Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


     
П
О
И
С
К

Словесность



В КРАЮ СУРОВЫХ ЗИМ


 


      ПРОВИНЦИАЛЬНЫЕ СТАНСЫ

      В стороне от дорог, непохожих на истинный путь,
      А как будто светящихся вечного ада кругами,
      Неоглядный простор, что не спрятать и не зачеркнуть,
      От Москвы расстилается вдаль, как ковёр под ногами.
      Настороженно смотрит глубинка на стольный вертеп,
      Засылает гонцов, а они в этом пекле сгорают,
      Если выжил в Москве, если к подлинным краскам не слеп,
      Помни, чем ты обязан родному медвежьему краю:
      Где-то там Енисей, как шатун, бродит в тёмных лесах,
      И трясёт этот лес на своих ледяных перекатах
      И усыпана густо щепой вдоль пути полоса
      Лесовозных следов, исчезая в еловых закатах.
      А на дальнем краю, что свисает акульим хвостом,
      Звероловы жуют чайный жмых вперемешку с табачным
      И кидают прищуренный взгляд на недальний Восток,
      Карабин разряжая вослед облакам аммиачным.
      Океан, Хокусай, энергетика солнечных струй,
      Свет небес, опрокинутый в вечнозелёные волны,
      Песней в сердце проникни, срази же меня, очаруй
      И одну лишь мечту-красоту постарайся, исполни.
      Чтобы жить мне не там, где союз воровства с нищетой,
      И не с теми, кто тешится, глядя на это соседство,
      И не так, чтобы в бронзе сиять над гранитной плитой,
      А с любимой, в саду, созерцая счастливое детство,
      Где нет времени, только меняются краски шатра
      Над твоей головой, да звенят по кустам свиристели,
      Где высокое небо сигналит всю ночь, до утра,
      Да буран за окном не страшней озорной карусели.

      _^_




      УЛИЦА МАНДЕЛЬШТАМА

      Бережно развернуть, обнять, не ронять, не бить,
      Не нагревать, не мочить, ставить на ровную плоскость,
      Вечером прикрывать, утром давать попить,
      В полдень позволить выпустить пару отростков,
      Приторно? Бесовщинки бы? Вспомним способ второй:
      Резать, крушить до последнего позвонка и зуба,
      Сильно трясти, топить, сажать в каземат сырой,
      Воздух выкачивать вон из стеклянного куба,
      Что же в остатке выжмешь? Чью-то хрупкую жизнь,
      Тенишевка, вернисажи, колбы, библиотека,
      Амфитеатр, балюстрады, мрамор и витражи -
      Жизнь реалиста-еврея начала бурного века.
      Вот он как тень скользит, не тронь его, расступись,
      Маленький чистокровка, без примесей и оттенков,
      Улицу в честь такого не назовут, разве только тупик,
      Короткий, как коридор в чека - сорок шагов и стенка.
      Первый способ к тому же сбои даёт, увы:
      Множатся казнокрады и любители халявной халвы,
      Сквозь безымянную ночь в пролёты холодной Москвы
      Несут их железные кони куда-то от знака до знака
      Набережной Ахматовой, площадью Пастернака.
      А вот на этой улочке ни выезда нет, ни въезда,
      Словно её проектировал какой-то бездарь,
      По ней хорошо гулять под дождём туда и обратно,
      Тихо, безлюдно, бесцельно и совершенно бесплатно

