Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


     
П
О
И
С
К

Словесность





* ВЕСНА
* Какая, однако, морока...
* Сличайте: небо, как асфальт...
* Все глуше музыка, всё вычурнее речь...
* ЭТО - СТАРОСТЬ
* Пахнет пивом над заливом...
* ДИАЛОГ
* Встань и иди...
* КАРТИНКА
* ПОЭТ И МЯСНИК
* Судьба играет человеком...
* РОМАНС
* ВЕРЛИБРЫ
 
* Обоняем, видим, слышим...
* Чересполосица удач...
* НОЧЬ
* ИЮЛЬ
* Вот самое время настало писать о любви...
* Навзрыд смердят газоны...
* Зачем я живу? Для чего я ищу свой удел?..
* Отроковица, нет тебе покоя...
* НОЯБРЬСКИЙ ВЕЧЕР
* БЛЮЗ
* РЕЛИКТЫ
* А, может, и натешился уже...



    ВЕСНА

        "И Шуберт на воде, и Моцарт в птичьем гаме..."
                  О. Мандельштам

    Идёт-гудёт на полный ход:
    И свет, и птичьи строфки,
    И генетический мой код
    Вопит о расшифровке.

    И лапок солнечных следы,
    И дев околбасенье,
    И окружающей среды
    Надежды на спасенье.

    И переливчатая речь,
    И шлейф заката перист,
    И страх себя переберечь
    И не поспеть на нерест.

    И в небо голову задрав,
    Я становлюсь далёк от
    Забот и говорю: "Да здрав...",
    А дальше только клёкот.

    Писать о том, о чём писать
    Не подобает старцу.
    Из окон бешено свисать
    И в унисон баварцу

    Пусторечивому крушить
    Парнасское подножье,
    Как живодёру заложить
    Пегаса. Нет, под нож я

    Его отправить не готов.
    Пасись на воле, Пегий,
    Но в стадо ломовых скотов,
    Прошу тебя, не бегай...

    Сдождило небо. Мир воспах.
    И в сад поэты вышли.
    Замолодело в черепах:
    Юнца перешалишь ли?

    Куды! Он, полон диких сил,
    Извив тугие чресла,
    Предмет наскоком упросил
    И усадил, как в кресло.

    Сомлели паки и зело,
    Беседуют для вида.
    Поэт шагает: взор, чело,
    На поводке либидо.

    Приметив даму средних лет,
    Он возле дамы тает,
    Но та, узнав, что он - поэт,
    Стихи ему читает.
    Поэт ей говорит: "Замри!"
    И вопиёт: "Всевышний,
    На этом празднике Земли
    Я почему-то лишний!"

    Но этот вечный недолив
    Он обернет наваром,
    Гормонный гонор утолив
    Грядущим гонораром.

    А я? А мне? И я могу
    Над вымыслом слезами,
    Но сам себе убого лгу
    О некоем сезаме.

    Да где он? Чьи пути торит,
    Благотворит измены?
    Он если мне и отворит,
    То разве только вены.

    Весна. Повсюду тет-а-тет.
    Юнец юницей ранен.
    На дубе распевает Фет,
    На липе Северянин.

    Уже видали воронят,
    И дышат вожделеньем,
    И, как амёбы, норовят
    Умножиться деленьем.

    А я? А мне? И я могу
    Навскидку бить в десятку,
    На жизнерадостном лугу
    Удариться вприсядку.

    Припав к неведомой тебе,
    Сдувать с тебя пылинки...
    И Вознесенский на трубе,
    И Кушнер на былинке.

    14 мая 1985

    _^_




    * * *

    Какая, однако, морока
    Под пристальным оком порока,
    Который тобой пренебрёг,
    Слепой добродетельной плоти
    Блудить в перепрелом болоте,
    Откуда ни троп, ни дорог.

    Какая мизерная плата -
    Гримаса коверного фата,
    Какое расстройство уму,
    Какая судьба неблагая -
    Поэтом себя полагая,
    Неведомым быть никому.

    27 мая 1985

    _^_




    * * *

    Сличайте: небо, как асфальт,
    Береза в саване, ворона
    Спесива, как интеллигент,
    Запрограммировавший бога.
    Сличайте дальше: мухомор
    Кровавой шапочкой и статью
    Похож на дятла и бесспорно
    На кардинала Ришелье.
    Ещё попробуем: майор
    Напоминает генерала.
    Дурак, когда он сядет в лузу,
    Похож на биллиардный шар.
    У вас, я чай, совсем не то:
    Дурак похож на генерала,
    Майор на дятла, а ворона
    На кардинала Ришелье.
    Наука древняя сличенья,
    Устав от самопроизвола,
    На миг расслабилась и тут же
    Невероятно понесла.
    Сличайте: небо, как склероз,
    Береза в соусе, ворона
    Спесива, словно Розенкранц,
    Случайно высидевший принца.

    16-17.06.85

    _^_




    * * *

    Все глуше музыка, всё вычурнее речь.
    Восторг венчается усилием недужным.
    Он неизбежного себя не уберечь,
    А невозможное становится ненужным.

    Теперь подсчитывай сожженные мосты,
    Да приборматывай, смакуя угрызенья:
    Ещё бы толику сорочьей простоты,
    Ещё бы каплю скоморошьего везенья.

    Ни горький умысел, ни случай роковой...
    Вот разве смехом, как пенькою, горло сдавит:
    Забавно числиться лошадкой скаковой
    И понимать, что на тебя уже не ставят.

    Но терпеливое достоинство храня,
    Тишком испрашивай, исполненный двуличья,
    Хотя бы толику холодного огня,
    Хотя бы каплю сатанинского величья.

