* * *
Чему бы удивиться, например?
Безумству жить? компьютерному слову?
Уму? Везенью? Вечному излову
Творимых полувежеством химер?
Взаимопритяжению телес?
Свиному сыру? Паюсному пиву?
Какому исключительному диву
Свой посвятить внезапный интерес?
Меж полюсами суетно снуя,
Банален мир, как лысая девица.
А хочется так страшно удивиться,
Чтоб чудом выжить. И начать с нуля.
01.11.94
_^_
* * *
Кто углем по саже рисует слова?
Железом по камню утробу тюрьмы?
Минутная мышь? Вековая сова?
Кто горестный звук выщемляет из тьмы?
А после в разводах небесной сурьмы
Легко различает следы божества,
Влекущего в небыль плоды торжества:
Муляжи, соцветия, слов бахромы.
Кто суетной мысли жуя толокно,
Сквозь душу глядит, как в пустое окно,
Насмешливо ходит по краю?
Забыл, как зовут, но и ночью, и днём,
Особенно ночью я жив только в нём,
Во всех остальных умираю.
3 ноября 1994
_^_
ОДИН
Хмельные умрут разговоры,
Дверные отлают затворы
И вот я останусь один,
Неволей себя осеняя,
Как старец на склоне Синая,
Как в мертвых садах Алладин.
Один. Дорога ли услада,
Коль нет ни покоя, ни слада
С Отечеством, другом, собой?
Коль стержень неровного нрава
Вертят обстоятельства вправо,
Не вняв, что он с левой резьбой.
Один. Велико ли именье?
Во лбу кукованье каменье,
В бумагах дурак подкидной
Мерцает сквозь сонную дымку,
Кроит из себя невидимку
И бедностью важен одной...
Ты, видимо, прав, шизофреник,
Беда не в отсутствии денег.
Однако в залобной глуши
Скабрезны и несообразны,
Такие вскипают соблазны,
Хоть вой, хоть цыгана пляши.
А хочешь, раскроем тетрадку
И в ней нарисуем оградку
Вокруг невысокой плиты.
А что до подробностей - шиш им,
Ни чисел, ни слов не напишем,
Ни даже не впашем цветы.
Пускай догадаются, кто там:
Гусар с полковым анекдотом,
Завязшим в ущербных зубах,
Хасид с недопонятой торой,
Делец с прогоревшей конторой,
Что сам себе сделала ба-бах.
А может, мое конт-эго,
Мой ужас от вечного бега
В себя, от себя, за собой?
Но только не ты, одиноко
Стремящий бессмертное око
В лазоревый свод голубой,
В небесного света корытца,
Где глазу там маятно рыться
В предсумеречном волокне,
Что даже пролиться слезе лень
При взгляде на серую зелень,
Стоящую насмерть в окне.
_^_
ТРОЕ В ЛОДКЕ
(нищета и собаки)
Посвящается ведущим
популярной рекламной радиопередачи.
Некоторым нравится,
Когда им плюют в физиономию.
"Это освежает", - говорят они,
Сияя повлажневшими глазами.
Некоторые любят,
Когда у них просят закурить
И, не дожидаясь ответа, бьют.
"Жизнь не проходит мимо", -
Сообщают они,
Пытаясь подняться.
Некоторых интересует,
Когда, наконец, закончится
Процесс первоначального накопления капитала
Мордастыми молодыми людьми,
Похожими друг на друга, как надгробья.
"Надежда умирает последней", -
Восклицают они и смотрят вдаль,
Где заламывая руки
Протягивает ноги надежда.
А трое в радиолодке
С утра надрывают глотки:
Отличное настроение,
В груди и мыслях роение
Флюида новой формации,
Носителя информации.
Обои от "Искрософта",
От "Крафта" штаны и кофта,
Колеса от "Логоваза",
От "Плаза" ночная ваза,
Для любящих бабьи лона
Предметы от "Бабилона",
Фиеста от "Интервеста",
От "Хопер-Инвеста" невеста,
Короста от "Люмпентреста",
Клипсы от "Каталепси",
Чипсы от "Раболепси",
Джипсы от "Менатепси"
И все выбирают "Пепси"...
Некоторым нравится
Думать, что все поправится,
Обустроится, образуется,
Герой ненароком разуется
И все увидят копыта
У нашего неофита.
"Нет в мире печальнее повести,
Чем повесть о проданной совести", -
Говорят они окружающим,
Абсолютно не возражающим.