      _^_




      НА ЗАКАТЕ

      Закат погружает весь мир в душноватый вельвет,
      За дальним кордоном сверкает слепое предгрозье,
      Прикроешь глаза - и сирень потеряет свой цвет,
      Откроешь - опять салютуют лиловые гроздья.
      Пока ты не спишь, ты как будто от бурь защищён,
      Лежишь под покровом бездонного лунного свода,
      В окне млечный сумрак зарницами перекрещён,
      Их блики вкруг люстры вихрятся клубком хоровода,
      Ход жизни вращением этим застигнут врасплох -
      Сорвалось с цепей всё, что стыло на вечном приколе,
      И мир, что от вспышек разрядов ослеп и оглох,
      Из клетки дневной улизнув, развернулся на воле,
      Не пол подо мной, а всходящая лесом трава,
      Не рамки на стенах, а жалом разящие клумбы.
      Гляди-ка, в углу будто мальчик с глазищами льва -
      Он шкаф перепутал впотьмах с прикроватною тумбой.
      Да это же я! Заблудился в превратностях сна,
      Меня увлекают в пучину кораллов изгибы,
      И эта рука, как всегда что-то знает она,
      О чём догадаться в начале мы вряд ли могли бы.
      Я крался к часам, я почти дотянулся до них,
      Пока они, стрелки сложив, как крыла вилохвостки,
      К портрету прижались, забыв в этих играх ночных
      О тике и таке и скрипе почтовой повозки.
      Все краски погасли, наевшись служить колдовству,
      Их истинный смысл - лицедейство в картонных чертогах,
      Едва ли замечен, спешу завернуться в листву
      И там навсегда позабыть о счетах и итогах.
      Задуты все свечи - в том мире не знают свечей,
      Там щупают лица, когда шелестят о погоде,
      Беззвучно мыча, забывают обрывки речей,
      Из небытия возрождаясь в бесплотной зиготе.
      Прогнать этот морок, пока не привыкли глаза,
      Иначе их выест летящая с облака пудра,
      На траверзе гаснет в последних поклонах гроза,
      Скорей приходи, долгожданное бледное утро!

      _^_




      ГИШПАНСКОЕ

              Весь я в чем-то испанском!
                (Игорь Северянин)

      В День святых ты мне приснилась в юбке красной,
      Будто шёл с тобой в толпе после обеда,
      Восхищаясь, без намёка на харассмент,
      Белой блузкой, привезённой из Овьедо.
      Поднимаясь по скрипучей эскалере,
      Целовались мы на каждом повороте,
      Ты мечтала о французской о Ривьере,
      Я же звал тебя слетать на Лансароте...
      Точно херес, бродит кровь, клокочет в венах,
      В тесной клетке кастаньетит сердце гулко,
      Гаудийно изогнули шеи стены -
      Это ты идёшь ко мне по переулку.
      Мы раскроем шире окна, снимем ставни,
      Разомлевшие, как устрицы на блюде,
      В наших позах - тень Гала в истоме давней,
      Наплевать, что там назавтра скажут люди.
      Что за ранний Альмодовар, скажут, хлопец,
      Среди ёлок, передвижников и снега?
      Перед сном ты перечитывал де Лопе
      Иль под утро в чуткий сон вмешалась Вега?..
      Пусть свирепствуют снега и злые хвори,
      Как в капкан, попался месяц в хамонеру,
      Но я всё-таки пойду в испанский дворик,
      Эмпанаду закажу под хабанеру.
      Как берёзе не сдружиться с юбкой алой,
      Так и песню не сложить без матадора -
      В наших княжествах бандерасов немало -
      Отмарьячат вам по самое негоро.
      Но зато у нас последние изгои
      Не изглоданы кострами инквизиций,
      Нам гоняться ли за призраками Гойи?
      Обойдёмся мы без вашей заграницы.
      Зимних дней сойдут последние зарубки -
      Есть лекарство и от этого недуга:
      Ты опять ко мне приходишь в красной юбке,
      И опять на нас глазеет вся округа...