    26 июня 1985

    _^_




    ЭТО - СТАРОСТЬ

    Чертопольшья вянет голова,
    Надменная становится подменной.
    И перекись белёсую в глазах,
    И матовую плёнку восковую
    Венчает проявление на лбу
    Навязчиво пульсирующей жилы;
    Куда ни глянь, повсюду раздаются
    Склероза безобразные цветы,
    И запах из ушей по вечерам...
    Какие доказательства ещё
    Тому, что то, что называют жизнью -
    Согласное движение природы
    По четырем осям одновременно:
    Одновременно думать и любить,
    Рвать мясо и таращиться на звезды,
    - Скользит из рук, уходит из-под ног,
    Становится абстрактным, как судьба,
    И образует на лице пергамент,
    Морщинистый, дырявый, некрасивый,
    На коем беглый иероглиф фарта
    Глубок и груб, как скотское тавро.
    Воспоминаний пёстрые химеры
    Ещё толкутся, но огонь всё глуше,
    Всё холоднее мысли, всё теснее
    Становится дышать... не смерть страшна,
    А старость, умиранье. Над обрывом
    Чертопольшья вянет голова.

    25 июля 1985

    _^_




    * * *

    Пахнет пивом над заливом
    Облака изящней гемм.
    Если хочешь быть счастливым,
    Постарайся стать никем.

    Ни печалься, не досадуй,
    Неба просьбами не мучь.
    Низколобый, вислозадый,
    Ощути, как ты дремуч.

    Растворяйся в этой дрёме:
    Мысли явятся - гони,
    Чай заваривай на броме,
    Кроме - боже сохрани!

    Отверни башку хотенью.
    Боль веревочкой завей
    И не балуй. Даже с тенью.
    Перемелется - говей.

    Созерцай, но без напряга,
    Без натуги мозговой:
    У продмага передряга,
    Постовой на мостовой.

    Небеса таращат бельма
    Сквозь сырую бахрому.
    Кот крадётся - счастлив, шельма,
    Подгляжу и перейму.

    У ворон учусь цинизму,
    Осторожности у крыс
    Всё во благо организму,
    Лишь бы сам себя не грыз.

    Только так: плюя и гадя.
    Мирный кров да жирный плов.
    Спросят дети: - Счастлив, дядя?
    Хрюкнуть, пукнуть - нет, мол, слов.

    август 1985

    _^_




    ДИАЛОГ

    Ну, будем как нибудь.
    Не как-нибудь, а так,
    Чтоб говорили "был".
    Не отвлекайся - будем!
    Таких, как мы с тобой,
    Ведро на четвертак...
    Таких, как ты. - Как ты.
    На кой ты нужен людям?
    Стихи твои? - А что?
    Болотные огни
    Какой-нибудь чудак
    Авось наморщит репу.
    Пожалуй, повторим.
    Пожалуй, не гони.
    Не то на чёрный день
    Не напасешься крепу.
    Не каркай, я не пьянь.
    Не пьянь, а каждый день.
    На каждый денег нет.
    Свинья найдёт погуще.
    По половинке? - Лей.
    Ну будем, старый пень.
    Я пень, а ты - дупло.
    Ну ладно, будем сущи.
    Не сдать ли нам стекло?
    Уж ежели я пьянь,
    То ты, мой дорогой,
    Пьяниссимо, не так ли?
    По мне уж быть так быть.
    В анналы прёшь? - Отстань.
    Пеньки на чёрный день?
    На кляп для друга пакли.
    Так, значит, говоришь,
    Какой-нибудь чудак
    Прорюхает сквозь тьму
    Твоё существованье...
    Отстань, я говорю...
    И, запалив чердак,
    Умножит молодой
    Души образованье.
    Заешь, а то помрёшь.
    А здесь тебя не чтут.
    Не ведом никому,
    Нигде не публикуем,
    Однако, растянул
    Пространство, как батут,
    Попрыгаешь и ждёшь,
    Когда мы возликуем.
    Да ты, никак, уже?
    Да, я уже никак.
    А ты ещё скрипишь,
    Ещё соображаешь:
    То врёшь о верняках,
    То мрёшь в учениках,
    То время семенишь,
    То эхо отражаешь.
    Но как ни поноси
    Свой горестный удел,
    За гранью только тьма
    И грех её ворочать...
    Чтоб я с таким дуплом
    Когда ещё гудел?!
    Уж лучше одному
    Или девиц морочить.

