Вплоть до самого бегства из большевистской России дед утюгами торговал, не электрическими - настоящими, на углях. "Братья Пинкус и Сыновья" так называлось его заведение. Он все хвалился, что ландсмены до сих пор помнят его лавку на Николаевичевовской дороге. Кто эти ландсмены и что они там помнят - большой, как говорится, вопрос. Старик умер в прошлом году, не дотянув всего-ничего до 95-ти, а из ландсменов его возраста на похороны пришли двое, причем оба плохо представляли себе, кто именно ушел в лучший мир и намного ли тот мир лучше этого, если уходишь туда в столь плачевном виде и в столь почтенном возрасте. Что же это получается? Это получается, что при входе в тот мир ты быстренько молодеешь и тебе сразу же выдают пару новых легких, без метастазов?.. Насчет братьев и сыновей дедушка тоже приукрасил, чтобы вывеска представительней смотрелась. Все же лучше, чем просто "Утюги Пинкуса". А что делать? Папа и дядя Ося, как считал дедушка, были не по этому делу, а марксист дядя Зиновий находился большую часть года либо в бегах, либо в Бутылке, так называлась ихняя главная тюрьма. Да и какой от марксиста прок в коммерческом предприятии? Вот про особую судьбу России, про урок, который она должна преподать остальному человечеству - это другое дело. На это тему дядя Зиновий мог говорить до посинения. Прекрасный был оратор. В ростовском губчека, судя по протоколу, в 38-м ему рукоплескали. И тоже до посинения. А ведь мог, как все, уехать. Торговал бы подержанными автомобилями в Нью-Джерси или средством от перхоти промышлял во время Великой депрессии. Все лучше, чем посмертная реабилитация.
Помню, когда я заканчивала "джуниор-хай" и дед приходил к нам на седер, я все приставала к нему с одной и той же просьбой - хотела, чтобы он рассказал про утюг. И главное - показал. "Дался тебе мой утюг, кинделе, смотри лучше, какой утюг у тебя за окном!" - говорил он на своем смешном английском. Мы к тому времени перебрались из Флэтбуша на Морган-хилл - папина практика к началу 50-х стала давать ощутимые результаты, - и из окна нашей гостиной на самом деле был виден "Утюг" - небоскреб на углу 5-ой и 23-й. "Да нет же, деда, твой утюг!" - не отставала я. Старик для порядка ворчал, однако в конце концов разоблачался, иногда в моей спальне, иногда - если гостей еще не было, - в прихожей. Неторопливо снимал тяжелый пиджак, развязывал широкий темно-зеленый галстук, расстегивал белую, безукоризненно выстиранную и выглаженную рубашку от "Братьев Брукс", задирал майку и показывал, и рассказывал. Но вскоре после моего шестнадцатилетия - как всегда соскакивая с английского на момэ-лушн, дед заявил, что я уже взрослая и показывать мне он ничего не будет. Подыскивай для стриптиза другие экспонаты, и желательно помоложе (так и сказал, старый прохвост!), а рассказать - пожалуйста. И далее, следовал сто первый вариант истории о том, как во время очередного погрома - третьего за тот год, 1913-й или 15-й, пьяные казаки решили порезвиться в его лавке - и порезвились. Порубали шашками прилавки, повыкидали утюги в окна, потом взялись за деда. Всего девять человек веселилось - дед крепкий мужик был: пятеро скрутили его, один разогревал утюг, другой прижигал, а двое держали бабушку. Им непременно нужно было, чтоб она видела. Как шипит кожа, не дай Б-г, кому-то узнать на своей шкуре, говорил дед, невесело усмехаясь. С неделю провалялся в бреду, на восьмой встал, засучил рукава, починил прилавки, вставил стекла, снова стал торговать. На нем как на собаке заживало. Зажил и ожог. Тоже вроде вывески вышло или герба, но не на доме, а на теле. Может, тогда ему пришла в голову мысль взять с собой утюг-другой и бежать всем табором в Америку? Ведь если твой дом - твое тело, значит, кроме тела, нет у тебя дома, и не дают тебе об этом забыть, вот и вывеска свежая на груди красуется - может, стоит взять этот дом, пока ноги целы, и перенести куда подальше? Туда, где, по крайней мере, не бьют окон и не наступают сапогами на пальцы?
Елена Мудрова (1967-2024). Люди остаются на местах[Было ли это – дерево ветка к ветке, / Утро, в саду звенящее – птица к птице? / Тело уставшее... Ставшее слишком редким / Желание хоть куда-нибудь...]Эмилия Песочина. Под сиреневым фонарём[Какая всё же ломкая штука наша жизнь! А мы всё равно живём и даже бываем счастливы... Может, ангелы-хранители отправляют на землю облака, и они превращаются...]Алексей Смирнов. Два рассказа.[Все еще серьезнее! Второго пришествия не хотите? А оно непременно произойдет! И тогда уже не я, не кто-нибудь, а известно, кто спросит вас – лично Господь...]Любовь Берёзкина. Командировка на Землю[Игорь Муханов - поэт, прозаик, собиратель волжского, бурятского и алтайского фольклора.]Александра Сандомирская. По осеннему легкому льду[Дует ветер, колеблется пламя свечи, / и дрожит, на пределе, света слабая нить. / Чуть еще – и порвется. Так много причин, / чтобы не говорить.]Людмила и Александр Белаш. Поговорим о ней.[Дрянь дело, настоящее cold case, – молвил сержант, поправив форменную шляпу. – Труп сбежал, хуже не выдумаешь. Смерть без покойника – как свадьба без...]Аркадий Паранский. Кубинский ром[...Когда городские дома закончились, мы переехали по навесному мосту сильно обмелевшую реку и выехали на трассу, ведущую к месту моего назначения – маленькому...]Никита Николаенко. Дорога вдоль поля[Сколько таких грунтовых дорог на Руси! Хоть вдоль поля, хоть поперек. Полно! Выбирай любую и шагай по ней в свое удовольствие...]Яков Каунатор. Сегодня вновь растрачено души... (Ольга Берггольц)[О жизни, времени и поэзии Ольги Берггольц.]Дмитрий Аникин. Иона[Не пойду я к людям, чего скажу им? / Тот же всё бред – жвачка греха и кары, / да не та эпоха, давно забыли, / кто тут Всевышний...]