      _^_




      ДИККЕНС

      Полдень. В цилиндрах поношенных клерки снуют старательно.
      Хлюпая стёртой калошею, Диккенс спешит к издателям,
      Темза, в флажки разодетая, гнется под канатоходцами,
      Цирк завлекает атлетами, гарпиями и уродцами,
      Колокол в Блумсбери цокает, в такт мерно сыплет мельница,
      Кровь, поднимаясь над стоками, у скотобойни пенится,
      В окнах над лавками модными тени портних надрывисты,
      Диккенс глазами холодными ищет знакомую вывеску,
      Там, в кабинете, напичканном стопками, густо исписанными,
      Ждут продолжения Пиквика два джентльмена с залысинами,
      Что за герой сомнительный, из-за кого стал фатумом
      Тот разговор решительный автора с иллюстратором?
      Сеймур в саду стреляется, проку не видя в будущем,
      Диккенс в неведеньи мается: Пиквик, ты - чудо иль чудище?
      Смех в типографии (сплетни ли?), рады мальчишки-рассыльные,
      Книжки роняя на лестницы и мостовые пыльные,
      Сходит на головы бедные с горних высот разверзнутых
      То ли манна небесная, то ли пепел отвергнутых -
      Диккенс порвал с повседневностью, ходит франтом надушенным,
      Юмор - спасение от ревности, алчности и бездушия

      _^_




      РАСКРАШЕННОЕ КИНО

      Мы прожили кусок чёрно-белой бессмысленной жизни,
      Мы прожгли сгоряча этим пеплом ковёр на стене,
      Нам недолго нести, чуть горбатясь в немой укоризне,
      Эти серые будни, прожитые в мрачной стране.
      Для неброских гвоздик, для вина, для мороженных ягод
      Нам достаточно красного, но остальное не тронь.
      Отчего ж так настойчива в наших наследниках тяга
      Нашу память смягчить и раздуть на экране огонь?
      Вам, бродягам, как будто уснуть не дают наши лавры?
      И за это вы брызжете пестрым на стены дворцов?
      Под румяной листвой бирюзой отливают кентавры,
      Девы робко синеют, смущая желтушных отцов...
      Для чего вы рисуете красно-лиловое небо
      И траву изумрудную? Словно вот-вот генерал
      Даст приказ и заблещут лампасы нелепо,
      Чернозём превращая в песчаник, а Каспий в Арал...
      Фильмов много ещё, есть куда развернуться таланту,
      Да не в море по капле, а так, чтобы бить за версту:
      В вас нуждается зритель - добавьте же красок Рембрандту,
      Пририсуйте усы Моне Лизе и крылья Христу.
      Лакировщикам спектра, мазилам излишне проворным
      Мы нарушим покой и пусть помнят, кто вечность отверг:
      В ваших липких кошмарах мы чёрное сделаем чёрным,
      Чтобы белое снова над ним одержало свой верх.

      _^_




      В КРАЮ СУРОВЫХ ЗИМ

      В краю суровых зим и звездных бурь,
      Где даже ветра вой очеловечен,
      Сошлись две краски - охра и лазурь -
      И весь тот край союзом их расцвечен.
      О нем я не устану вспоминать
      В тени палаццо, меж героев фьябы,
      И в складках волн, когда торопят вспять
      Теченье вод откормленные крабы.
      Ты грустно смотришь со стены ларька,
      Под солнцем чужеземным изнывая,
      Когда-то так ворочалась река
      Под ржавый звон последнего трамвая.
      Любимая, расправь свои черты,
      Слежавшиеся от прикосновений,
      Пусть все увидят, как прекрасна ты
      В одно из чистых утренних мгновений.
      Тогда и я, быть может, блудный пес,
      Решу к вискам горячим прикоснуться,
      И бросив все, что некогда унес,
      В тот краткий миг на берег твой вернуться.