    15.04.85

    _^_




    * * *

    Встань и иди, -
    Негромко сказал святой,
    Коснувшись клюкой
    Моих безобразных ног.
    Я встал и пошёл,
    Ощущая прозревшей пятой
    То, что мгновенье назад
    Ощущать не мог:
    Прогретой июнем земли
    Комковатый прах,
    Зазевавшейся гусеницы
    Ужасом взвитый мех,
    Стерню придорожных трав...
    На первых порах
    Я запомнил лишь это
    И свой суховатый смех.
    А сзади угрюмые хари
    Моих бесноватых лет.
    А сзади ревела толпа:
    Возроди! Исцели!
    Я обернулся и в лицо мне
    Ударил тяжелый свет -
    Я увидел свои
    Лоснящиеся костыли.
    Память пенною злобой
    Вернула меня назад.
    Душу, полную хмелем свободы,
    В момент опростав,
    Я их рвал и крушил.
    Стыд, помноженный на азарт,
    Дал мне сил раздробить им
    Буквально каждый сустав.
    А пока толпа наблюдала
    Мой страшный восторг,
    Растворился святой.
    Испарилась господня блажь.
    И тогда это босхово воинство,
    Весь этот орк
    Стал меня окружать, повторяя:
    Он заново будет наш.
    Это братство неразвитых ног,
    Пустотелых глазниц,
    Горбунов крепкогрудых
    И траченных порчею баб,
    Лишь недавно в пыли
    Перед храмом валявшихся ниц,
    Наползало, сливая гримасы
    В безжалостный мёртвый осклаб.
    Я, - сказал я себе, -
    Через пару паршивых минут
    Стану жертвой, добычей, игрушкой
    Недавних коллег.
    Завопят, захрипят, заурчат,
    Под себя подомнут,
    Снова ноги завьют
    Или сделают вечный ночлег,
    То есть выбьют глаза
    Из моей туповатой балды,
    И останусь я вновь с этим стадом.
    И кстати. Ведь что я могу,
    Кроме красть и просить подаянья,
    Как некоей мзды,
    Полагая, что все, кто нормальны,
    Пред нашим увечьем в долгу.
    Нет, - сказал я себе,
    Ощущая попутно, как время торчит
    Неподвижно и чудно,
    Давая мне видимый шанс.
    Нет, недаром я мечен.
    Покорность моя огорчит
    Ту великую волю,
    Что призрела мой гаерский транс.
    Да, - сказал я себе, -
    Эта воля поможет мне впредь.
    Значит, надо спасаться...
    "Прощайте, уроды", -
    И я побежал.
    И меня не достали
    Ни камень, ни палка, ни плеть,
    И меня пощадили
    Верёвка, кастет и кинжал.
    Я всё это вижу опять и опять,
    Как навязчивый сон.
    И вновь ничего не пойму
    Из того рокового дня.
    Встань и иди! - А куда?
    И зачем? И какой резон
    В исцеленьи моём,
    В благодати, случайно задевшей меня.
    Ну, встал и пошёл. А куда я
    Пришёл? И чего достиг?
    То, в чём был я проворен,
    Теперь без нужды, теперь я иной.
    На столе предо мною
    Пустые листы да стих,
    Изготовленный в корчах,
    Но так и не ставший мной.
    Я живу, как все, и, должно быть,
    Достоин своей судьбы.
    Не хватаю звезд
    И на грудь не ищу звезды.
    А в стихах моих бельма, язвы,
    Обрубки ног и горбы
    Некрасиво кишат,
    Как бы требуя некоей мзды.
    Пытаясь понять, куда мы спешим,
    И на чём стоим,
    Я, видимо, так же нелеп,
    Как танцующий польку, аббат.
    И нет меня в прошлом,
    И здесь я не стал своим,
    Одна и забота - надежнее скрыть,
    Что хром, незряч и горбат.
    А ночью мне снится
    Июньский день, сухой сиреневый зной,
    Толпа бегущих стройных людей
    Барахтается вдали.
    Но я ухожу от них, ухожу,
    Веселый, оборванный, злой,
    Легко чередуя перед собой
    Верные костыли.

    15-22.01.1986

    _^_




    КАРТИНКА

    И вдруг запахнет стеарином,
    Заблеют флейты и альты
    И словно в полусне старинном,
    Кордебалет с гардемарином
    Начнут выделывать вольты.

    Сарданапал с лицом аскета,
    Лакея тараканья прыть.
    Но даже в шорах этикета
    По глади светлого паркета
    Как можно далеко уплыть.

    Так остроумно, современно,
    К словцу словцо. Едва жива.
    И несомненное сомненно
    И натурального Амьена
    Томительные кружева.

    И опершись о подоконник:
    Сударыня, ваш вечный раб...
    А к табачку мешаю донник...
    Нарочно завезу вам сонник...
    Кто этот брыловатый шваб?..

    Непредугаданность экстаза,
    Интриги тонкой торжество -
    И всё. Ни видео, ни джаза,
    Ни электричества, ни газа,
    Ни телефона - ничего.