И только трое в радиолодке,
Еще не чуя, что дело нечисто,
Вовсю рекламируют сковородки
Товарищества "Мефисто".
09.11.94
_^_
* * *
Как июльская ночь своенравна:
Звезды выкатит вон из орбит,
Через час козлорожего фавна
На тропе из тумана склубит.
Отвопит оборвавшийся птицей,
Чем-то лязгнет, как нить обстрижет,
А под утро неведомой льстицей
Наворкует, надышет, налжет.
И сквозь этот томительный шелест,
Сквозь мерцание черной дыры
Ощущаешь, как мозг вермишелист,
Как его простодушны дары.
27.07.94
_^_
* * *
В нагроможденьи бредней,
В истошной злобе дней
Чем музыка победней,
Тем музы победней.
Чем живописней мощи,
Натасканнее псы,
Тем поднебесья площе
Сусальные красы.
Уймитесь, о, кликуши!
Заглохни, волчья сыть!
На всякий оклик уши
Уже не в силах стыть.
Смущать толпу повинной -
Вот жалкая корысть.
Расчелся с пуповиной,
А корни как отгрызть.
15.02.95
_^_
СЕЗОННЫЕ ТЕРЦИНЫ
И как там время жизни не итожь -
Подельно, полюбовно ли, полетно -
Одно и то ж, всегда одно и то ж:
Чем меньше тем, тем более балетно
И вычурно движение ума,
И выглядит тем менее заметно
На фоне рвани, за которой тьма
Вещественна, гола, необорима
И самовозрождаема. Зима -
Полгода просто пролетают мимо
Невинных буколических утех.
За стеклами сплошная пантомима:
Сегодня собираемся у тех,
Вчера у прежних, завтра - непонятно,
Какие-то лобастые, физтех.
На скатертях, на лицах - всюду пятна.
И всасывающая пустота
Незрима, но при этом необъятна...
Терпение - вот мужество скота.
07.03.95
ВОСПОМИНАНИЕ О ЗИМНЕМ ИЗРАИЛЕ
В непокрытое темя
Солнце врыло, вмозжило мохнатые жальца.
Здесь Восток, здесь умеют и любят накручивать время
На незримые стержни, как пейсы на тулово пальца.
В небесах ни соринки,
Состояния дня и души сообразны.
Здесь Восток, здесь арабы так яро базарят на рынке,
Что нет воли не въехать в развязные эти соблазны.
Никакого респекта.
Ни в девице, ни в раве, ни даже в солдате.
Здесь Восток, здесь Израиль мотает и мнет молчаливого некто,
Получая в удел хромоту, как залог благодати.
Не в балладах, так в одах
Растворяя восторг опьянения пеной,
Замечаешь, мозги полоща в этих крапчатых водах,
Как внезапно становится мысль о себе постепенной.
Средиземноморская
Равнодушная ритмика. Род метронома.
Пульс вогнать в резонанс и сидеть, бесконечность лаская,
Имитируя бойкий процесс разложенья бинома.
Соловею по фену,
Предаюсь безмятежно короткому зною,
И мерещится мне, что вошел, как кирпич в эту древнюю стену,
И двенадцать колен несгибаемых намертво встали за мною.
24.02.95
_^_
* * *
Этот мир Иеронимус Босх сочинил,
Своенравный судак Иероним.
То есть так живописно его очернил, -
Не понять, что храним, что хороним.
Зверожабы, жуки, павианий балет,
Полуочешуевшая птица.
Чтоб такое узреть за полтысячи лет
До того, как оно воплотится.
Чтоб вогнать в каталог изощрения зла,
Чтоб смешать в обоюдозаглоте
Похотливую помесь кота и козла
И гибрид механизма и плоти.
Вот они, заводных городов посреди,
Оголтелы, навязчивы, хватки.
Отличи их от прочих, в упор проследи
Эти выходки, это повадки...
Как сползти удалось им, покинуть холсты,
Разопсеть на бензине и дегте,
Не задернув клыки, не распутав хвосты,
Не вобрав ядовитые когти.
21.03.95
_^_
* * *
Всему приходит череда:
Вражде, нужде, обидам.
Спешит за вторником среда,
За стадом индивидум.
За барышом спешит товар,
Молчание за словом,
И честный рисовый отвар
Торопится за пловом.
Всему выходит срок и прок.
Давно ли мой ровесник
Салютовал, узрев порок,
Парил, как буревестник?
