотив...
    Так скажи же спасибо, что все еще жив.

    Самолет с вертолетом летят в небесах,
    Птицы гнезда свивают в недоступных лесах.
    Хорошо лететь пеплом и падать во прах.

    Мой сосудик скудельный, окаянный мотив...
    Хорошо еще все же, что я еще жив.
    Хорошо убеждаться, что все еще жив!

     

    * * *

    Т.С.

    Не услыхать каких-либо кимвалов,
    Не умереть под глиняным дувалом,
    Но лишь смиренно в уголку сидеть:
    С веселостью почти что неизменной
    В спокойствии приятно совершенном
    Вкушать музыки серебро и медь.

    Чуть пахнет сыр валокордином,
    И в обаянии невинном
    Струится за окошком ночь
    .

    Вкусив медовой музыки немножко,
    Довольно потерев ладошки,
    С усмешкой удаляюсь прочь.

    Чуть пахнет ночь валокордином,
    И за невинною гардиной
    Чуть слышно дремлет света ночь.

     

    * * *

    Я буду спать в спокойствии кремнистом.
    Вокруг вода - простой ее мотив.
    Нет никаких в округе ненюфаров,
    Лишь плеск воды, зимой - прозрачный лед.
    И это хорошо.

     

    * * *

    Время рвать ткань, завернув душу в пламень,
    Болью расти выше звезд.
    Переходя в бессознательный камень,
    Горечь изжоги хлебать взасос.

    Вживе гореть, застывая во льдину -
    Ясень в щепу, близнецов в гильотину
    Свежей кониной втекать в колбасу.
    Время стоять на бесстрастной поверке -

    Для одиночки страшен сей суд:
    Страшно свиданье с возможность смерти, -
    Скорость расплаты за легкость причуд.

    Гнется железо, хрустят позвонки,
    Ногти летят лепестками жасмина:
    Среди дымящейся красной равнины -
    "Смирно! " - и приподымись на носки.
    Слушать свой перечень.
    Всем он известен:
    Вспомни. их три было, твоих невесты,
    Вспомни их, необожженный сосуд.

    Лжи километры и страха трясины
    Вспомни, в одной замесив мешанине
    И шаг за шагом - вперед на маршрут.
    ..................................................................................
    ..................................................................................

    Зримое все раздробилось на точки -
    Черные, белые. - мягко плывут,
    Бликами режут.
    Их тени непрочны -
    Голых зрачков живо-мертвый закрут.

    Тишь и туман. Не прощен, не оправдан
    Стыну столпом соляным на ветру.

    Ночь обольщает словом "До завтра":
    Жить снова буду.
    Опять не умру.

    Сложение двух величин.

    1

    Я - не листья.
    Я - черные корни
    Татарского клена.
    Хоть никого и ничем не питаю.
    Темнота и молчание
    Вот моя родина.
    Памяти нет
    Есть вдвигание в почву.
    Непроницаемость камня,
    Теплые темные воды,
    Сон.
    Черные корни татарского клена.
    Который в мае я корчевал.

    2

    Закрой глаза.
    Ложись спиной на ветер...

    Закрой глаза. Ложись спиной на ветер:
    Пускай тебя проносит как газету
    Над площадью пустынной предрассветной,
    Когда с реки холодный дует ветер
    И золотятся облаков края.
    А площадь тихо заливают воды...
    В окошко площадь наблюдает наблюдатель
    И думает в усталости слепящей:
    "Газета, одинокая газета
    Над площадью пустынной предрассветной
    Уже с реки упругий веет ветер,
    И розовеют облаков края,
    И воды тихо заливают площадь..."

    Закрой глаза. Ложись свиной на ветер:
    Пусть мощные пружинящие крылья
    Тебя уносят, нищую пушинку.
    Пока не будут наверху -
    одни лишь звезды.
    Огни домов и фонарей -
    внизу.

    Закрой глаза. Ложись свиной на ветер:
    Пусть он срывает мысли и одежды,
    И кожу, мясо, кости, потроха
    Безликим беспредметным созерцаньем
    Вздымайся выше, в разряженность, холод -
    Покамест звезды не заблещут вместо
    глаз.

    Свидание с огнем

    Скитаясь по чужим квартирам, спальням, дачам;
    Кочуя и ночуя где придется
    И с кем попало заводя беседу,
    Я тихо покрывался коркой наста,
    Прозрачным льдом и инеем блестящим -
    Желая в чем-то обрести опору.