    _^_




    ПОЭТ  И  МЯСНИК

    ПОЭТ (в виду мясного отдела):
    Пора, мой милый, отойдя от дел,
    Вдохнуть поглубже атмосферу быта.
    Зачем поэту пытки общепита,
    Когда на свете есть мясной отдел,
    В котором ты найдешь говяжьих тел
    Такие восхитительные части,
    Что заурчишь от первобытной страсти...
    Я загодя впадаю в гастротранс.
    Недаром в русской речи есть нюанс,
    Где слово "быть", меняясь, в настоящем
    Становится инфинитивом "есть"...
    Так что ж мы в закрома свои потащим?
    Здесь вырезка, кровавая, как месть,
    Огузок, оковалок, тонкий край,
    Наваристая косточка для супа,
    Кострец, лопатка - только выбирай.
    Здесь продавец, расчетливо и скупо,
    Являя гибкий ум и тонкий вкус,
    Урвать поможет вожделенный кус.
    (Подходит к прилавку, рассматривает выставленное мясо,
    восторг его при этом сменяется некоторой растерянностью).
    МЯСНИК: Что будем вешать?
    ПОЭТ: Поверните здесь,
    Вон тот, с мозгами. А теперь вот этот.
    А без довеска?
    МЯСНИК: Значит, мякоть взвесь,
    А кости сам грызи. Нормальный метод.
    Я снашивай резцы, а он толстей.
    ПОЭТ: Но здесь сплошные кости для продажи.
    МЯСНИК: А вы видали мясо без костей?
    ПОЭТ: И даже ел.
    МЯСНИК: Вот именно, что "даже".
    ПОЭТ: А этот жир? Он почему-то жёлт.
    МЯСНИК: Животное в летах.
    ПОЭТ: И запах тяжкий.
    МЯСНИК: Не нравится, адью. Грызите болт.
    ПОЭТ: Не понял.
    МЯСНИК: Болт. И заедайте кашкой.
    ПОЭТ: Мне кажется, что вам, как продавцу,
    Быть чуточку скромней не помешало б...
    МЯСНИК: А по субботам хавайте мацу
    Или форшмак.
    ПОЭТ: Позвольте книгу жалоб.
    МЯСНИК: Нормальный метод.
    ПОЭТ: Шуточка с болтом.
    МЯСНИК: Вы человеку мозги обглодали.
    ПОЭТ: Оставлю запись и зайду потом.
    МЯСНИК: Писатель?
    ПОЭТ: Да, писатель. Угадали.
    И даже не писатель, а поэт.
    МЯСНИК: Шекспир Шекспирыч?
    ПОЭТ: Жаль, что мы, поэты,
    Не носим специальных эполет
    Или другие явные приметы.
    МЯСНИК: Вы книгу предъявите мне, тогда...
    ПОЭТ: Сначала вы.
    МЯСНИК: Моя пока в починке.
    Вернется и пишите, господа,
    И требуйте хоть попку для ветчинки.
    Поэтам скидка.
    ПОЭТ: У меня как раз
    С собою сборник. Вот портрет. Похоже?
    МЯСНИК: И правда, вы. А можно пару фраз
    Оттуда счесть? (читает)
    Ну прямо вошь по коже.
    ПОЭТ: Ну, это далеко не лучший стих.
    МЯСНИК: Нормальный стих.
    Однако, ощущенье
    Такое, что герой ваш - полный псих:
    У пчёлки домогается прощенья.
    Кто он пчеле? Зачем ему пчела?
    ПОЭТ: Пчела в контексте...
    МЯСНИК: Говорите проще.
    ПОЭТ: Герой не может не склонить чела
    Перед природой. Реки, долы, рощи,
    Загажены, порублены. И я,
    Точнее, мой герой за всех в ответе.
    И это ощущенье бытия
    Невольно выливается вот в эти
    Признания.
    МЯСНИК: Такое натолочь
    И я бы мог. И выдавать кубами.
    ПОЭТ: Ну, знаете...
    МЯСНИК: (перелистывает, читает) -
    "Любимая, всю ночь..."
    ПОЭТ: Ваш тон...
    МЯСНИК: (читает) "Ищу лицо твоё губами".
    Нормальный тон.
    (читает) "Любимая, прости".
    Прости, пчела.
    (читает) "Дымится одеяло..."
    Вам сколько лет?
    ПОЭТ: Ну всё. Пора идти.
    Верните книгу.
    МЯСНИК: Эк вас обуяло.
    Всю ночь губами ищете, аж дым.
    Да я пред вами жалкий паралитик.
    ПОЭТ: Какой-то бред!
    МЯСНИК: Опять же, молодым
    Наука и пример.
    ПОЭТ: Любезный критик,
    Поверьте, для меня большая честь -
    Рецензия говяжьего отдела,
    Но мне сегодня дел не перечесть.
    МЯСНИК: А разговор с читателем - не дело?
    Ведь мы вас держим за учителей.
    И не елей нам нужен, едкий щёлок.
    А у поэта дым из всех щелей
    И мода на обдалбыванье пчёлок.
    Плетёте и рифмуете весьма.
    Употребить во благо эти знаки б.
    Но нет навара с вашего письма,
    Лишь бульканье да радужная накипь.
    Послушать вас, так никаких проблем:
    Тасуй гормоны да сучи глазами.
    Ваш идеал, чудак на букву "м",
    Духовен, что твой клоп за образами.
    Нет, вы извольте мне растолковать,
    Как я живу и как бы надо было.
    Но только про пчелу и про кровать
    Не затрудняйтесь. Это для дебила.
    Что, повезло вам нынче на судью?
    Нормальный ход: торгаш поэта судит.
    Держите вашу книгу и адью.
    ПОЭТ: А как же мясо?
    МЯСНИК: Мяса вам не будет.
    ПОЭТ: Блажен поэт. Мясник его бранит.
    Зачем он малокровен и нелаком.
    А сам, нерасшибаем, как гранит,
    Готов ему всучить фигуру с маком.
    Да мне-то пусть. Могу и болт погрызть.
    МЯСНИК: Прошу прощенья.
    ПОЭТ: Каково народу?
    В стихах невелика ему корысть:
    Не съешь сонет и не зажаришь оду.
    Приелся Шиллер, Байрону почтут.
    Не лезет Фет, побалуются Блоком,
    Но только после шницеля. А тут
    Хрящи да кости. Харч выходит боком.
    МЯСНИК: Да я-то что ж? Такое завезли.
    ПОЭТ: И я бы смог, да кто опубликует.
    И этим угоди, и тех не зли.
    Душа рыдает, а перо ликует.
    Кругом божба, а мы долбим про пчёл.
    Темно, а мы лицо губами ищем.
    Есть кое-что, но если б я прочёл
    Публично эти строфы, стал бы нищим.
    МЯСНИК: И я могу деликатесный зуд
    Угомонить. Но за известный вычет.
    ПОЭТ: А прочих чем занять?
    МЯСНИК: Пускай грызут.
    ПОЭТ: Народ рыдает, а мясник химичит.
    МЯСНИК: Всех не насытишь. Разве что в обмен
    За деньги, дружбу, нежные приветы.
    ПОЭТ: А вы могли бы подкормить камен?
    МЯСНИК: Не понял.
    ПОЭТ: Муз. Известно, что поэты
    Питают страсть к животному белку.
    А я б ответил непечатным словом.
    МЯСНИК: Опять не понял.
    ПОЭТ: То есть развлеку
    Таким стихом, который не везло вам
    В печати зреть. Естественно, мой друг,
    Сиё во вред непосвященным массам.
    Деликатесам только узкий круг.
    Доступно?
    МЯСНИК: Понял.
    ПОЭТ: А теперь за мясом.
    МЯСНИК: Сперва стихи...
    ПОЭТ: Вы совершенно правы.
    Вот вам моя рукопись. Условимся.

    _^_




    * * *

    Судьба играет человеком,
    А человек играет в ящик,
    А суперэго с альтерэго
    Переминаются в очко.
    Играет женщина мужчину,
    Играет карлик лилипута,
    Играют волны, ветер свищет,
    Играет музыка в траве.

    Давай и мы с тобой сыграем:
    Я буду, например, поэтом,
    А ты усталой примадонной
    С парализующим лицом.
    Я сочиню суровый опус
    О том, как фетиши фатальны,
    И где-нибудь в ночном собраньи
    Перецежу его с листа.
    Головоногие девицы
    Сомнамбулически вопьются
    Осоловелыми зрачками
    В моё медальное чело,
    И ты, шуршащая, как деньги,
    И бесконечная, как полдень,
    Заметишь, проходя с бокалом:
    Феноменальные стихи.