Давно ли был он ас перин,
Пленялся дивной ножкой?
А нынче глушит аспирин
И заедает ношпой.
Вот так и мы с тобой, мон шер,
На склоне сели в лужу.
Давно ли шустрый акушер
Нас выволок наружу?
И первый свих, и первый стих,
И вечность в каждой дате,
И долгоногих аистих
Божественные стати.
Давно ли Шуберт на воде
И Моцарт в птичьем гаме?
Вдруг - бац! - и нет тебя нигде,
Уплыл вперед ногами.
И в наступившей пустоте,
Пустив пузырь из носа,
Тебя списали по статье
Морального износа.
09.03.95
_^_
* * *
Дельцу мешает страсть, юнцу - осведомленность,
Развязность - палачу.
Ловцу мешает зверь, любовнику - влюбленность,
О прочих умолчу.
Их бесконечен ряд, как Млечный или Анды.
Еже мешает еж, козлу - мятежный дух,
Певцу, допустим, гланды,
Танцору... Впрочем, что ж
Печалиться о тех, кому судьба мешает
Желаемое длить,
Ведь нас она щадит и шанса не лишает
Добавить и долить.
Зароков мы чужды и чресел не пояшем
Ахилловым ремнем,
Нам не мешает зверь, мы не поем, не пляшем
И девственниц не мнем.
Культурно, вдоль стены, не доходя до края,
Лавируя плечом...
Нам не мешает жизнь. Но будет ли вторая?
И если да, то в чем
Отличие ее от несомненной этой,
Бисирующей дни?..
Но тот, кому дано распоряжаться Летой,
Избавь и сохрани,
Покуда календарь не вышел из галопа,
Тень в прорву не сползла,
От мудрости дельца, развязности хлопа,
Мятежности козла.
28.03.95
_^_
* * *
Не те, кто в доспехах, а те, кто в слезах,
Рыча от непрожитой страсти,
Мое возбуждают броженье ума,
Мне сны в зеркала загоняют.
Какой-то внутри волосатый кристалл
Царапает горло углами.
И жить невпопад, а не жить тяжело,
и нет пустоте измеренья.
27.06.95
_^_
* * *
Не может быть, чтоб ты была вчера
Такой же бесконечной, как сегодня,
Такой же равнодушной, как пространство,
Такой же обеспложенной, как Муза
Публичного скопца. Не может быть,
Чтоб ты была вчера такой же обще-
Доступной, как любовь или вино...
А впрочем, кто из нас не повредился.
29.06.95
_^_
* * *
Что за манера жить по пустякам,
Ни совестью себя не изнуряя,
Ни похотью хотя бы. На краю
Блаженства разговаривать о средствах
И способах. Из дома выходя,
Иметь весьма условное сознанье
О том, где будешь принят. В поддавки
Пускаясь, не терять изнанки правил
В виду пусть потаенной, но победы
Над здравым смыслом. Жизнью дорожить
Настолько неосознанно, что даже
И смертью не мрачиться ни своей,
Ни чьей-нибудь, подумаешь, не стало
Себя или кого-то там, никто ведь
Не обещал. Что за манера жить
По пустякам, по мелочи, по счастью
Минутному, когда земля полна
Предчувствий и намерений, когда
Доносится в упор из каждой двери
Стальное "...ваши ставки, господа!" -
Как жить в такой танцующей манере.
30.06.95
_^_
* * *
Куда как славно в дураках
Остаться. Лишь бы не лишали
Свободы, лишь бы не мешали
Публично прыгать на руках.
Под вальс цветов сквозь сад камней
Какие монстры ковыляют...
Но завалявшийся умней
Того, которого валяют.
03.07.95
_^_
* * *
Ласточий взмыв под цикажий выпев,
Сонная сдача вчерашних сборов:
Дядюшка выпив, племянник выпив,
Дедушка вовсе лежит, как боров.
Коврика въедливое трясенье,
Куры ликующее "Несуся!" -
Вот оно - светлое воскресенье
Господа нашего Иисуса.
12.08.95
_^_
ЖАК ПРЕВЕР
Жаркий полдень жжет потроха.
Жертвы перегрева жаждут пива.
Женщины порхают жар-птицами.
Жуликоватые подростки жестикулируют попарно.
Желеликая пифия жовиальному потомку:
- Жуй плод, железо полезно...
Жеманный полдень ждет похвал.
