 |
|
НЕИСТОВСТВО ЛЮБВИ
1
Ветер по морю гуляет и кораблик подгоняет, он бежит себе в волнах на раздутых парусах. Воздух и вода, вечный бег вдоль границы раздела фаз. Свобода подчинения небесной стихии. Свобода возможности сказать Слово. Свобода воплощения архетипа.
Бесплатный, неизбежный дар.
И было утро, и Близнецы, смеясь, подарили, каждый - свое: Кастор - Судьбу, Полидевк - Рифму.
- Ну а Венера - Музу в виде светской красавицы выше Поэта ростом, - добавил бы он.
Смейся, счастливый!
И он смеялся, исправляя реальность, проецируя мир-близнец - лучший, бессмертный. И земной кумир, царь-отцеубийца, даровал ему Лицей - прообраз этого мира, избавив заодно от эдипова комплекса.
И каждый дар - будущая утрата. Все ради того, чтобы вывести Поэта на эту грань, границу свободы, где нет констант, и лишь его тело - косная твердь, субстрат великих дум.
И паруса надулись, ветра полны; громада двинулась и рассекает волны. Плывет. Куда ж нам плыть?
2
Нет, Пушкин настолько имманентен русскому языку, что писать о нем что-либо на этом языке - уже тавтология. Употребить унитарный английский, новую латынь? Попробуем. Mainstream. Да, это действительно главный поток, мощное течение реки, которую не остановить, в которую не войти дважды, которая не существует вне вечного бега, реки, в которой будущие поэты еще долго будут лишь островами. Реки, которую Океан признает своей при встрече. Ибо стихия сущности и явления - одна.
Да, Поэту нельзя жить слишком долго, так долго, чтобы Эрос уже не мог для него обернуться Танатосом: просто нельзя быть поэтом без этой возможности. И закон был исполнен - N.N. (через поставное лицо) даровала ему спасительную смерть.
Спасительную, потому что в момент поединка победил он, Пушкин, - неугомонный виртуальный близнец самого себя, с легкой улыбкой удаляющийся в свою неуязвимость, недосягаемость русского духа, пока тело, смертельно израненное, сменившее лицо на ужасную оскаленную маску, все-таки делает последний выстрел (браво!).
Свобода Полидевка, отказывающегося от бессмертия.
Содержание, преодолевшее форму.
И через три дня, 30 января 1837 года, в "Литературном прибавлении" к "Русскому Инвалиду" можно было прочесть горестные восклицания Владимира Одоевского - довольно жалкий, в общем-то, некролог:
"Солнце нашей Поэзии закатилось! Пушкин скончался во цвете лет, в средине своего великого поприща!.. Более говорить о сем не имеем силы, да и не нужно; всякое Русское сердце знает всю цену этой невозвратной потери, и всякое Русское сердце будет растерзано. Пушкин! наш поэт! наша радость, наша народная слава!.. Не ужьли в самом деле нет уже у нас Пушкина?.. К этой мысли нельзя привыкнуть!
29 января, 2 ч. 45 м. пополудни." А ниже, под рубрикой "Смесь", были помещены различные несерьезные заметки, первая из которых гласила:
"- Один Немецкий журналист очень остроумно различает поцелуи. "Уважение", говорит он, "целует руку, дружба - щеку, отеческая благосклонность - лоб, любовь - уста, учтивость - руку, нежность - глаза, рабство - ногу, смирение - полу одежды, а неистовство любви - все."
Да, видно, и здесь не обошлось без вмешательства Провидения. Неистовство любви - ведь это и была настоящая эпитафия поэту, некролог-близнец. Неистовство любви! - вот в чем состоял его гений, а возлюбленной его и была вся наша словесность, lingua russa, вся, до мельчайших деталей. Отсюда его страсть и неповторимость, отсюда и фрагментарность, и всеохватность созданного им.
В следовавшей ниже заметке излагалось краткое содержание оперы "Postillon de longjumeau", которая очень нравится французской публике.
© Paul S. Korry, 2001-2022.
© Сетевая Словесность, 2001-2022.
НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" Сергей Слепухин: Портрет художника ["Красный", "белый", "зеленый" - кто может объяснить, что означают эти слова? Почему именно это слово, а не какое-нибудь другое сообщает о свойствах конкретного...] Виктория Кольцевая: И сквозная жизнь (О книге Александры Герасимовой "Метрика") [Из аннотации, информирующей, что в "Метрику" вошли стихи, написанные за последние три года, можно предположить: автор соответствует себе нынешнему. И...] Андрей Крюков: В краю суровых зим [Но зато у нас последние изгои / Не изглоданы кострами инквизиций, / Нам гоняться ли за призраками Гойи? / Обойдёмся мы без вашей заграницы...] Андрей Баранов: Последняя строка [Бывают в жизни события, которые радикально меняют привычный уклад, и после них жизнь уже не может течь так, как она текла раньше. Часто такие события...] Максим Жуков, Светлана Чернышова: Кстати, о качестве (О книге стихов Александра Вулыха "Люди в переплёте") [Вулыха знают. Вулыха уважают. Вулыха любят. Вулыха ненавидят. / Он один из самых известных московских поэтов современности. И один из главных.] Вера Зубарева: Реквием по снегу [Ты на краю... И смотрят ввысь / В ожидании будущего дети в матросках. / Но будущего нет. И мелькает мысль: / "Нет - и не надо". А потом - воздух...] Читайте также: Юрий Гладкевич (Юрий Беридзе): К идущим мимо | Роман Иноземцев: Асимптоты | Кристина Крюкова: Прогулки с Вертумном | Юрий Макашёв: Доминанта | Савелий Немцев: Поэтическое королевство Сиам: от манифеста до "Четвёртой стражи" | Елена Севрюгина: Лететь за потерянной стаей наверх (о некоторых стихотворениях Кристины Крюковой) | Юрий Тубольцев: Все повторяется | "Полёт разборов", серия 70 / Часть 1. Софья Дубровская | Владимир Алейников: Вдвоём (1967) | Лейла Дмитриева: Оолонг | Игорь Исаев: И бесконечна вереница дней... | Татьяна Костандогло: Энергия вибрирующей мысли | Лада Миллер: Мартовский бульон | Татьяна Парсанова: Скорый поезд | Владимир Серебренников (1968-2021): Рисунок тенью
|