    Давай продолжим наши игры:
    Я - славный труженик Евгений,
    А ты - малярка, штукатурка
    В гиперболических штанах.
    Но сколько искренней природы
    В твоём лице, твоей походке,
    Но сколько простодушной силы
    В моих повадках и речах.
    Я приглашу тебя однажды
    На дискотеку в общежитье
    И мы так радостно вспотеем,
    Так закружится голова,
    Что поселившиеся рядом
    Поэт и примабалерина
    Нам позавидуют и скажут:
    Обыкновенные жлобы.

    А хочешь, будешь куртизанить
    При Августе Октавиане,
    Юнцов, шпигованных Назоном,
    В расход пуская под откос,
    Пока надменным цинциннатом,
    Покрытым шрамами и славой,
    Я не пройду, динарий звонкий
    Швырнув к отверженным стопам.
    А на предзимние календы
    Пусторечивые авгуры,
    Ручаясь птичьей требушиной,
    Уцеремонят нашу связь.
    И славный труженик Евгений
    Шепнёт усталой примадонне:
    Мне эти швы и параллели
    Угомониться не дают.

    Играй, дитя, не знай печали.
    Хариты, Лель, ... - как говорится.
    Играй, пыли воображеньем
    Ночного неба посреди.
    Дела и дни, и то, что мнится,
    Пускай совьются воедино
    И станут жизнью или нашим
    Предположением о ней.

    5-6.02.86

    _^_




    РОМАНС

    В небе лунный колеблется круг.
    Засыпая, туманятся долы.
    Я сегодня почувствовал вдруг,
    До чего мы с тобой разнополы.

    Сколько бед и соблазнов таит
    Атмосфера вечернего сада.
    Роет воздух весенний флюид,
    Но душа ему вовсе не рада.

    Трепещу, как нескошенный злак,
    Холодея, худея, синея.
    Дай же, дай мне какой-нибудь знак,
    Галатея моя, Дульсинея.

    Чтобы в сердце моём раздалась
    Не молитва, а лёгкая полька,
    Дай понять, как меня заждалась,
    Где найти мне тебя и во сколько.

    Я приду к дорогому жилью
    Или к месту назначенной встречи
    И с твоими речами солью
    Свои долгие пылкие речи.

    В сонном озере веткой крошу
    Облаков мельхиоровых звенья.
    И безмолвно свиданья прошу
    И забвенья, забвенья, забвенья.

    11-12.02.86

    _^_




    ВЕРЛИБРЫ

    1. О девушках

    Некоторым кажется, что все девушки
    Похожи между собой:
    Одинаково ходят и говорят,
    Одинаково пахнут,
    Одинаково претендуют на оригинальность
    И любят одинаковых молодых людей.
    На самом деле у каждой девушки
    Есть свой потайной жетончик,
    На никелированной поверхности которого
    Очень красиво выгравирован
    Её персональный индекс.

    10.02.86


    2. О смерти

    "Пока мы живы - смерти нет,
    Смерть пришла - нас уже нет..."
    Изящно, не правда ли?
    Очень удобная формула,
    Ипостась, полыхающая мажором -
    Пока смерти нет, мы живы,
    Только мы ушли,
    а смерть уже тут как тут.

    10.02.86


    3. Счастье моё

    - Счастье твоё, что в своё время
    Я ошиблась в расчетах, -
    Сказала мать,
    Поздравляя меня с совершеннолетием.
    - Счастье твоё,
        что ты не такой, как все, -
    Сказала мне любимая девушка
    И вышла замуж
        за человека с большой буквы.
    - Счастье твоё, что ты идиот, -
    Сказал майор,
    Откладывая мои бумаги, -
    - А то бы мы из тебя
        дурь-то повыбили.
    - Счастье твоё, парень,
        что ты опоздал, -
    Сказал мне дежурный по аэропорту, -
    Твой самолёт
    Уже полчаса, как разбился.

    11.02.86


    4. Мимикрия

    Белая бабочка
    Села на белый капустный лист
    И подумала:
    - Лист широкий
        и я широкая -
    Никто не заметит.



    5. Свободный стих

    Мой приятель Туловищев
    Сочинял изумительные стихи:
    Чеканная рифма,
    Упругий ритм
    И мыслям при этом было
        довольно просторно.
    Но однажды
        некий развинченный тип
    Из тех, которые,
    Когда все резко сделают
        "Кру-гом!",
    Оказываются впереди,
    Сказал ему: - Туловищев,
    Ваши стихи, конечно,
        вполне и весьма,
    Но слишком традиционны.
    Мой приятель опечалился
        и спросил:
    - А что же мне делать?
    - Пишите свободным стихом.
    - Мой стих свободен, -
    Гордо ответил Туловищев.
    - Он зависит только
    От состояния моих мыслей.
    - Вы ошибаетесь, уважаемый.
    Свободный стих - это жанр,
    В котором нет места
    Оковам чугунного метра
    И бренчащим болванчикам рифм.
    - Свобода - это неряшливость, -
    Грустно заметил мой приятель,
    Но к совету прислушался...
    Однажды в конце октября
    Я зашёл к Туловищеву домой.
    Он сидел весь в бинтах и гипсе
    И переписывал "Онегина"
    Свободным стихом.
    - поэзия рафинируется, -
    Сказал он мне доверительно, -
    - Ни оков, ни болванчиков,
    Только мысль,
    Голая и естественная,
    Как задница павиана.
    - Что с тобой случилось?
    Эти бинты, этот гипс...
    - Хотел улететь на юг, -
    Ответил он с горечью, -
    - Браконьеры не дали.
    - Туловищев, ты сошёл с ума,
    Воскликнул я в отчаянии.
    - Я знаю, мне говорили.
    Но как жизни прибавилось,
    Как прибавилось жизни,
    Если б ты знал.