      _^_




      МЕРКАТОР

      Меридиан оседлан параллелью,
      Зюйд-вест тревожит высохший миндаль
      И балдахин вздувает над постелью
      Грот-парусом, приоткрывая даль.
      Сойду в порту пустынном на закате,
      В следах прилива проступает соль,
      Плейстон смыкает щупальца объятий
      С волнами-снами, черными как смоль,
      Но для других: я умываю руки...
      О, суша! - преткновение в пути
      Для всех невежд, на плимутской фелюге
      С другого боку мнивших обойти
      Родной доминион, и вместо кУли,
      Влачащего кулИ с английской хной
      На фоне неба цвета маракуйи,
      Им встретился крылатый Антиной,
      Прореживавший заросли катальпы.
      Отказ компАса довершил афронт,
      И там, где раньше громоздились Альпы,
      Теперь сочится илистый Оронт.
      Шагну за гордый перешеек-взгорок,
      За край солончака, меж двух огней,
      Всплывающих в ночи из влажных створок.
      Взойдет луна, и новый Атеней
      Откроет для меня свои порталы,
      И желобок, блестящий от росы,
      На входе в переполненные залы
      Напомнит жало рейнской осы -
      Изменчивой царицы полусвета.
      Наполнена дыханьем шумным ночь,
      Курган гудит, и некому советом
      Или наветом путнику помочь
      Добраться до Большой земли как Стэнли
      По склону ледника, чрез сто озер,
      Спеша на карту нанести все земли,
      Окрасившие восхищенный взор,
      Рельеф которых проступает живо
      В глазах моих сверкающим кольцом,
      Когда я изучаю терпеливо
      Простое незнакомое лицо.

      _^_




      ЗИМНЕЕ

      От прогулки вчерашней -
      Черно-белое кадров мельканье,
      От неспешной беседы -
      Усталость и снов отголосок...
      Над изглоданной пашней
      Знакомых фантомов мерцанье -
      Безутешность Рогнеды
      И этой поэзы набросок.
      Замерзают следы,
      Что ведут от калитки к развилке,
      Дабы стала лыжня
      Колеей за крутым косогором,
      Обнажают сады
      Свои грубые вены-прожилки,
      Словно клятву храня
      Не поддаться нелепым узорам.
      На обветренных шхунах
      В дымах раскаленного свода,
      Исчезая как тени
      Светил, опадающих шумно,
      Сонм прекрасных и юных
      Наперсниц певца Гесиода
      Долгожданною сенью
      Скользит по амбарам и гумнам.
      Вид крестьянок младых
      Пробуждает подспудные силы,
      И звучит пастораль
      По-иному - легко и свободно...
      Не пройдя борозды
      До конца, не оставив могилы,
      Превратишься в мистраль,
      И осудит тебя кто угодно.
      Но не думай об этом,
      Взмывай над замерзшей пустыней,
      Как озоновый слой
      Пробивая морозную корку,
      Стань ярчайшей кометой,
      Крылатой звездой ярко-синей,
      Невидимкой-стрелой,
      Неподвижной, холодной и зоркой.
      Разъезжаются гости,
      Звенят по дворам колесницы,
      Бурунами седыми
      Стремительный бег отмечая,
      Над безлунным погостом
      Сверкают жемчужные спицы,
      И пронзенная ими
      Вселенная сводом качает.

