Я застал его на месте преступления - у своей двери. Попытался оглушить дипломатом, но промахнулся. Он увернулся и брызнул вверх по лестнице. Под дверью расплывалось неопровержимое и вонючее доказательство его вины. Как раз на новом коврике.
Преследовать его с голыми руками я не решился и бросился домой. Заметался по прихожей в вихре одежды и обуви. Я алкал свежей крови, рычал что-то о неминуемом убийстве и, может быть, даже жертвоприношении. Наконец, разыскав и натянув толстые кожаные перчатки, я бросился в погоню.
Он сидел на подоконнике и смотрел на меня глазами русалки.
Стараясь не делать резких движений и вообще выглядеть предельно добрым, я двинулся в его сторону, как бы собираясь пройти мимо. Не останавливаясь, я коварно протянул руку, как будто хотел на ходу потрепать толстую пушистую щеку.
Я приговаривал липким голосом ласковые слова, а рука тянулась все ближе к его шее. Исходили ли от меня флюиды бешенства, или его уже этак ласкали в перчатках... во всяком случае, жирный кот, постоянный житель нашей парадной, предмет моей жгучей ненависти, резво диранул от меня вверх по лестнице.
Там был тупик. Отбросив ненужное теперь притворство, я бросился за ним с боевым кличем вивисекторов. На самом верху кот влез на карниз и забился в угол. Он громко шипел и скреб когтями бетон. На бетоне оставались белые царапины.
Я сбегал в квартиру, не прикрывая двери схватил тяжелую боевую швабру и бросился на приступ.
С этим котом у меня не было ни политических, ни финансовых разногласий. Просто он каждый день по нескольку раз гадил на мой коврик.
Увидев мое оружие, подлое животное не задумываясь ухнуло вниз, на следующую лестничную площадку. Раздался звук, как будто с высоты упал огромный пакет кефира. Кот мученически взмявкнул и побежал вниз, к входной двери. Дверь между этажами была закрыта. Он развернулся, и, получив скользящий удар шваброй, проскочил у меня между ног и помчался наверх.
А там, опять же, был тупик. Ему предстояла роль мышки в хорошо известной игре. Наконец, в отчаянной попытке спрятаться кот забился между решеткой лифта и трубой мусоропровода. Где и застрял.
Прижатый спружинившей сеткой кот тяжело дышал, хрипел и бешено вращал глазами. Под ним, через девять этажей свободного полета ждал твердый бетонный пол. Одно движение шваброй и мой коврик всегда будет чист и благоухать розами. Я поднял швабру. Осквернитель коврика положил уши на спину, съежился и сказал жалобно и отчетливо:
- МЯЯЯУ!
Он хотел жить, а я - иметь чистый коврик перед дверьми.
Злясь на себя за слабохарактерность, я поддел кота шваброй снизу вверх так, что он взлетел пушистой ракетой и приземлился на подоконнике.
Вечером под моей дверью, как всегда была вонючая лужа. К ней прибавилась еще более пахучая куча. Видимо, от пережитого потрясения.
Я купил яд для крыс.
Эта история, едва не перешедшая в трагедию, счастливо закончилась в новогоднюю ночь.
Я принес ведро с песком для елки и на минуту оставил его перед дверью. Когда я вышел забрать его, кот был уже в ведре и с очень довольным видом скреб лапами песок. От ярости мысли мои помутились и я вытянул из стоявшей в прихожей сумки бутылку шампанского. Замахнулся.
Тут в моем воображении со всеми подробностями возникла жуткая картина:
Свежеубиенный кот является ко мне рождественской ночью окровавленным привидением с ковриком в зубах.
Да и шампанское было жалко.
Я взял ведро и отнес его наверх, в тупичок. Кот издали сопровождал меня парадным шагом, гордо подняв хвост. Весь вид его говорил:
- Наконец-то до тебя дошло!
С тех пор мой коврик был чист.
В Новогоднюю ночь я решил угостить и кота. Дать и ему попраздновать. Я взял сырой бифштекс, наперсток валерьянки и отправился наверх, в котовый тупичок. Кота на месте не было. Видимо, он встречал Новый Год в гостях.
Из квартиры соседей доносилась музыка и взрывы детского смеха. Я отворил приоткрытую дверь и заглянул. На середине стола, под маленькой елочкой, лежал кот. Тот самый, хотя узнал я его не сразу. КОТ БЫЛ ОДЕТ ТИГРОМ. С его спины до живота свешивалась оранжево-черная полосатая накидка. На животе полосы постепенно переходили в его собственные черно-серые. Над головой торчала маска со страшными усами и клыками. Взгляд был полон обжорства и достоинства. Дети вокруг стола прыгали хороводом и пели про доблести тигра. Год Тигра начинался КОТОМ ТИГРА.
Елена Мудрова (1967-2024). Люди остаются на местах[Было ли это – дерево ветка к ветке, / Утро, в саду звенящее – птица к птице? / Тело уставшее... Ставшее слишком редким / Желание хоть куда-нибудь...]Эмилия Песочина. Под сиреневым фонарём[Какая всё же ломкая штука наша жизнь! А мы всё равно живём и даже бываем счастливы... Может, ангелы-хранители отправляют на землю облака, и они превращаются...]Алексей Смирнов. Два рассказа.[Все еще серьезнее! Второго пришествия не хотите? А оно непременно произойдет! И тогда уже не я, не кто-нибудь, а известно, кто спросит вас – лично Господь...]Любовь Берёзкина. Командировка на Землю[Игорь Муханов - поэт, прозаик, собиратель волжского, бурятского и алтайского фольклора.]Александра Сандомирская. По осеннему легкому льду[Дует ветер, колеблется пламя свечи, / и дрожит, на пределе, света слабая нить. / Чуть еще – и порвется. Так много причин, / чтобы не говорить.]Людмила и Александр Белаш. Поговорим о ней.[Дрянь дело, настоящее cold case, – молвил сержант, поправив форменную шляпу. – Труп сбежал, хуже не выдумаешь. Смерть без покойника – как свадьба без...]Аркадий Паранский. Кубинский ром[...Когда городские дома закончились, мы переехали по навесному мосту сильно обмелевшую реку и выехали на трассу, ведущую к месту моего назначения – маленькому...]Никита Николаенко. Дорога вдоль поля[Сколько таких грунтовых дорог на Руси! Хоть вдоль поля, хоть поперек. Полно! Выбирай любую и шагай по ней в свое удовольствие...]Яков Каунатор. Сегодня вновь растрачено души... (Ольга Берггольц)[О жизни, времени и поэзии Ольги Берггольц.]Дмитрий Аникин. Иона[Не пойду я к людям, чего скажу им? / Тот же всё бред – жвачка греха и кары, / да не та эпоха, давно забыли, / кто тут Всевышний...]