    10-11.02.86


    6. Старое зеркало

    Умерла моя тётка
    И оставила мне наследство -
    Старенькое зеркало.
    Зеркало так зеркало.
    Привёз домой,
    Распаковал и повесил.
    С морозу оно запотело,
    Но выглядело вполне пристойно -
    Зеркало как зеркало.
    Однако, когда спустя полчаса
    Я попробовал в нём отразиться,
    Произошло нечто невероятное.
    То есть, естественно, я увидел себя,
    Но не в свитере и потрепанных джинсах,
    А в форме гусарского офицера
    Начала прошлого века...
    Понятное дело,
    Я никому ничего не сказал,
    Так как всё ещё не чувствовал себя
    Законченным идиотом.
    На следующий день проверил:
    Галуны, витые шнурочки,
    Через день посмотрелся:
    Всё те же узкие панталоны
    И лихо наброшенный ментик...
    Счастливая идея -
    Я зашёл в костюмерную
    На канале Грибоедова
    И взял напрокат
    Костюм гусарского офицера.
    Мой наряд оно отразило
    В мельчайших подробностях,
    Но совершенно чудовищным образом
    Исказило моё лицо:
    Плоская лысина,
    Усеянная пегими пятнами
    Венчала дряблый морщинистый фейс
    С бесцветными сонными глазками
    (На правом бельмо),
    Запавшим безгубым ртом,
    Мохнатыми жёваными ушами
    И всё это подпирал
    Трясущийся заплёванный подбородок.
    Что это? Кто? Я?!
    Моя сущность?! Моё будущее?!
    Мгновенно сорвал я с себя
    Дурацкий костюм,
    Сдернул майку, трусы,
    И совершенно голый
    Явился перед коварным зерцалом:
    Узенький шрам от аппендикса,
    Начинающий виснуть живот,
    Старинная метка под левым соском,
    И лицо то же самое,
    Только оно хохотало
    Во всю свою мерзкую пасть.

    18.02.86


    7. Корни

    Вертлявые шелушащиеся корни
    Выползают на поверхность,
    Снуют в неподвижной траве,
    Цепляются за камни и стволы,
    Греются на песчаном обрыве,
    Скрывая в незримых недрах
    Связующее начало.
    Не так ли слова,
    Жужжащие, свистящие, блеющие,
    Сплетающиеся в речь,
    Порхающие в листве
          вечерних газет,
    Образующие бессмысленные
          созвучия,
    Таят в неведомых недрах
    Непостижимую связь?
    Что единит сыча и сычуг,
    Лебёдку и лебеду,
    Сирень и сирену?
    Допустим, возможно вообразить
    Из окон клуба
    Клубы табачного дыма, -
    Но куда мы пристроим клубки?
    Допустим, можно соединить
    Жабу и жабры, -
    Но при чем здесь жабо?
    Можно представить старину Лота,
    Играющего с дочерьми в лото
    На фоне цветущего лотоса,
    Но это будет всего лишь
    Условное суесловье,
    Эквилибр с эквивалентами,
    Вензеля левизны...
    Однажды дерево рухнет
    И корни взлетят на поверхность,
    Являя своё единство.
    Однажды пустое созвучье
    Исполнится странного смысла
    И обретёт свободу.
    Не так ли запрошлым летом
    Твою фату кружевную
    С моей фатовской гримасой
    Связал равнодушный Фатум.

    26.02.86


    8. Патриоты

    - Я люблю её, - сказал один.
    - Признаться, и я, - признался второй.
    - И я её люблю, но странною любовью, -
          прибавил третий
    И смахнул со стола кавычки.
    - В ней тьма достоинств, -
          сказал один.
    - Тьма - это верно, - согласился второй
    - Но какое самомнение, -
          прибавил третий
    И запел: фа-соль-фа-ми-ми-ми.
    - Она единственная, - сказал один.
    - К счастью, - вздохнул второй.
    - Другой такой не знаю, -
          прибавил третий
    И плюнул в окно, плюнул в окно,
          плюнул в окно.
    - Она удивительная, - сказал один.
    - Это - пожалуй, - кивнул второй.
    - Просто даже удивительно,
          до чего она удивительная, -
    Прибавил третий и удивился.
    - Она богатая, как никто, -
          сказал один,
    - Нищая, как никогда, -
          возразил второй.
    - И всё же я её люблю, -
          прибавил третий
    И собрал с присутствующих деньги,
    Включая себя.

    04.03.86


    9. Фига в кармане

    При встрече сказать укоризненно:
    - Как же ты, брат. Нехорошо.
    Если будут свидетели,
    Может быть, даже ударить.
    Допустим он будет с женщиной,
    Скорее всего, незнакомой.
    Ему ни слова.
    Ей: - Мадам, разрешите вам
          посочувствовать.
    Она: - В чем дело? Я не понимаю!
    Ей: - Ну как же, такой
          ужасный насморк.
    Она (вспыхнув): - Вот ещё! С чего
          вы взяли?
    Ей: - Иначе вы бы заметили,
    как дурно пахнет ваш спутник.
    С ним ни слова.
    Вмешается, начнет возражать, - ударить.
    Ударит в ответ,
          в драку не ввязываться,
    А просто убить эту сволочь.
    Если вместо женщины
    С ним будет Наташка,
    Убить обоих.

    июнь 1986


    10. Современная поэзия

    Отказались от ритма
    (Пьяные плясали под метроном
    И напрочь отшибли стрелку).
    Отказались от рифмы
    (Чтобы не было, как у Пушкина).
    Отказались от знаков препинания
    (Препинанье при этом усугубилось).
    Почти отказались от мысли
    (Лишенная возможности
    Быть пропетой и протанцованной,
    Лишенная удовольствия
          быть опознанной
    В превосходных созвучиях:
    тоски-тиски, жизни-тризне, друга-туго,
    Мысль сама отказалась
          от их торопливых услуг)
    Осталась метафора -
    Напыщенно распущенная,
    Ошалевшая от вседозволенности,
    Вывернутая наизнанку
          банальность.

    14.07.86


    11. Отечественная словесность

    Первый писал, что знал,
    Второй - о чём догадывался,
    Третий - придумывал.
    Первого любил народ,
    Второго интеллигенция,
    Третьего студенты.
    Первый весьма процветал,
    Второй изрядно бедствовал,
    Третий ухитрялся дружить с обоими.
    Когда по доносу первого судили второго,
    Третий выступил в роли свидетеля.
    А четвёртый решил
    Соединить в себе всех троих,
    Но не выдержал и умер.