Жасмин пахнет. Жаворонок поет.
Жук планирует. Жаба пресмыкается.
Жалюзи прикрыли жардиньерок пену.
Желваки прохожих жерновам подобны.
Желчный пузырь жанра поэзии
Жгутом перетянут.
Жни пахарь, жарь, пекарь, жируй, паразит.
Жизнь продолжается,
господа присяжные заседатели.
ЖП, дорогие товарищи.
05.07.95
_^_
* * *
В какой земле - угадывай,
В какой системе адовой
Завидовали мы тому,
Как неумытый мытому
Темяшил тем уверенней,
Чем вычурней фантомы слов,
О чистоте намерений
И гигиене помыслов.
Почти на грани бреда, но
Так истово, так преданно
Внимали, ровно псы, тому,
Как сытый недосытому,
Исполнившись терпения
И самообладания,
Внушал о пользе пения
В период голодания.
Не превозмочь, не вынести
Практической невинности.
Сплошное впечатление,
Что греет печи тление.
Известно, колокол по ком -
Кто в тягостной прострации
Сидит и ждет под колпаком
Гражданской дефлорации.
Ему пора. И тем пора,
Кто верещит - "O, tempora!.."
Так, может, попрощаемся
И всласть поупрощаемся.
Пусть хилый бьет плюгавого,
Штрафует мент легавого,
Паяц и гаер, сея грусть,
Взаимораздражаются,
А лысый и плешивый пусть
Друг в друге отражаются.
ПРОЩАНИЕ С ПРЕДМЕТОМ
Любовь, судьбы не трогай,
Отдельно существуй.
Безмерною утробой
Накладно обладать.
На чем произрастаешь,
О том и повествуй,
А сносишься, растаешь -
И вовсе благодать.
Судьба, не путай душу
Зигзагами стези,
Как рыбину на сушу,
На свет не волоки,
Зерцалами не мучай,
Ветрами не слези.
Ей проще быть дремучей,
Резонам вопреки.
Душа, не лапай Музу,
Ведь ты уже стара.
Не выцвести союзу
Из каверз и проказ.
Уж лучше крякать, вякать,
Мычать et cetera,
Чем на живую мякоть
Натягивать каркас.
Ах, Муза, твой олений
Неторопливый взор,
Твоих установлений
Высокая печать...
Покуда пишешь - гений,
Перечитаешь - вздор.
Вот промысел гиений -
Безвидное тачать.
Прогажены в кружале
Последние шиши,
Затрепаны скрижали,
Как музыка с листа.
И жизнь остановилась,
Дыши там не дыши,
Но жизнь остановилась
И взбухла пустота.
А ведь не пользы ради,
А просветленья для.
Хотелось бы к награде,
Да нету никакой.
Прощанье затянулось,
Как мертвая петля;
Небывшее очнулось
За каменной рекой.
Не смажешь, не починишь,
И нет таких больниц.
Терпи, но это - финиш,
Предвечный перезвон...
Трави юнцов, Эрато,
Пегас, топчи юниц,
А старенький нон грата
Пущай выходит вон.
18.08.95
_^_
ТЯЖЕЛАЯ ВОДА
Дайте, почтенные граждане, своенравы, могильщики времени, дух перевести.
На имя пока что неведомое, но адрес уже понятен,
Тем более, воплощение духа - старинный почтовый трюк.
Муза моя бесприютная, буквально на сцене, на публике постаревшая травести,
Кому прокричим напоследок "Родимые", кроме этих фатальных пятен,
Обкидавших тесно, как сыпью, лицо и плечи, и особенно кисти рук?
Потому зарекаюсь на вечные веки от навязчивых летних щедрот,
От зимы, от сурьмы на бровях и цыганских румян на ланитах упитанных дев,
Пробегающих мимо на лыжах и пеше...
Все молча стоят, ожидая Харона, и никто не попробует вброд;
И ведь знают: вкусившему даже Стикс по колено, но никто не пытался, вдев, -
Вот и молча стоит и бесцветными щуримся вслед незримой депеше.
Состоящей из полного перечня пышных падений, потешных побед, печальных проказ,
Дабы тот, кто нас примет, был в курсе, куда нас девать,
И какую назначить завидную участь, постыдную кару.
Взять меня, например, я любое движенье души выставлял напоказ,
У других же подобное встретив, свирепел и смеялся, а то принимался зевать.
Равнодушный, как небо к земле, как, допустим, диез равнодушен к бекару...