    Хотел, чтоб воздух стал водою мягкой.
    А изо льда вода сгустилась в камень.
    И камень спал в спокойствии кремнистом.
    Я сам все это призывал недавно.
    Но этот самозарожденный холод
    МНЕ НАДОЕЛ.

    Я подошел к камину
    На странной и случайной остановке.
    В безмолвии, 6езлюдии, безгласьи,
    Собрал дрова и чиркнул тонкой спичкой;
    Рождается огонь - забытое мной чудо.

    Светлеют угли, светом набухают,
    Скорее дым летит, проскакивает пламя
    Уже быстрее дыма - оно летит
    И вот уж непрерывно
    Горит, гудит, свивается, трепещет
    И жив огонь, мой братец и отец.

    Ну, здравствуй, здравствуй!
    Здравствуй, брат мой,
    Братик мой, огонь.
    Согрей ты мою душу, брат огонь!
    Я вновь перед тобою, мы
    Так долго не бывали вместе.

    Словно из трамвая, из времени я вышел
    Из времени, в котором жил с другими, и
    Вперед катился по блестящим гладким рельсам,
    И вот они за поворот по рельсам,
    По гладким и блестящим длинным рельсам,
    А я сижу один перед тобою.

    Шумит тихонько море вод дождем,
    Незримые проносятся машины,
    А мы с тобой беседуем неспешно,
    Язык наш прост:
    Тебя кормлю я - ты мне светишь,
    Греешь меня.
    Нам хорошо, давно так не бывало,
    Точнее ты один, а рядом мои руки,
    Которые в тебя кидают ветки,
    Глаза, в которых отразилось пламя,
    Тепло на коже, шепчущие губы.
    Что значит: нет меня,
    есть свет твой и тепло.

    Снова так не скоро будет,
    Все "будет" вновь не скоро будет,
    Пока не вспомню, что закончились дровишки.
    Ты уголечками мне тихо помигаешь,
    Укроешься золою и умрешь.

    Я вытру пот со лба и спать улягусь,
    А завтра унесусь, как теплый ветер,
    Как теплый, легкий мощный летний ветер.

    И это тоже будет хорошо.

     

    * * *

    Евгению

    Серебряные реки
    Душистые сады
    Дебелые невесты -
    Услада красоты.

    Душистая отрава
    В кустистых теремах
    Луна выходит справа
    И бьет ногою в пах.

    Всегда горчит горчица.
    Всегда свежа вода.
    Всегда крепка граница.
    А денег нет всегда.

    Душистая гвоздика
    Летит стрелою в суп, -
    Рябина и черника
    Обречены на сруб.

    Отравленная память,
    Убогий коридор
    Забытых территорий
    Недреманный дозор.

    Звенят, звенят звоночки
    И не дают уснуть.
    К утру проснутся почки
    И будет в спину дуть.

    А мы поставим чайник.
    Картошки поедим
    И все ночные страхи
    Забвенью предадим.

    Музыка на Урале

    (маленькая поэма)

    1

    Отбросив мифологию, начнем
    ab ovo:

    Женат, имею трех детей, но не имею денег,
    Чтоб их кормить.
    Я часто это слышу.
    А также помню выражение Попова:
    "Чтоб перестать
    быть плодовитым мальчиком..."
    Все верно.

    2

    Заиграло:
    Dies Irae,
    Dies Irае -
    И вот уж я почти в Сибири,
    Что значит - на Урале, где родился,
    Откуда все филологи бежали,
    И где готовлюсь жить в сплошной печали,
    Хоть внутренне я и не изменился,
    И что такое "я" почти не знаю,
    Долгов своих, увы, не ощущаю
    И рад музыке в тишине полночной.

    3

    Чтобы жить надо иметь очень много различным вещей:
    Вещи одежды нужны, чтоб укрыть ими тело, не чувствовать холод,
    Вещи еды, чтоб не сжимал живот голод,
    Вещи общенья, слова, чтоб не прогнали взашей.

    Для того, чтобы жить, надо знать
    много разновеликих слов.
    Слов, сочетаний тех звуков, которые говорят
    Про еду, одежду, любовь.

    Надо знать цену любви, одежды, еды, книг, вина, овощей -
    Самых разнообразных, встречаемых в мире вещей.

    4

    Музыка нужна очень редко.
    Очень, очень редко бывает нужна музыка.
    Разве в полночь, чтоб вспоминать слова.
    Уводящие от вещей,
    Напоминающие огонь,
    Начинающие костер,
    Летящие белыми искрами -
    Прожигающие тело вещей,
    Оставляющие на сетчатке
    светящийся след,
    Даже тогда,
    когда руками закрыты глаза.