    11.08.86


    12. О богатстве русского языка

    - Честь имею! -
    Церемонно сказал уходящий,
    Раскланялся и ушёл.
    Оставшиеся,
    Хорошо его знавшие,
    Закричали, что он соврал.
    И только один,
    Любивший порассуждать
    О богатстве русского языка,
    Живо напомнил всем
    Второе значение
    Глагола "иметь".

    11.08.86.

    _^_




    * * *

    Обоняем, видим, слышим,
    Да в учёт ли всяко лыко?
    Гомонит природа: - Шиш им!
    Поелику нету лика.

    Нет лица. А где отыщем?
    Грех взаймы и боль чужая,
    Вот и свищем тёмным тыщам,
    Непотребное стяжая.

    июнь 1986

    _^_




    * * *

    Чересполосица удач
    Сродни комедии дель арте.
    И сколь о шансах не судачь,
    Твой кат на стрёме, бес на старте.

    Пока ты возжелел о фарте
    На фоне загородных дач,
    Бригелла, тёртый бородач,
    Тебя наквасил на Декарте:

    Я мыслю, следователь, но
    Не я подкрашивал вино
    И обесцвечивал чернила,
    Не я излапал бледный диск,
    Так по какому праву иск
    Мадам Фортуна мне вчинила.

    3-6.07.96

    _^_




    НОЧЬ

    Ночь. Тараканий блуд.
    Кот, мародёр и плут,
    Свежует в прихожей бот.
    Электрожелеза крик,
    Да времени нервный тик.
    Раздёрну шторы и вот -
    Ночь. Шелестенье звёзд,
    Кометы косматый хвост,
    Луны золотушный фас.
    Заснеженный плоский шар,
    Который от судных кар
    Покуда господь упас.

    Ночь. От морфея шиш.
    Память снуёт, как мышь.
    Уездной вселенной глушь.
    Устлали двойное дно
    Савана полотно
    И траченный молью плюш.

    Ночь. Впечатленья дня -
    Подобье гнилого пня -
    Не выкорчевать, не сжечь.
    Пристальный, как судьба,
    Нацелился в око лба
    Похожий на рыбу меч.

    Раз! - и сквозь тонкий лаз
    Хамелеоний глаз
    Вылупился во лбу
    И ужаснулся, сплошь
    Тьму обнаружив, ложь,
    Похоть, надрыв, алчбу!

    Наследственный зверий зрак,
    Смакующий вечный мрак,
    Опять он меня язвит.
    С трудом ковыряя суть,
    Опять пролагаю путь,
    Который, как плющ, извит.

    Какой непотребный труд
    Следить, как идеи мрут,
    Как псы предают детей,
    Как птицы, как люди, лгут,
    Как страсти, свиваясь в жгут,
    Секут на манер плетей.

    Зияй, земноводный лоб,
    Пляши на костях, циклоп,
    Греши во спасенье, Лот.
    На сердце и в горле прах,
    Но, перемогая страх,
    Раздёрну шторы - и вот

    Ночь. Серебро и сталь.
    Степенно уходят вдаль
    Деревья, кусты, столбы.
    А в окнах, творя обряд,
    Палимы луной, стоят
    Незрячие злые лбы.

    1985 - июль 86

    _^_




    ИЮЛЬ

    Неподвижное небо.
      Тяжелые сполохи сонной листвы.
    Перекормленных ласточек
      медленный почерк, овальные жесты.
    Только вы и остались,
      деревья и ласточки, только лишь вы
    И остались одни от увядшего списки
      июньской фиесты.
    Как мы ждали её,
      как трясли раздражённо часы января,
    Как февраль потрошили,
      как в мраморном марте давились блинами,
    Грязли в грёзах,
      из мути метальной полотно для мая творя.
    Бестолковый словарь воробьиный
      изучен был намертво нами.
    Наконец-то пришло,
      навалилось, шалея, запели с листа
    Лепетуньи залётные.
      День, как улыбка уродца,
    Растянулся донельзя.
      Короче ударов хлыста
    Взоры дев мимохожих,
      и в каждом дрожит приворотца.
    Потный Цельсий в тени.
      Заводные фигурки в манере Калло,
    То вязальные спицы дождя,
      То вокзальные мыльные пробки.
    И ушло. Ускакало, уплыло,
      усохло. Ушло.
    Зимний перечень грёз,
      содрогаясь, висит на заржавленной кнопке.
    Где лиловые сумерки:
      Где жизнерадостный бред соловья?
    Где любви торопливая ложь,
      Опоённая липовым цветом?
    Отчего, в четверть доли
      малиновый звон заловя,
    Мы уже в середине июня
      играем в прощание с летом?
    Пропади же ты пропадом,
      сгинь, перезноя липучая мышь,
    Полоумная зелень,
      в узорном стекле типовой гладиолус!
    Ну попробуй ещё раз начать,
      помолчи и услышь
    Бормотанье дождя,
      переимчивой птицы
      серебряный голос.

    июль 1985, июль 1986

    _^_




    * * *

    Вот самое время настало писать о любви,
    Поскольку никто не завьючит, никто не наячит.
    За каждым бугром, избочась, полувечье маячит,
    А призрак удачи навязчиво учит: - Живи.

    Вот самое время настало крушить миражи,
    Не верить ни эху, ни оху, ни ушлому уху,
    И помнить, в угоду кротам высветляя чернуху,
    Слегка перегнешь и как раз изовьёшься во лжи.

    Вот самое время настало дымить без огня,
    Ходить без нужды, несогласных глушить без замаха,
    Немногим дано, сочиняя кумиры из праха,
    Урвать и полцарства, и царскую дочь, и коня.

    Вот самое время настало, а времени нет:
    Тщета, суматоха, на каждом шагу несвобода.
    Одно и волнует: следить, как в углу небосвода
    Архангел с лицом горбуна расчехляет корнет.