Согласитесь, что нет ничего проще пареной репы, которой никто никогда не ел,
Проще лыжника в жеванной куртке, прощелыжки, скользящего раз-два, раз-два,
Легко и ритмично - раз-два - наподобие мысли о женщине или смерти,
Или о том, как вспомнят когда-нибудь: "Ну как же, этот, на букву эл,
Из этих, на букву йот, смешавших стороны света, не ведающих родства,
Чей ловко смазанный механизм безумной - так кажется им - цены заложен в небесной смете.
Вот так вот набегаешься на лыжах, затем до утра напорешься пареной репкой.
И, наконец, осознаешь, что каждый сам по себе, и хотя бы поэтому следует все упрощать,
Что расписывать время пусть на мелкую вечность вперед - это лучших сил бесполезная трата.
Ведь забыли же вечно живого с его человечным прищуром и вечно протянутой кепкой,
Потому, как естественнее забыть, чем натужливо клясть или даже прощать;
И уже не понять, кого наказали смешней, Агасфера или все-таки Герострата...
Ах, как было б уместно при нашем способе жизни не только погоду знать наперед.
И вот я стою посреди всеобщей картины, известною жаждой томим,
А вокруг то слепец отверзает зрячим глаза, то горбатый учит сутулого, как распрямиться,
Или, скажем, за одного убогого двух счастливых дают, да никто не берет,
Потому. Как счастливы все, кто с утра, кто уже неделю, а убогий нужен самим,
На него посмотришь и ясно, что гармония есть, - только к ней не нужно стремиться.
12.09.95
_^_
II
Конец августа тысяча девятьсот девяносто пятого года.
Просыпаюсь заполночь в ярости от ликующе-страстного гуда
И тут же давлю источник вокала - недососавшего жизнь мою гада.
В окне, шурша и причмокивая, разволакивается вчерашней газетой обещанная погода.
Морфей мгновенно слинял и можно подвигать извилинами, покуда
Еще не мотает жилы твои на скребки и на метлы дворничих разухабистая бригада.
От первой же мысли о том, что жизни осталось так безнадежно мало,
Во лбу мгновенно мелеет, во рту - как будто в похмельных потьмах по ошибке наелся мела;
Тем более, волны житейского моря уже рассекаешь, не как фрегат, а в качестве мола.
Вообразишь, смутишься, одной подумаешь - "Эк тебя заломало",
Порожденная наспех химера, стряхнувши небытие, тебя же и поимела.
Все надеялся: как-нибудь перемелется, да никак не вымолить время для перемола.
За окнами между тем занялось: заиграло, запело, ударило светом, на стене взбликовало фото
Сочинителя Л. с бородой нараспашку, с ущербной улыбкой провинциального фата;
Из-за шкафа смущенно вылез призрак счастья с традиционным приветом от господина Фета.
Оставалось начать: забегать, врубить, сполоснуть; оставалось жить - была бы охота
За тобой максимально неощутима и потому никаких сверхпрограмм от романа с суперзвездой
до поедания суперфосфата -
Вот одно из главных условий успешного наведенья психотроп и - мостов, а проще сказать -
душевного марафета ...
Конец августа и бесчисленных репетиций еще в июне обещанного действа,
называемого "Прощание с летом".
От судьбы не уйти - так известный праведник, спасшись из города грешников,
погибшего в пламени лютом,
Всю свою благодать профукал в момент, затеяв инцест с дочерьми,
и звали этого старого греховодника Лотом.
Вот и я таков - не в смысле инцеста, а раб судьбы - вот и дергаюсь,
что твой юнкер Шмидт с пистолетом,
Глядя с горечью, как осина и клен, и лиственница, уходя, приветствуют нас
безмолвным салютом,
А ночами все гуще тянет в окно гнилью и сыростью,
понимаем, что гибелью, а говорим - болотом.
август-октябрь 1995
_^_
НОВЫЕ РУССКИЕ
Невозможно понять, как рука остывает в руке,
Если сам не держал, не искал в ней заглохшего пульса.
После этого пей, подыхай, в подворотнях сутулься,
Но не пробуй забыть, как рука остывает в руке.
И не пробуй понять, если сам не держал, не искал
Погубивших наощупь, в упор, мимоходом, задаром,
Не гасил векселей, выбивая ответным ударом
Злую плесень из глаз и меняя осклаб на оскал.