      _^_




      НЕЗНАКОМКЕ

      Незнакомке, с трудом пережившей мою фамильярность,
      Впопыхах позабывшей в авто розовеющий плащ, -
      Ваш последний порыв, обнаживший на миг фрагментарность
      И духов, и одежд, - был по-своему смел и пьянящ.
      Как затравленный зверь, голос ветра почуявший шкурой,
      Огрызаясь и скулы худые сводя от тоски,
      Вы стремглав унеслись, и порывистость Вашей фигуры
      На бескрайнем холсте превратилась в скупые мазки.
      В том сезоне, чего уж стесняться, мне не было равных,
      Мой мустанг, как посланник Судьбы, вызывающе скор,
      И, сверкая моноклем, я Вас поджидал у парадных,
      Водрузив свой цилиндр на дрожащий от страсти мотор.
      Эту поступь пантеры и профиль с горбинкой пикантной
      Отразит полированных крыльев холодная сталь,
      И добычу свою пронесет женолюб импозантный
      Сквозь огни ресторанов и тонких бокалов хрусталь.
      Но в чужих языках Ваш покорный слуга как в потёмках,
      Элоквенции Ваши вводили меня в забытьё,
      Надо мной Вы кружили, и словно в замедленных съёмках
      Опрокинувши воду, протяжно кричали: "Mon Dieu!"
      Я встряхнулся и, предупреждая распад мирозданья,
      Торопился испить этих пальцев тончайший узор.
      Сокращались часы, приближая развязку свиданья
      И сжигая огнем вожделенья нордический взор.
      В наркотическом сне я ласкал Ваше крепкое тело,
      Что уж мы вытворяли - звенело в шкафах серебро!
      Между явью и новыми играми ночь пролетела,
      И, халат подавая, я Вам улыбнулся хитрО.
      Вы вернулись из ванной, горели венчальные свечи,
      В тишине колокольцем разлился Ваш радостный смех,
      Я из тени возник и на белые томные плечи
      Опустил леопардовых мантий искрящийся мех.
      Этот барс был застигнут врасплох средь предгорий Памира -
      И в любви, и в работе меня не подводит чутьё,
      Тем обидней для тонкого слуха былого кумира
      Ваш безжалостный выпад и крики "Убийца! Mon Dieu!"
      Вы бежали... Казалось бы, горьких - мужских - настоящих
      Слёз довольно пролили Тургенев, Сервантес и Пруст.
      Что тут нового? - спросит читатель. Но в розовый плащик
      Зарываюсь лицом, и рыданья срываются с уст.

      _^_



© Андрей Крюков, 2022-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2022-2024.





НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ"
Андрей Бычков. Я же здесь [Все это было как-то неправильно и ужасно. И так никогда не было раньше. А теперь было. Как вдруг проступает утро и с этим ничего нельзя поделать. Потому...] Ольга Суханова. Софьина башня [Софьина башня мелькнула и тут же скрылась из вида, и она подумала, что народная примета работает: башня исполнила её желание, загаданное искренне, и не...] Изяслав Винтерман. Стихи из книги "Счастливый конец реки" [Сутки через трое коротких суток / переходим в пар и почти не помним: / сколько чувств, невысказанных по сути, – / сколько слов – от светлых до самых...] Надежда Жандр. Театр бессонниц [На том стоим, тем дышим, тем играем, / что в просторечье музыкой зовётся, / чьи струны – седина, смычок пугливый / лобзает душу, но ломает пальцы...] Никита Пирогов. Песни солнца [Расти, расти, любовь / Расти, расти, мир / Расти, расти, вырастай большой / Пусть уходит боль твоя, мать-земля...] Ольга Андреева. Свято место [Господи, благослови нас здесь благочестиво трудиться, чтобы между нами была любовь, вера, терпение, сострадание друг к другу, единодушие и единомыслие...] Игорь Муханов. Тениада [Существует лирическая философия, отличная от обычной философии тем, что песней, а не предупреждающим выстрелом из ружья заставляет замолчать всё отжившее...] Елена Севрюгина. Когда приходит речь [Поэзия Алексея Прохорова видится мне как процесс развивающийся, становящийся, ещё не до конца сформированный в плане формы и стиля. И едва ли это можно...] Елена Генерозова. Литургия в стихах - от игрушечного к метафизике [Авторский вечер филолога, академического преподавателя и поэта Елены Ванеян в рамках арт-проекта "Бегемот Внутри" 18 января 2024 года в московской библиотеке...] Наталия Кравченко. Жизни простая пьеса... [У жизни новая глава. / Простим погрешности. / Ко мне слетаются слова / на крошки нежности...] Лана Юрина. С изнанки сна [Подхватит ветер на излёте дня, / готовый унести в чужие страны. / Но если ты поможешь, я останусь – / держи меня...]
Словесность