    Музыка - единственная помеха немоте.

    Я не знаю. где во времени кончится выброс
    Слов моих в тишину забывания
    на серой бумаге.

    Это совсем не похоже на мудрость,
    Ум, приличный мужчине,
    Графомания -
    Разновидность ветрянки,
    Которой я тоже болел аж два раза.

    Ныне болеть перестал
    Жилист, желчен, жесток.
    Закручен и упакован

    В прозрачной коробке
    Наподобие струн для гитары,
    Жалостливого инструмента,
    Жалобно лепечущего серенады,
    В кровь разбивая кисть гитариста.

    6

    Будет ли время спокойного вздоха
    Все подравнять, разогнуть и исправить,
    Выловить нить, размотать свою пряжу,
    Выткать тот плащ, что украсит героя?
    Стать Пенелопою и Одиссеем,
    Дивным мифическим гермафродитом?
    И со стихом лишь своим сочетаясь свободно,
    Приобрести и потомство: веселые байки,
    блеск интерпретаций?

    7

    Что же останется на прокормленье братьям-филологам?
    Здесь все очевидно,
    всю они меня знают,
    Это все пусто,
    не текст,
    а слова -
    строй тупых денотатов.
    Как от солдат - пахнет ваксою, куревом, потом,
    Нету просторного, блядь, интертекста,
    Полигенетики, построенных дивно мотивов -
    Просто все, как огурец, так же зелено, хрупко и
    пошло.

    8

    Don't worry
    Be happy!
    Левой.
    левой,
    левой!
    Be happy!
    Be happy!
    Be happy!
    Please, oh, I beg you,
    My reader
    Don't worry,
    be happy.
    And as for me,
    dear reader,
    Probably, I shall be too.
    I shall be happy,
    Dear reader,
    my deer,
    Escaping in utmost forest,
    Shadowy forest,
    as I have once written in Russian
    Poem about the light,
    dream and shadow,
    and forest.
    Good bye,
    my enlightened reader.

    9

    Я продолжаю по-русски.
    Может быть завтра продолжу
    Эту нелепую тяжбу
    с судьбой,
    географией,
    временем жизни.

     

    * * *

    Фонарь, фиолетово-белый
    Сквозь листья лимона
    Горит в полукруглом окне.

    *

    Черная ночь. Все спят
    Забывая дневные
    Усилия мир создавать
    напряжением памяти,
    Силой привычки, напряжением
    мускулов силы привычки.

    *

    Память, привычка и сила заботы
    держат,
    упасть не дают
    окружающим сцену
    картинам, -
    (Чудовищной
    правильности
    тысячегранник
    Чудовищной
    яркости
    свет декораций),-
    Внутренняя поверхность
    шара света, шарового -
    внутрь себя устремленного света,
    Света, текущего в центр.

    *

    Черно-зеленая почва.

    Парабола вверх устремленных
    (Их шесть или восемь)
    Ломких, засохших,
    Желто-белых и черных
    Мертвых стеблей -
    мертвых стволиков,
    Мертвых,
    без листьев.

    Плотная, очень тяжелая,
    черно-зеленая почва.

    Сжатые почвой,
    живут
    Уплотнения света,

    Если поднять эту почву,
    в россыпи черных крупинок
    Появятся красные, желтые, белые

    Сгустки света
    потомство давно уже умерших листьев,
    Потомство давно уж истлевшего клубня увесисто-
    влажно-холодные
    Новые клубни.
    Уплотнения
    легкого
    света,
    уловители
    легкого
    ветра,
    Запоминатели летней погоды, -
    Зимние наши кормильцы, -
    Шарики света, тяжелые клубни картошки.

    Чтоб разорвать эту стену,
    Чтобы осилить давление света,
    Чтобы понять темноту,
    Извечную нашу праматерь,
    Надо сгустить в себе свет,
    Пока не появится черная точка
    Черная почва, в которой
    Свет как бы станет невидим,
    Ибо зрение наше конечно.
    Напряжением жидкого света
    Сквозь черную точку
    В хаос, снаружи хрипящий,
    блаженно излиться,
    Обрести
    пустоту во все стороны -
    Темное царство свободы,
    Не видевшей
    света густого.

    Май-сентябрь 93




    © Владимир Литвинов, 1997-2024.
    © Сетевая Словесность, 1997-2024.





Словесность