Невозможно поверить, что зрак, пронизающий тьму,
Не отыщет того, что ему заповедано словом.
Это, брат, либерта, это значит - в чугунноголовом
Естестве растворись без остатка, и горе уму.
Только то, что возможно купить, остается в цене,
Так какого же беса берете на понт, на испуг вы?
Все равно не проверить, поскольку горящие буквы
Никогда не запляшут на белой, как совесть, стене.
А попробуй представить, как небо ложится пластом
На ландшафт типа лепры и как в перспективе короткой
Появляется никто ничтожный с козлиной бородкой
И приветливо машет рукой или, скажем, хвостом.
Вы зайдете в кабак и от пятой в глазах зарябит.
"Был ли счастлив?" - тебя сотрапезник рассеянно спросит,
И обязан ответить, что был. Под затейливый "прозит"
И себя убедить, раз ни разу еще не убит.
30.11.95
_^_
ПОПЫТКА АВТОПОРТРЕТА
Кто ящик отрубив, остался на экране,
Чтоб натянуть вопрос на заданный ответ?
Кто знает наперед, надраивая грани,
Что возбудит кристалл, но вряд ли самоцвет?
То прошлое хулит, то будущее хает, -
Натужливо глубок и слишком косо прям,
Несеянное жнет и время в бок пихает,
А время распротик и шлейфом по соплям.
04.12.95
_^_
МОЦАРТ И САЛЬЕРИ
(Сальери один. Думает. Входит Моцарт.)
Моцарт: Сальери, кент, я подписал клиента,
Чтоб он тебе в заглот лапши попсовой
Со скрипки напилил.
(зовет в дверь)
Эй, малохольный!
(входит старик со скрипкой)
Из Моцарта слабай туда-сюда.
(Старик играет арию Дон-Жуана. Моцарт смеется.)
Сальери: Ты ловишь кайф на лаже?!
Моцарт: Ах, Сальери,
Я чуть не обверзался с пересосу:
Как стремно лепит киксы старый мудель!
Ужель он заподло тебе?
Сальери: Кочум!
Мне западло, когда ушастый фраер
Винтит понты "Мадонне" Рафаэля!
Мне западло, когда баклан хайрастый
Свое му-му врубает в Алегьери!
(старику)
Хиляй, старпер!
Моцарт: Корягу, чувачок!
Ты забашлял, возьми берла, бухала
И вдень за ливера мои.
(старик уходит)
Сальери,
Я нынче ночью приторчал без дури,
И кое-как рога приставив к носу,
Надыбал цвет. Но вдруг заменжевался.
И вот, не поберляв, не покемарив,
Канаю до кента...
Сальери: Ах, Моцарт, Моцарт,
Когда ты мне не в масть. Дави педали.
Моцарт (садится за фортепьяно):
Вообрази: гастритная, халдеи,
Я с подмолота, типово прикинут,
Со мной балдеет клевая чувиха -
Торчим... И вдруг моя смурнеет репа,
Насос не пашет, по углам жмурье.
И полный непрохез. Короче, слушай.
(играет)
Сальери: Ты с этой крутизной валил до кента
И мог раскантоваться у шалмана,
И дедушку срисовывать?! О, Боже!
Ты, Моцарт, недостоин сам себя.
(занавес)
_^_
* * *
Верните прошлое, где столько было целей:
Догнать Америку и выстоять за книгой,
Где всё пронизывал подробно, как мицелий,
Восторг всеобщности с казарменной интригой;
Где сокровенная стезя казалась торной:
Следы, отметины, и непонятно, - где? чьи?,
Где многогрешный ваш, но, в принципе, покорный
Был постоянно изощрён в простосердечьи.
Верните прошлое в любом доступном виде,
Там слаще верилось, чем думалось и мнилось,
Там шизофреники, рекущие "Изыди!",
Одни и ждали, чтобы власть переменилась,
Там трудолюбию учились мы у белок,
А коллективной безмятежности - у пчёлок,
Там всюду лопалось, но лишь из пары щелок
Всеразъедающий высачивался щёлок.
Верните прошлом, в котором был я молод,
И жив товарищ мой, и лето было чаще,
Где вечен день и на секунды не размолот,
И где Пегас ещё не блеял так мычаще,
Где Коломбины упоительные стати
И юный Каин сторож собственному брату...
Верните прошлое, и будущее, кстати,
По крайней мере скомпенсируйте утрату.
январь 1996
_^_
|