    сентябрь 1986

    _^_




    * * *

    Навзрыд смердят газоны,
    На всё зарока путы.
    А вдоль десятой зоны
    Поют сорокопуты.

    Винтимся, аки звери
    Фортуне в фавориты,
    А в неоглядной сфере
    Снуют метеориты.

    Опасливо пасёмся,
    Неправедное множим,
    И день, и ночь несёмся -
    Высиживать не можем.

    Но там, где даль обсели
    Приземистые веси,
    Иные карусели,
    И образы, и смеси.

    Остановите время,
    Угомоните разум.
    Насилующий темя
    В угоду общим фразам

    Пускай подыщет метод
    Избыть образованье.
    Пущай посвищет в этот...
    Забыл его названье.

    20.10.86

    _^_




    * * *

    Зачем я живу? Для чего я ищу свой удел?
    Зачем раздуваю бока, как поющая жаба?
    Отпел, отсопел, в мировою дуду отгудел -
    И в сторону боком, бочком, наподобие краба.

    Уж как-нибудь так: додышу, догужу, досоплю:
    Ручья шепоток, на опушке дотошная пташка.
    А душу трепать, как весною трясти коноплю -
    Отрадна отрава, сладка, да на выходе тяжко.

    А там разойдётся сердечная мышца по шву,
    И день перестанет казаться таким ненадёжным,
    И я напоследок пойму, для чего я живу
    И отсалютую движением столь молодежным,

    Что тот, кто при этом случится, подумает так:
    - Он жил неуютно, выламывал, бедный, паяца,
    Но этим последним движением подал нам знак,
    Что жизнь бесконечна и смерти не надо бояться.

    20.10.86

    _^_




    * * *

    Отроковица, нет тебе покоя.
    Кого не спросишь, говорят: - Вестимо.
    Но где оно, деление, по кое
    Перемараться, в общем. Допустимо?

    Так хочется успеть на праздник жизни,
    На ярмарку оторопелой плоти,
    Но в отческой тяжёлой укоризне
    Увязливо и душно, как в болоте.

    Он молвит: - Как дела? Помедли с тятей.
    Ответь полуживому на вопрос-то.
    А девочка твоих, примерно, статей
    Тебе плетёт, что всё на свете просто.

    Он утверждает: - Улица и школа!
    Предупреждает: - Паперть и больница!
    А особи его, примерно, пола
    Навадились мерещиться и сниться.

    Ах, ежели бы смочь, гримасы корча,
    Печатать шаг в предписанном порядке!
    Но как, когда аксессуары торча
    Доступны, что твой коврик для зарядки.

    Ну что ж, фасуйся в обществе почтенном,
    Соврёшь смешней, избегнешь зуботычин.
    И пусть папаша мечется по стенам,
    Апоплексичен, апокалиптичен.

    Пока юна, ориентир на коду,
    А там, глядишь, Вселенная качнётся...
    И не любовь ей подавай, свободу!
    Любовь потом. Потом, когда очнётся.

    3.11.86

    _^_




    НОЯБРЬСКИЙ  ВЕЧЕР

    Вот и день обернулся вокруг своей чахлой оси.
    Было много дождя и сезонных гнилых заморочек.
    На душе пустовато, однако, господь упаси
    От янтарного яда притворных и приторных строчек.

    Только шлёпанье, шарканье, кашель да поскрип осин,
    Только плач херувима да вафельный свист крысолова,
    Резкий вереск сиречь верещание жирных витрин, -
    Вот и весь антураж. И ни слова об этом. Не слова.

    19.11.86

    _^_




    БЛЮЗ

    Говорила мне мать: - Не валяй дурака,
    Без тебя порубят дрова.
    Говорила сестра: - Не дразни быка,
    Научись бодаться сперва.
    Но женщину слушать, как мыло грызть:
    Рот полон и вся корысть.

    И сказал мне друг: - Я, в принципе, за,
    Но не так, и не там, а здесь.
    А другой сказал: - Имеешь глаза,
    Так не лезь наощупь, не лезь.
    Но я был прав, а друзья мои нет,
    И я промолчал в ответ.

    Когда я вернулся, была среда,
    Суставами тряс февраль.
    В снегу пересохшем, в осколках льда
    Кишела звёздная шваль.
    И серая птица с мёртвым лицом
    Толпилась перед крыльцом.

    Пустота одиночество родила
    И память занемогла.
    - Ну вот, - я подумал, - и все дела.
    Февраль, - я подумал. - мгла.
    Но я был прав. И ещё раз прав
    Позором позор поправ.

    25-28.11.86

    _^_




    РЕЛИКТЫ

    Лепиться вдоль карниза,
    Не будучи ласточкой,
    Оплакивать свою жертву,
    Не являясь крокодилом,
    Упиваться музыкой Глюка,
    Не имея ничего общего с крысой,
    Передразнивать обезьяну,
    Полемизировать с попугаем
    И бежать на ловца,
    Постоянно бежать на ловца,
    Абсолютно не ощущая себя зверем -
    Вот они, маленькие издержки
    Великой Эволюции.

    24.12.86

    _^_




    * * *

    А, может, и натешился уже
    Моих причуд холодный соглядатай?
    Вооружен непоправимой датой,
    Он стынет на фатальном рубеже,
    А лжепровидец, лежебок и лже-
    Нравоучитель с музой бородатой,
    На пару с вечно дутой вечно датый,
    Квадратные, как лубочный Леже,

    Шатаются по городу врасхлыст,
    Тасуя пятипалый палый лист
    И слушая трёхпалый свист Борея,
    А вечность, невесомая, как тьма,
    Сгущается в извилинах ума
    И в лужах растекается, бурея.

    16.02.87

    _^_



© Вячеслав Лейкин, 1985-2024.
© Сетевая Словесность, 2004-2024.




Сайт знакомств 1 табор loverating.ru/site/tabor-ru/.

loverating.ru

Словесность